Восход Луны

Люстра погасла и неведомая сила внезапно переместила меня в центр небольшой пустой комнаты. Напротив двери, столь милостиво впустившей меня, был огромный иллюминатор. Там, снаружи, безумствовал шторм, мельтешили молнии, капли дождя бились о толстое стекло, а раскачивающийся где-то в стороне фонарь отсвечивал серией ярких огней.

Ощутив позади чье-то движение, я шарахнулся в угол за дверь, прижимаясь спиной к холодной неровной стене.

Слышен неторопливый цокот копыт. Едва различимый в сполохах молний, темный аликорн остановился у иллюминатора. Я стою справа от волшебного зверя и вижу его тускло светящийся зеленый глаз. Однако зверь не обращает на меня внимания, возможно, и не видит вовсе.

По виткам рога скользит вспышка магии. Еще одна. И еще. Затем три вспышки чуть длиннее... Рисуя во тьме спиральные изгибы, они замирают на конце рога пульсирующей искоркой. Я напрягся. Луна? Этот сигнал «SOS» - от нее? Но ведь сигнал придуман людьми, пони не может знать о нем, если не подсмотрела где-то в моих видеозаписях.

Магия мерцает все интенсивнее, ярко и резко проносясь по рогу. От аликорна исходит аура отчаяния и боли. Запрокинув голову, Луна истошно заорала, надрывно, пронзительно, словно на грани смерти. Словно с этим криком она теряла душу.

Меня парализовал иррациональный ужас. Все тело свело, я задыхаюсь, хрипя от боли, не в силах шевельнуться в ловушке собственных мышц.

Разбухшая на конце рога светящаяся сфера взорвалась и Луну вмиг охватило пламя. Содрогающаяся в огненном хаосе, она кричит, пока огонь пожирает ее тело. Во все стороны летят искры, опаляя стены и прожигая мою одежду, боль от огня терзает разум. Деревянная дверь сгорела в мгновение ока, стоило лишь магической искре коснуться ее, и расплавленное стекло застыло лужей.

Крик оборвался. По полу с грохотом рассыпались обугленные кости аликорна, источающие едкий дым. От множества горящих на стенах искр в комнате стало светлее.

Дымящийся череп Луны смотрит на меня, в его глубоких глазницах мерцают медленно затухающие зеленые огни. Три коротких... пульсирующая боль отдается в груди, будто сердце начало биться в такт этим огням. Три длинных... ребра ломит, словно меня сдавила в богатырских объятиях анаконда. Три коротких... я не могу дышать, кружится голова, тело слабеет.

Череп метнулся ко мне и, завалившись на бок, впивается в голень. Я чувствую как трещит кость и лошадиные зубы погружаются все глубже в плоть. Боли нет, лишь неприятное ощущение агрессивного стороннего воздействия. Пол с треском проваливается, я падаю в черноту.

Падение прервано болезненной судорогой и резким осознанием реальности. Однако ногу по-прежнему что-то держало. Рявкнув, я рванулся на кровати и выдернул ногу из пальцев соседа, пытающегося разбудить меня.

- Эй, эй, полегче, - раздалось ворчливое в темноте. На тумбочке включили ночник, и в свете его я увидел мужика с хитрым прищуром. - Ты человек или что?

- А что, не похож? - Пробурчал как можно дружелюбнее, пытаясь отдышаться.

Опираясь на костыль и постукивая загипсованной ногой, мужик уселся на соседнюю кровать.

- Как посмотреть-то? - Вздохнул он, прислоняя костыль к стене. - Две руки, две ноги, тело, голова - вроде похож. А присмотришься поближе да подольше, и видишь - что-то не сходится, и шибко не сходится. Да вот понять не можешь, что именно. И чувствуешь такое, будто рядом зверь неведомый сидит, и на душе неспокойно с этого.

Мужик задумчиво пошевелил пальцами, словно разминая в них свои мысли.

- Кошмары снятся. - Ответил я, не особо желая подтверждать и так очевидные выводы.

- Ага, и ты от них еще пуще звереешь, а?

- Не должно бы.

- Где ж «не должно», когда спишь, скулишь и рычишь во сне как пес?

Разговаривать с незнакомым о личном я не хотел, но и заготовленных отмазок на этот случай не было, и я решил аккуратно свернуть тему.

- Спасибо, что разбудил, хотя бы хрень сниться перестала. Попробую еще поспать.

Мужик смерил меня пытливым взглядом - мне стало неуютно, как пойманному зверю в клетке, но я сделал вид, что не замечаю всего этого, переворачивая подушку сухой стороной вверх.

- Лан, ночи.

Уже лежа я дотянулся до ночника и выключил его, оставив любопытного человека в темноте.

Холодный ветер носился над утесом, завывая между скал. Он жестоко трепал ветви хилых деревьев и швырял опавшие листья. Снизу доносился рокот моря, волны бились в извечном стремлении сокрушить гранит. У края утеса недвижно стоял аликорн, казавшийся почти черным в сгущающемся ночном сумраке. Склонив голову, смотрел на нескончаемое противостояние воды и камня. Магически светящиеся пряди волос развевались на ветру, рисуя причудливые затухающие узоры, обвивающиеся вокруг шеи, спины, ног.

Я не узнаю в чертах этого существа прежней Луны. Как бы ни пытался, не могу найти мало-мальски логическое объяснение творящемуся с ней. Неужели приближающееся полнолуние настолько сорвало ей башню? Сам черт не разберет этих волшебных лошадей из других миров. Однако, я совершенно не намерен больше терпеть выходки, выходящие за все мыслимые границы дозволенного.

Как бы то ни было, все, что я чувствую, глядя на нее - горечь, злость и разочарование.

Данное преображение отталкивает. Впервые отчетливо осознаю, что не хочу приближаться к этой кобыле. Что хочу просто-напросто взять и уйти. Оставить ее здесь одну, наедине со своим безумием. В голове копошатся предательские мысли, подкрепленные яркими иллюстрациями недавних бесчинств. Если на нее в таком состоянии настолько тяжело найти управу, то, быть может, и Селестия была не так уж и неправа, сумев утихомирить разбушевавшуюся сестру только силой?..

Развернувшись, собираюсь покинуть сон, но вдруг понимаю, что ткань эфемерной реальности стала плотной и непроницаемой. Что за хрень? Настороженно оглядываясь, пробую прорвать барьер в разных местах - тщетно. Убедившись, что из сна мне не выйти, по-звериному принюхался, оценивая уже откровенно враждебную обстановку.

В том, что это Луна, нет никаких сомнений. Чувствую, что материя сновидения становится для меня все менее податливой, и я не могу просто так взять и изменить хоть что-нибудь в нем. Похоже, все-таки придется идти на контакт с чокнутой животиной.

Я медленно приблизился к Луне, чей силуэт словно высечен из камня, грубый, угловатый и почти осязаемо колючий.

- Луна? Объясни мне…

По-змеиному выгнув шею, кобыла обожгла меня яростным взглядом. Я резко дернулся, отпрянув, будто ошпаренный. Яркие бирюзовые глаза хищно вспыхнули, как у раздраженного дикого зверя.

- Как ты смеешь меня называть, жалкое создание? - Каждое слово, пропитанное нешуточной угрозой, звучало отчетливо, отрывисто, словно удар за ударом. - Какая я тебе «ЛУНА»?

Ее рог охватили всполохи фиолетового переливающегося света, и в следующий миг меня намертво скрутило магией и с размаху приложило спиной о скалу. Мне все же удалось не потерять сознание, свалившись, как мешок с песком, хрипя от боли, однако, что-либо изменить в этом сновидении я не в силах - меня заблокировали наглухо, не оставив никаких способностей.

Кобыла приближается тяжелой поступью, все ближе и ближе. Под ее копытами земля гулко стонет, покрываясь трещинами, и каждый шаг крошит камень в мелкую пыль. Вплотную приблизившись, принцесса остановилась, гордо возвышаясь надо мной и свысока глядя на мое распластанное обезвреженное тело.

- Запомни, ничтожество, перед тобой Ее Величество Принцесса Ночи Луна Эквестрийская. И только так надлежит к Нам обращаться. - С презрением пророкотала тиранша.

Спина и затылок адски болят, кровь насквозь пропитала рубашку, стекает по скале. Я попытался ответить, но зашелся в надрывном кашле, и изо рта полетели темные сгустки.

- Как противно слышать твой голос. - Брезгливо сморщила морду мучительница. - Как омерзительно он режет Нам уши.

Тут же рот мне залепили магией, лишив последней возможности дать отпор, пускай и словесный.

Луна наклонилась и вплотную приблизила оскаленную морду к моему лицу, злобно зашипев: