Страница 4 из 75
Во имя Райаса, что за идиоты у меня служат, зачем они вообще её притащили? Прохлопали такую прекрасную возможность схватить Рейборна — ладно. Так нет чтобы тихо-мирно уйти, навестить дом в другой раз, и тогда уже взять Рейборна за жабры — они схватили его содержанку и привезли сюда, как будто так и надо.
Рейборн всегда ревностно защищал личную жизнь. Столько труда ушло на то, чтобы вообще выяснить, куда и зачем он наведывается, а теперь по глупости исполнителей весь план пошёл прахом.
И что с ней делать? Прока от любовницы никакого, разве что Рейборн и впрямь любит её и готов ради неё на всё. Но женщины для этого сукина сына — ничто, ветошь. Выходит из строя одна — с лёгкостью заменяет другой. И хорошо если при этом не навешивает на бывшую проклятие.
Девчонка совершенно бесполезна. Единственное, на что она годится — так это на то, чтобы и в самом деле навесить на неё амулет подчинения и дать приказ убить Рейборна. Но это нужно делать немедленно, пока он не пронюхал, что любовница исчезла из гнёздышка, пока старуха-компаньонка не подняла шум.
Вот только у этого варианта есть два недостатка. Первый — Рейборн и впрямь может понять, что она под действием амулета. Если так — никто не знает, что он способен вытянуть из этого амулета: построить обратную связь, навесить проклятие. Этого скользкого изворотливого змея нельзя недооценивать.
А второй недостаток — не хочется опускаться до использования женщины. Запретные чары сами по себе — ерунда, давно не пугает. В конце концов я уже фактически отдал душу тому, что запретно само по себе.
Но и отпускать девку не хочется. Даже не то чтобы не хочется — нельзя. Рейборн сразу будет знать всё. Нет, ей уже никогда отсюда не уйти. Разве что только после его смерти.
Почему-то эта мысль меня обрадовала. Что-то тёмное в глубине души жадно усмехнулось, воображение, как по заказу, выдало образ девчонки.
Очень молоденькая, аж трясёт при мысли, что старый хрыч Рейборн трахает вот таких, юных. Покупает их десятками, небось, и каждую держит в таком же укромном домике, под присмотром старухи. И одновременно — претит признаться даже себе самому, но — вынужден согласиться, что вкус у старика вполне. То невинное личико в сочетании с пышной грудью, с манерой держаться, её распущенные по-домашнему локоны, полные губы, которые так и хочется смять в поцелуе…
Явная куртизанка, всё оружие, дарованное женщине, она использовала с умом и с заметной сноровкой. В обычном домашнем платье держалась как королева. И пыталась соблазнить меня, то губы облизнёт, то взгляд бросит из-под ресниц. И я бы, может стать, даже соблазнился бы… не знай, что её притащили сюда прямиком из-под Рейборна.
Отомстить сукину сыну.
Я жил этой мыслью двадцать лет. Можно сказать, я выжил благодаря ей: в приюте, среди уличной шпаны, жестокой, как жестоки молодые волки. Потом — среди магов, где конкуренция была не меньше и не мягче, а проигравшие шли на дно с такой же лёгкостью, как на улице. Но я прошёл через это, выжил во всех кознях, вырос, выучился, зубами выгрыз всё, что сейчас имею. Ради того, чтобы в один прекрасный день увидеть, как меркнет свет в глазах Рейборна.
И теперь, когда только шаг отделяет меня от исполнения этой мечты — теперь нужно быть в сто раз осторожнее, чем прежде.
— Мессир Сейдж! — голос дворецкого нарушил мои размышления.
Слух уловил слишком взволнованные нотки в привычном обращении и слишком быстрые движения ног. Что-то стряслось.
Я напрягся. И почему-то не слишком удивился, когда дворецкий втащил за собой служанку. Не помню, как её звали, то ли Мэй, то ли Вэй. Девушка была растрёпана, испугана, вся в слезах. Завидев меня, упала на колени:
— Простите, ваше сиятельство! Не знаю, что случилось! Когда я очнулась, её уж и след простыл!
Твою мать!
Я взмахнул рукой, подавляя вспыхнувшую мгновенно, ярым огненным факелом, злобу. Отвернулся, краем глаз замечая, что дворецкий вытаскивает опростоволосившуюся девицу прочь, а та кричит и умоляет о пощаде.
Глупая гусыня, воображает, что я стану придумывать ей наказание. На кону совсем другие вещи.
— Фараиту!
По жилам пролился огонь, заплясал на коже обжигающими всполохами. Боль, как всегда, пришла внезапно, как всегда, острая, пронизывающая, сводящая с ума. Я стиснул зубы, чтобы не вырвалось ни звука. Надо перетерпеть лишь немного. Такова плата.