Страница 10 из 17
Лазерные боеголовки начали рвать верденский корабль на части, и, вспоминая этот момент, Форсетти отдавал должное незнакомому верденскому капитану. Даже в такой ситуации тот не растерялся и смог повернуть эсминец, подставляя под огонь рассредоточившихся ракет ещё целые щиты. И успел дать залп из пусковых с уцелевшего борта. Никто не ожидал, что из десяти направленных на крейсер ракет семьдесят процентов будут составлять птички РЭБ. Это неприятное открытие показало себя во всей красе, когда экраны операторов противоракетной обороны «Крестоносца» затопили помехи и ложные цели. Ведя беглый огонь, они смогли сбить шесть ракет. К крейсеру прорвались четыре, из которых две были платформами электронного противодействия и две – атакующими птичками.
Кулаки Вильяма сжались от воспоминаний, когда его корабль задрожал от попаданий, которые пробили щиты и раскалёнными спицами вгрызлись в броню его корабля. Но куда тяжелее ему было вспоминать то, что последовало дальше. Вздохнув, он прогнал из головы неприятные мысли и повернулся к Сергею:
– Как идут дела с ремонтом?
Начальник верфи выпустил колечко дыма в направлении стекла и простирающейся за ним безбрежной пустоты.
– Броню мы заменим в течение пары дней, – ответил он наконец. – Это не проблема. Композитных материалов у нас полно. А вот с другими повреждениями будет посложнее. Ты же знаешь, наша база тут временная. Мы испытываем некоторые трудности со снабжением и…
– Сергей, мне это прекрасно известно, тем не менее я хочу знать, что можно отремонтировать прямо сейчас.
Мужчина вздохнул и достал из кармана кителя небольшой ручной терминал. Нажав несколько кнопок, он вызвал в воздухе небольшое голографическое изображение крейсера, вокруг которого тут же появились строчки текста с перечислением повреждений.
– Как я уже сказал, броня не проблема. Две ракетные пусковые уничтожены полностью и не подлежат восстановлению. Также уничтожена одна энергетическая батарея и ещё две повреждены. Уничтоженную мы демонтируем и заменим, как только мои ребята полностью снимут повреждённую броню, а те, которые ещё на ходу, восстановим. С пусковыми хуже, но и там мы что-нибудь придумаем. Основная проблема – это сенсорные системы.
Сергей набрал нужную команду, и в воздухе появились строчки с необходимыми системами, которые требовали полной замены.
– Радарный и лидарный комплексы правой передней полусферы полностью уничтожены, и заменить нам их нечем. Я уже отправил сообщение о необходимости прислать всю секцию для замены целиком, но у курьера путь только в одну сторону займёт почти тринадцать дней, плюс путь обратно. Так что если они вышлют замену сразу, в чём я сильно сомневаюсь, она придёт только в конце следующего месяца. И это только в том случае, если наш запрос не засунут под сукно и сразу же выделят требуемое. Плюс ещё неделя на установку и прокладку коммуникаций, которые придётся делать почти с нуля. Знаешь, эти ракеты оказались мощнее, чем я думал.
– Да, нас это тоже… удивило.
– Вильям, ты ведь понимаешь, что вместо запчастей курьер может доставить новые приказы?
Форсетти тяжело кивнул, глядя, как очередная повреждённая секция брони, снятая с крейсера, буксируется в сторону от корабля, чтобы не мешать работе.
– Приказы не обсуждаются, Сергей.
– Да, парень. Больше не допускай ошибок.
Вильям Форсетти покачал головой в ответ на эти слова:
– Не переживай. Их больше не будет.
Глава третья
8 марта 784 года после эры колонизации.
Траствейн, Прайден-сити
Яркие лучи полуденного солнца проникали в номер сквозь не до конца закрытое архаичными шторами окно. Том перевернулся на другой бок, чтобы спрятаться от льющегося с улицы света и тут же уткнулся лицом в мягкие светлые волосы. Рита лежала рядом с ним. Её обнажённая грудь, с которой сползло тонкое одеяло, поднималась и опускалась в такт спокойному дыханию. Стараясь не разбудить, Райн любовался спящей, не понимая, как же всё так у них вышло.
Разговор, завязавшийся во время посадки, из обычной болтовни как-то сам собой перерос в бесконечную череду обоюдных вопросов и ответов. Благодаря этому Том узнал, что Рита родилась на четвёртой планете Сигмы Орихалки, где росла вместе с двумя братьями и матерью. Девушка окончила общую программу образования и специализированные курсы, после чего смогла пробиться в лучший университет своей планеты. Когда она узнала, что открыт приём документов от желающих поучаствовать в программе обмена студентами с Прайденским астрофизическим, она едва ли не одной из первых подала заявку.
Том с улыбкой вспоминал, с каким смехом Рита рассказывала о том, как на протяжении трёх месяцев ждала ответа. Когда же тот наконец пришёл, она почти сутки просидела перед планшетом, не решаясь открыть файл, боясь узнать, что не прошла. А после были сборы, прощание с родственниками и долгий путь в Верден. Несколько пересадок на маршрутных лайнерах, и вот, двадцать девять дней спустя, она села в кресло челнока, который должен был доставить её к заветной цели.
А дальше были прогулки по городу и поездка в студенческий городок. Том вызвался сопровождать Риту. Отчасти он понимал, почему ему так хорошо с ней и почему они так легко сошлись. На протяжении последних двадцати лет главным в его жизни была мечта стать капитаном корабля ВКФ. И вот, когда, казалось, она уже исполнилась, его собственная глупость, помноженная на случайность, всё разрушила. Долгий путь, на котором он не отклонялся от своей заветной цели, окончился с пугающей внезапностью.
Сейчас, когда Том просто лежал в постели рядом со спящей девушкой, он снова и снова прокручивал в голове всё случившееся с ним. И вновь, и вновь приходя к ответу. Его отец был прав. Он стал слишком самоуверенным. Слишком гордым. Райн считал, что раз смог так быстро добиться желанной цели, то это была исключительно его заслуга. Молодой офицер даже не рассматривал варианта, в котором его продвижение по службе могло быть спровоцировано не признанием его личных достоинств, а всего лишь фамилией. Действительно ли успех ослепил его? Заставил считать себя лучшим. Не способным допустить ошибку? Или же нет?
Возможно, он не был лучшим, но точно был близок к этому. Один из пятёрки первых на своём потоке в академии. Затем два года обычной кадетской службы и долгожданное получение звания энсина. За пятнадцать лет Томас Райн успел послужить на шести кораблях, на разных должностях и всегда старался делать свою работу идеально. Сейчас он уже готов был признать, что в какой-то момент стал принимать похвалы в свой адрес как должное… А что теперь? Отец был прав, когда назвал его «гражданским» человеком. Что ему здесь делать? Кроме отца и дяди, у него не было родственников. Все его друзья и знакомые были связаны с флотом. Случившееся не только вырвало его из привычной жизни, но и из привычного круга общения. А девушки…
Всё это время он не особо бегал за юбками. Были короткие романы и увлечения, но не более. Все они были подобны яркому пламени, которое ослепительно вспыхивало, но очень быстро выгорало. Да и отношения эти носили в основном «местный» характер. Служба бросала его во всё новые места. И с каждым очередным переводом его новые отношения заканчивались, прерываемые очередным разрывом по «служебной необходимости». Даже сам Томас Райн не мог честно себе сказать, жалел ли он об этом хоть раз. И вот сейчас, когда он оказался свободен от службы и своего долга перед военной присягой на неопределённый срок, он впервые не знал, чем ему заняться.
Невыносимая тоска из-за утраты привычной жизни навалилась на него сразу, как он покинул госпиталь. Несколько недель в Бентонском флотском госпитале, где ему установили протез и где он проходил первые курсы управления им, позволили немного ослабить её. Тренировки, для того чтобы научиться правильно, а самое главное, точно контролировать и работать протезом, поглотили его так же, как в своё время это делали учёба, служба кадетом на его первом корабле и обязанности, что свалились на него, стоило лишь получить первое офицерское звание. Он накинулся на них подобно голодному зверю на кусок свежего мяса, заставляя себя тренироваться долгими изнурительными часами.