Страница 2 из 19
– Ее карточка все равно на этой линии не сработает, – сказал он мне. – Вы же знаете.
И он поднес к сканеру мою карту, мою волшебную карту с волшебным числом, начинающимся с цифры 9. Девять и сколько-то десятых или сотых. Впрочем, важна именно первая цифра, Пэтти не сказала ни слова. А ведь когда-то она бы точно молчать не стала. В те времена она сама или еще кто-то из «другого класса» попросту перегородил бы мне путь к кассе своей тележкой. Я как-то раз видела настоящую кулачную драку на заправочной станции, где схлестнулись некий коротышка в офисном костюме и парень, работавший в хозяйственном магазине на Мейн-стрит. Собственно, настоящей драки там не было. Просто Офисный Костюм глянул на Мистера Экс-футболиста, расплатился картой, сел в свой «Лексус» и уехал. И когда карта Мистера Экс-футболиста не сработала, он стал бить кулаками по дисплею бензоколонки, пока руки его не покраснели от крови. Вскоре появился полицейский. Не знаю, какой у этого футболиста был IQ, но и ежу ясно, что ниже девятки.
Теперь мы все уже привыкли и к разным очередям, и к разным уровням, и к разным ударам для разных людей.
Наверное, со временем люди способны привыкнуть к чему угодно.
Глава вторая
В моем доме теперь девять будильников. Один возле моей кровати поставлен на пять часов, второй начинает верещать за час до прибытия школьного автобуса Энн, еще три отмечают последние тридцать, пятнадцать и семь минут до ее выхода из дома. То же самое – для Фредди, ее школьный автобус прибывает несколько позже. Девять будильников звонят, трещат и издают мелодичное «бим-бом» пять дней в неделю, и мне постоянно кажется, будто я участвую в каком-то проклятом игровом телешоу.
И это всего лишь для того, чтобы мои дочери не опоздали на школьный автобус.
Когда я была в их возрасте, мать просто подходила к лестнице и кричала, чтобы я поторапливалась. В ее голосе всегда четко чувствовалось соотношение нежности и строгости, когда она, всего лишь произнося мое имя, подгоняла меня, заставляла немедленно встать, одеться и спуститься вниз. И все же я порой ухитрялась опоздать на автобус и прибегала на остановку, когда он уже поворачивал за угол и его задние огни исчезали в утреннем тумане. Со всеми тогда такое случалось. Подумаешь, опоздала на автобус. Ничего страшного.
Никаких особых побудительных мотивов, чтобы непременно успеть на автобус – на правильный автобус, – тогда не было.
Малколм, разумеется, уже ушел и сейчас, уютно устроившись в своем в светлом кабинете, ждет, когда кто-то из его младших помощников принесет ему кофе и цельнозерновые булочки с обезжиренным мягким сыром. Он никогда не видит, как его дочери каждое утро устраивают соревнование «Кто не успеет попасть в школу вовремя?». На самом деле очень плохо, что его никогда в это время нет дома. Призы в этом соревновании так и не установлены, а вот наказания проигравшим – мотивация весьма серьезная.
– Фредди! – крикнула я из кухни, чувствуя, что мой голос куда меньше похож на голос моей матери и куда больше – на рев отчаявшейся львицы, пытающейся защитить своих детенышей от стаи гиен, кружащих поодаль. – Энн!
Тридцатиминутный сигнал готовности для Энн раздался, когда я выкладывала ложкой йогурт из полуторалитровой банки, прыгая на одной ноге и пытаясь второй ногой поправить сползший ремешок босоножки. Энн тут же высунула голову из-за угла и молча кивнула в знак полной боевой готовности.
А вот Фредди, разумеется, была не готова и никаких признаков жизни пока не подавала.
Черт побери!
Сегодня второй день итогового тестирования, учебный год в школе заканчивается, мне явно светит опоздание, а моя младшая дочь даже к завтраку еще не спустилась! Единственное, о чем я способна была в данный момент думать, – это желтый автобус, неторопливо движущийся по нашей улице, с Ловцом Детей за рулем.
В детстве мне часто снились сны о Ловце Детей из того старого мюзикла, где был летающий автомобиль, а главную роль играл Дик Ван Дайк, с трудом пробиравшийся сквозь сложности английского произношения. Ловец Детей шнырял возле моего дома в предрассветных сумерках, и у него были черные лоснящиеся, точно смазанные жиром, волосы и нос, как у Пиноккио. И он терпеливо выжидал.
С виду этот Ловец Детей был вовсе не такой уж страшный; его повозка так и звенела от множества колокольчиков и сияла огнями; и он был даже симпатичным, когда танцевал в своем киношном балахоне цветов «техниколор» или обещал детям всякие замечательные вещи и сладости. В конце концов, какой ребенок будет шарахаться от колокольчиков, пестрых цветов и сластей? И если ты оказывался там впервые, то не знал, конечно, что повозка Ловца Детей – это на самом деле тюремная камера с железными решетками, а сам он подо всеми своими цветными одежками с головы до ног облачен в черное и потом непременно утащит свою жертву в темную пещеру.
Но я-то, посмотрев это кино дважды, все уже знала. И когда в третий раз смотрела, тоже знала. И в четвертый, и во все последующие разы…
Я совершенно точно знала, чего он ждет.
Да, и в свои сорок с лишним я по-прежнему знала: Ловец Детей существует на самом деле.
Правда, он уже старый, седой, его волосы сквозь ветровое стекло автобуса кажутся неясным белым пятном; а на бортах у этого автобуса черной краской написано: государственные школы. Вместо прежних разноцветных балахонов Ловец Детей носит простую серую форму с вышитым на плечах логотипом Министерства образования – трехцветным, серебристо-зелено-желтым символом мира, вокруг которого расположены слова Intelligentia, Perfectum, Sapientiae. Интеллект, Совершенствование, Мудрость. Я бы поняла значение двух из трех, даже если б совсем не знала латыни. Желтая краска автобуса – «хром», как это называлось, когда в краске еще содержался свинец, но теперь она посветлела и стала глянцевой, – уже довольно давно стала ассоциироваться с автобусами государственных школ. Краска на нем отчасти облупилась, а вокруг фар, передней решетки и по периметру двери-гармошки и вовсе слезала хлопьями. Но, по-моему, никому и дела не было, как эти проклятые желтые автобусы выглядят. Куда важнее было то, куда они направляются и кого везут.
А вот зеленые и серебристые автобусы всегда выглядели хорошо – отполированы до блеска, ни единой выбоинки или царапинки, двери открываются, легко и бесшумно скользя в разные стороны, в отличие от скрипучих «гармошек» того желтого автобуса, который с грохотом прокатился сегодня утром по нашей улице. Водители зеленых и серебристых автобусов всегда улыбались детям, когда те садились в салон, одетые, даже пятилетки, в алую форму Гарварда или синюю Йеля.
Была у желтых автобусов и еще одна особенность. Их едва ли можно было увидеть каждый день; да и «груз» свой они собирали в самые ранние утренние часы, когда еще не рассеялся туман, а высаживали детей в то время, когда другие школьники давно уже вернулись домой и либо пьют чай, либо обедают, либо отдыхают – во всяком случае, больше уже не находятся под государственной опекой.
Обычно желтые автобусы появлялись только раз в месяц и всегда по понедельникам, после очередного Дня испытаний. То есть после сдачи тестов. И в дневное время никогда обратно не возвращались.
Они, собственно, ни в какое время обратно не возвращались. Во всяком случае – с пассажирами. И никогда раньше не заезжали в такие кварталы, как наш.
Если бы я сохранила заголовки газет за последние десять лет, они рассказали бы эту историю куда лучше меня.
Уровень иммиграции растет – ужасающий прогноз на 2050 год
Школы переполнены, всюду нехватка учителей: законодатели в тупике и не в силах найти решение
Институт геники совместно с Министерством образования предлагает расширенную компьютерную программу по определению IQ
Компания «Достойная семья» выпускает собственный учебник
Ни один ребенок не оставлен без внимания – это значит, страдают все дети!
Проект закона об образовании будет опубликован в ближайшие месяцы