Страница 6 из 23
Мечущиеся фигуры замерли, затем одна протянула вперед толстую короткую руку. Раздался рев и хохот, и троица рванула на звук. Дженни вздрогнула и закрыла глаза, она больше не могла ничего, даже бояться. Из пропоротой ладони хлестала кровь, но это было неважно. Сейчас ее убьют, как маму и миссис Пулмсток, только пусть это будет сразу. Пожалуйста, пусть это будет сразу...
Резкий порыв ветра донес запах дыма, не такого, как от печи или от пожара. Горький, странно горький запах, словно жгут прошлогодние листья, но ведь сейчас весна. Дым развеялся, но раздался голос, негромкий и властный, он звучал словно бы издалека. Говорили по-олбарийски... Кто? Кто тут?! Это не они!
Дженни распахнула глаза как раз вовремя, чтоб увидеть улепетывающую в диком ужасе троицу и рвущийся к небу призрачный огонь, словно на болотах в Иванову ночь.
Мерцающая пламенная стена отгораживала Дженни от поляны, но она все равно видела кого-то стройного и с мечом у пояса. Рыцарь! Откуда? Неизвестный стоял спиной к девушке, положив руку на эфес. Он и не думал преследовать чужаков, которые, перестав быть страшными, стали смешными. Неуклюже переваливаясь на коротких кривоватых ногах, они бежали к ручью, странно вскидывая колени. Нет, не бежали — брели словно по раскисшей от дождей пашне, но ведь сейчас сухо, отчего ж эти трое барахтаются, будто пони в трясине?
Серебристый огонь не гас, он словно бы врастал в землю вместе с тонущими. Карлики пытались вырваться, но увязали глубже и глубже. Они кричали, как же они кричали, но им ответила лишь сова. Дженни, словно приросшая к земле, не могла вымолвить ни слова, неизвестный рыцарь тоже молчал. Он не двигался, лишь ночной ветер шевелил блестящие темные волосы, слишком длинные даже для благородного лорда.
Троица продолжала биться в превратившейся в болото земле, проваливаясь по бедра, по пояс, по плечи... Крики не смолкали ни на мгновенье, становясь все более хриплыми, тонущие тянулись к спасительным веткам, но кусты брезгливо отстранялись. Теперь над травой виднелись лишь мечущиеся руки и запрокинутые, непрерывно вопящие головы, затем исчезли и они, прозвучал последний приглушенный хрип, качнулись белые цветы, и все смолкло. В тот же миг угас и призрачный костер. Перед Дженни лежала обычная лесная поляна, над которой витал острый запах дыма. Рыцарь медленно обернулся, теперь девушка могла разглядеть его лицо — бледное, с высокими скулами и упрямым подбородком.
Незнакомец был еще молод, он казался спокойным, грустным и совсем не страшным. Дженни знала — этот лорд не сделает ей ничего плохого, он вообще не может сделать ничего плохого, но вдруг он сейчас исчезнет и она останется одна? Дженни торопливо выскочила из кустов и замерла на краю поляны. Рыцарь поднял на нее глаза, огромные, чуть раскосые, они светились тем самым серебристым светом, что и угаснувший костер.
— Тебе ничего не грозит, — сказал он, — не бойся.
Дженни молча кивнула, не отрывая взгляда от незнакомца. Он ее спас, ему можно верить. Теперь Дженни окончательно уверилась, что перед ней — знатный лорд, но какой-то странный. Лицо выбрито, словно у священника, а вот волосы длинные, до плеч, и одет как-то не так.
— Милорд, кто вы?
— Когда-то меня звали Эдмунд. А кто ты?
— Дженни, — девушка робко улыбнулась. Ей стало хорошо и спокойно, так спокойно, как никогда в жизни.
— Дженни, который сейчас год?
— Не знаю, милорд, — Дженни виновато вздохнула, — весна сейчас, скоро день святого Губерта, а год... Это монахи знают, и... И мистер Пулмсток знал, но его убили.
— Кто у вас король?
— Дункан, — пробормотала девушка и заученно добавила: — Храни его Господь.
— Как давно он правит?
— Давно... То есть я родилась, он уже был...
— А Малкольм? Тот, что разбил прежнего короля? Кто он Дункану?
— То был старый король, — девушка зашевелила губами, что-то припоминая, — отец нынешнего. Он долго правил...
Собеседник не ответил, тонкое лицо оставалось спокойным, но ему было очень плохо, это Дженни поняла сразу. Так смотрела мама, когда умирал отец, она уже все знала, они с Джонни еще нет.
— Милорд, — Дженни подалась вперед, — милорд... Я могу вам помочь?
Рыцарь внимательно посмотрел на девушку, и ей стало страшно и вместе с тем легко. Такое с Дженни бывало, когда она стояла у обрыва и смотрела вниз. Ей хотелось прыгнуть, она знала, что это смерть, но что-то толкало в бездну, обещая крылья.
— Когда сюда пришли гномы? — резко спросил незнакомец.
— Гномы? — растерянно повторила Дженни. — Это гномы? Но они же живут далеко... В Петрии...
— Жили, — глухо сказал ее собеседник, — а теперь они здесь.
Она не ответила... Гномы! Они уже приходили. В маминых сказках, которые так любил Джонни. Тогда был жив отец, и они жили в хорошем доме. Мама смеялась и пела, а по вечерам рассказывала сказки, в которых сначала все было страшно и плохо, а потом приходили эльфы, и все становилось хорошо. Гномов разбивали, эльфийский принц влюблялся в прекрасную девушку и женился на ней, а их сын становился королем Олбарии. Однажды Джонни спросил, что было дальше, мама промолчала, а отец закричал, что эти сказки — чушь и их нужно забыть. Потом Дженни стало не до сказок, а сейчас они ее догнали. Гномы пришли, они убивают, грабят, жгут, их доспехи не берет никакая сталь, они не знают ни усталости, ни жалости... Но если правда про гномов, то...
Девушка с восторгом вгляделась в лицо собеседника.
— Милорд... Милорд меня простит... Милорд эльф? Дивный народ спасет нас от гномов?
— Нет, — он покачал головой, — эльфы ушли навсегда... Но остались мы...
5
Джеральд де Райнор со злостью отшвырнул попавшееся под ноги ведро. Ведро герцогу ничего плохого не сделало, но не срывать же настроение на солдатах и лошадях, они-то уж точно ни в чем не виноваты. Де Райнор несколько раз сплел и расплел пальцы, пытаясь успокоиться. Иногда это помогало. Иногда, но не сейчас.
— Джеральд, — граф Лэннион поднял ведро и поставил у двери, — не сходи с ума. Эдак ты ничего не добьешься.
— А как добьюсь? — злые рысьи глаза в упор уставились на старого вояку. — Никогда не сомневался, что Дангельт спит и видит загнать меня в преисподнюю, но чтоб вместе со мной швырнуть в пекло лучших стрелков Олбарии?! Наше место на побережье, Одри, на побережье! Ледгундцы боятся олбарийских луков... Но бросать лучников против шарта!