Страница 41 из 110
Не помню, кто именно из великих – Мерфи, Паркинсон или еще кто-то – сформулировал закон «Реализация любого хоть сколько-нибудь серьезного плана требует в пи раз больше времени, чем предполагалось поначалу», но могу подтвердить, что иногда этот закон соблюдается довольно точно. Не всегда, но часто. Так, например, развитие рок-музыки в СССР им описывалось безупречно.
Проскочить перед выходом на большую сцену «Дип пепл» удалось буквально впритык – группа «Космос» заявила о себе осенью шестьдесят восьмого года. Кстати, мне было не так просто объяснить ее руководителю Давиду Тухманову, как я представляю себе тяжелый рок. Никаких записей из будущего я ему, с его абсолютной музыкальной памятью, крутить не собирался, а сам не знал нот и худо-бедно играл только на гитаре. И, значит, единственной продемонстрированной песней в избранном стиле стала поделка Пахмутовой про юный октябрь в исполнении ресторанной рок-группы из двадцать первого века, а все остальное мне пришлось объяснять на пальцах, жестами и художественным блеянием. Но, как ни странно, Тухманов в общих чертах понял, что имеется в виду. И не только понял, но и смог вполне прилично реализовать.
Из известных мне музыкантов в «Космос» вошел совсем еще молодой Градский, остальных эти двое подобрали сами. И, кстати, чуть не увели у меня жену – ясное дело, не в общепринятом смысле, а всего лишь в музыкальном. Послушав ее пение, Тухманов возбудился и заявил, что у Веры совершенно феноменальной силы голос (тоже мне открыл Америку, я это узнал в первые же секунды знакомства). И, значит, ее осталось только научить петь, чтобы получилась суперзвезда рока. Пришлось заявить, что солисток лучше искать где-нибудь в другом месте, только мне еще не хватало отпускать единственную жену в артистическую тусовку. Она, впрочем, от этого не расстроилась, понимая, что совместить большую сцену с биологией, космосом и, главное, нормальной семейной жизнью никак не получится.
В общем, первый альбом группы - «Ключ на старт» - имел огромный успех в Союзе, удостоившись даже похвалы от самого Леонида Ильича. А группа англоговорящих поэтов от Семичастного уже вовсю переводила тексты на язык вероятного противника, потому что в планах был еще и успех на западе, а с русскими текстами его добиться как минимум очень и очень трудно. Задача поэтов осложнялась еще и тем, что их творения должны были плюс ко всему нести идеологическую нагрузку, но так, чтобы с первого взгляда это в глаза не бросалось.
Кроме музыки, из не связанных напрямую с космосом проектов я продвигал еще и дельтапланы. Вот тут про упомянутый выше закон сказать нельзя было ничего, ибо никаких планов вообще не было. Просто мы с тремя энтузиастами в редкое свободное время потихоньку строили пару аппаратов – и наконец построили. Это были два практически одинаковых крыла по типу «Атласа», одно каноническое, а второе чуть усиленное и с подвешенной внизу тележкой, снабженной форсированном до двадцати восьми сил движком от «Иж-Планеты». Моторный вариант облетывал я, безмоторный – Саша Фроловский. Правда, в силу особенностей служебного положения он вынужден был, едва спустившись с небес, тут же настучать Семичастному, но вреда программе это не нанесло, скорее наоборот. Пока в верхах утрясали вопрос, к какому ведомству следует отнести эти не очень понятные летательные аппараты, мы – все четверо – успели вдоволь налетаться. Зато когда на полеты обратила внимание Вера и потребовала, чтобы ее тоже научили, оба дельтаплана забрали на испытания в ЛИИ. Кстати, приезжал за ними сам решивший тряхнуть стариной Громов. Я ему шепнул, что торопиться их возвращать не надо, в середине февраля будет в самый раз, ибо в снег падать мягче.
- Так вы же вроде летаете еще с сентября?
- То мы, а тут у меня жена тоже захотела научиться.
- А, тогда понятно. Сделаем. Не возражаете, если моторный вариант буду испытывать лично я? Какова грузоподъемность этого аппарата?
- Сто десять кило, не считая полного бака бензина. В общем, Михаил Михайлович, летайте на здоровье сколько хотите, поднимет он вас без труда. Вот, возьмите, это мои заметки про особенности пилотирования.
Как-то раз, когда я сначала отвез Веру в МГУ, а потом по Воробьевскому шоссе поехал в центр, мне бросилась в глаза какая-то стройка слева, которой раньше вроде не было. И, слегка покопавшись в памяти Антонова, я сообразил, что это же строится дом номер восемь – тот, где в числе прочих будет до самой смерти жить Косыгин. Интересно, ведь я к нему в Кремль и еду. Дом, кстати, похож на наш, тоже кирпичная пятиэтажка улучшенной планировки с балконами по всему фасаду, только вдвое короче, чем тот, где я живу. И, наверное, тут все же не совсем такие квартиры. Кроме того, вряд ли сдача этого дома будет задержана почти на год, как нашего.
Я вез Косыгину подборку Антонова о советской торговле в восемьдесят седьмом – девяносто первом годах. Кроме материалов из интернета, там были и его личные впечатления, причем назвать их цензурными не получилось бы даже из вежливости. А здесь уже потихоньку начала разворачиваться кооперативная торговля, и ее инициатор Косыгин хотел, как я понял, поглубже рассмотреть подводные камни на этом пути.
Суть новаций была проста – колхозы и совхозы теперь могли продавать сверхплановую продукцию на колхозных рынках и в кооперативных торговых точках, причем цены не должны были превышать магазинные более чем на двадцать процентов. Как это выглядит в реальности, я уже успел увидеть в Троицком, там недавно появился кооперативный овощной магазинчик.