Страница 36 из 110
Вот, значит, на селе уже были сняты многие ограничения на личное хозяйство колхозников, а про хрущевские «агрогорода» никто давно не вспоминал. Зато начали часто цитировать ленинскую статью «О кооперации», из чего можно было сделать вывод, что впереди нас ждут довольно интересные времена. И осталось только выяснить – расширение кооперативного жилищного строительства будет идти за счет сокращения темпов ввода бесплатного жилья или как? Хотя, пожалуй, на «или как» в обозримом будущем можно не надеяться, стройматериалов-то сколько было, столько и останется.
В общем, у нас все еще впереди, и эта мысль тревожит.
Из вождей первым вернулся Брежнев, но не в Москву, а прямиком в Завидово. И пригласил меня, так что вскоре мы с ним уже сидели в знакомой беседке.
- Ты, Витя, конечно, критикан и антисоветчик, хоть и коммунист, - благодушно просвещал меня Леонид Ильич. – Но умный, с кем попало не откровенничаешь, а только с теми, с кем можно. Так и надо, мы тебе за это благодарны. С твоей колокольни часто бывают видны такие недостатки, которые с нашей не очень заметны. Но вот как ты один из главнейших вопросов нашей советской действительности пропустил, я понять не могу.
- Наверное, занят был, - предположил я. – С этой Луной я не то что какую-то там действительность держать в памяти – жене чуть не забыл подарок на девятнадцатилетие приготовить! Еле успел вспомнить. А что за вопрос-то такой ужасный?
- Неужели не понимаешь? Программа партии!
А ведь действительно, сообразил я. Та программа, что вроде как действует сейчас, написана при Хрущеве и явно под его диктовку – без нее наворотить столько чуши не получилось бы. Одно только «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме» чего стоит, а ведь это далеко не единственный перл. Там еще очень убедительно говорилось о ликвидации различий между городом и деревней, между умственным и физическим трудом и даже, кажется, между мужчиной и женщиной. Впрочем, конкретно в этом я не уверен. Скворцов эту программу если когда-то и читал, то начисто забыл после взрыва на учениях. Антонов, правда, точно читал, но давно и не очень внимательно. Однако воспользоваться его воспоминаниями все-таки можно.
- Ну, кое-что из программы как-то выполняется – например, на пятидневную рабочую неделю перешли еще в прошлом году, - неуверенно промямлил я.
- Видишь? Даже ты больше ничего не смог вспомнить. Практически партия сейчас живет и работает без программы, и это совершенно нетерпимое положение. Я собираюсь поднять этот вопрос сначала в Политбюро, а потом и на пленуме. Когда там у вас была принята следующая программа?
- В восемьдесят шестом году. Но ее назвали всего лишь новой редакцией, и вообще эту бумажку никто всерьез не воспринял. Не та уже была обстановка в СССР.
- Вот-вот, типичный пример, к чему может привести затягивание с принятием необходимого решения. Поэтому ты мне, пожалуйста, эту программу скопируй. И снабди своими комментариями. И я разрешаю… нет, даже прошу – не стесняйся. Пиши все, что думаешь. Если тебе покажется, что цензурными словами какую-то мысль не выразить, выражай ее нецензурными.
- Сделаю, - кивнул я, для солидности выдержав паузу. - И, кстати, одно соображение у меня уже есть.
- Сначала налей себе сока, раз уж не можешь пить, как человек, мне за двоих приходится отдуваться. Ну, за программу! Так что ты там хотел сказать?
- Вам понадобятся помощники, причем желательно не из идеологического отдела ЦК. Там можно будет показать только уже основательно проработанный документ.
- Хм… какой-нибудь общественный консультативно-созерцательный совет… - икнул Брежнев, - в смысле совещательный… а что, не помешает. Небось предложишь туда своего Ефремова?
- А кого же еще? Можно, правда, поговорить со Стругацкими.
- Вот и поговори со всеми, но сам свою часть тоже не откладывай. Программу и комментарии только на флешке, никаких распечаток. И коли ничего не пьешь, так хоть закусывай по-людски! Вон как физиономия-то осунулась за последний год. Давай, Вить, настала пора возвращаться с Луны на Землю.
В начале дороги до дома Антонов донимал меня комментариями к беседе с генсеком.
- Ни за что бы не поверил, если бы сам не видел твоими глазами – Леня Брежнев в роли начинающего антисоветчика! Охренеть и не встать. Вы, значит, теперь два сапога пара. Тут впору самого Маяковского вспомнить и слегка подправить – типа «ну, бл…ь, вам общим памятником будет растоптанный в грязи социализм».
- Да успокойся ты! Никто твой социализм топтать не собирается – ни я, ни тем более Леня.
- Он скорее твой, чем мой, я-то давно при капитализме живу. Привык уже.
- Тогда тем более, я что, дурной – топтать свою же собственную вещь? Лучше поднять, отряхнуть и положить в укромное место, авось когда и пригодится.