Шпана

Ваньку Чижика мы довольно долго искали, странствуя между сараями, лабазами и железными баками, ими был застроен весь этот остров, имеющий в длину полный километр. Нашёлся он через час почти наших поисков — сидел в окружении таких же оборванцев, как он сам и как мы, и раздавал замусоленные карты с едва различимыми на них дамами и валетами.

— О, — обрадовался он, увидев нас, — щас кто-то получит по шее — опять вы по моей территории ползаете, засранцы?

— Сам ты засранец, — смело сказал я, — и щас ты получишь по шее, а не мы, понял?

Чижик аж задохнулся от возмущения, потом совладал наконец с собой и сделал широкий шаг в нашу сторону со словами «ах ты так, да я тебя!», но я вовремя вытащил из-за пояса наган.

— Ты погоди, Чижик, посмотри лучше, что у меня есть, — и я покрутил наган картинным жестом на пальце правой руки. — Чо, не нравится? Тут семь пуль, хочешь одну получить? Так я сразу выпишу, не сомневайся.

Чижик притормозил, и по лицу его было понятно, что он сейчас усиленно соображает, что к чему. Все его соображалки наконец-то вылились в такие слова:

— Да ты гонишь, чмо, нашёл где-то пугач и пришёл меня пугать им! Он у тя ваще без пуль наверно!

— Хочешь проверить? — абсолютно хладнокровно спросил я, — ну смотри.

И я взвёл курок и пальнул в сторону железного бака, который стоял тут справа неподалёку. Звук был достаточно громкий, чтобы понять, что всё это работает, и вдобавок к нему присовокупился визг рикошета пули от железа.

— Следующая пуля твоя, — заверил я Чижика, — убивать я тя не стану, не за что пока, но в ногу всажу точно. Можешь выбрать в какую — в правую или в левую.

Чижик явно испугался и выпендриваться перестал.

— Слы, ты, я ухожу, но мы ещё встретимся.

— Стоять, — ответил я, — мы ещё не закончили. Теперь Гребни моя территория — увижу тя здесь, замочу, понял? А теперь иди… точнее беги.

И Чижик припустился со всех ног.

— А к вам, пацаны, — обратился я к игрокам в карты, — у меня никаких вопросов нету. Кто хочет, может пойти со мной, у нас на том берегу жильё есть, — приврал я. — Кто не хочет, свободен, но сначала карманы выверните.

Пацаны посовещались и ко мне подошли двое, один назвался Петькой, другой Пашкой.

— О, да вы как два апостола, один Пётр, другой Павел. А вы чего? — спросил я у оставшихся троих.

Те угрюмо вывернули карманы — ничего особенно интересного там не обнаружилось, но половину всех съестных припасов я реквизировал.

— Да, если не все слышали, то Гребни с сегодняшнего дня мои, ходить вы тут можете, но попрошайничать или ещё чем промышлять, это нет. Увижу — побью. Свободны.

--

А мы вернулись через мост обратно на правый берег, а там прошли чуть направо, где утром лазили. Из того, что нам по дороге после мельницы встретилось, надо было найти бесхозный дом, найдём — отлично, а не найдём — будем выгонять постояльцев-хануриков, объяснял я по дороге брату.

— А как же мы их выгоним, они ж поди все здоровые и выше нас в два раза… — спросил Лёха.

А Петька добавил, что дома-то у нас, оказывается, нет никакого, а ты говорил…

— Не боись, Петруха, с оружием мы всё быстро сделаем, — ответил я.

Первые три попавшихся дома я забраковал, уж очень они непрезентабельными и перекошенными были, а вот четвёртый, немного в глубине оврага, уходящего куда-то на Ямские улицы, был более-менее, с целыми крышей, окнами и дверями.

— Вот этот пойдёт? — спросил я у Лёхи.

— Ничо так домушка, — авторитетно заявил он, — я б в такой пожил.

— Ну тогда пошли разбираться с хозяевами.

Хозяева, двое сумрачных мужиков очень высокого, как правильно заметил Лёха, роста, нас встретили весьма неприветливо, когда мы зашли внутрь, предварительно постучав.

— Чо надо? — сказал тот, что постарше, с длинной чёрной бородой.

Я без колебаний вытащил револьвер, направил его мужику в район между глаз и заявил, стараясь, чтоб мой голос звучал поувереннее… получилось это не очень, петуха дал, но уж как сумел.

— Надо, чтоб вы оба выметались отседова мигом и чтоб духу вашего здесь больше не было, ясно?

— Ты чо, малец, — ответил бородатый, изучая по очереди моё лицо, то пистолет в моей руке, — с глузду зьихал? Ты знаешь, кто мы?

— А мне пох, кто вы, даю полминуты, если после этого вы не свалите, пеняйте на себя, — нагло добавил я и пальнул в потолок для подтверждения серьёзности своих намерений.

Тут вступил в разговор второй постоялец, пониже и с маленькой рыжей бородой.

— Ты погоди беспредельничать-то, пацан, ты же щас на нас не по понятиям наезжаешь.

— А мне пох на ваши понятия, тут я буду свои понятия устанавливать, — ещё более нагло продолжил я, — время идёт, осталось пятнадцать секунд… следующий выстрел будет тебе в ногу, — это я конкретно рыжему уже сказал.

— Пойдём, Данила, — сказал вдруг первый, — ты ж видишь, он без мозгов совсем, может и пулю влепить.

Второй тоже встал и двинулся к двери, но на выходе обернулся и таки высказал, что у него там накопилось:

— Мы уйдём, но мы вернёмся ишшо, ты это запомни — и тогда ты пожалеешь, щенок.

— Да приходите хоть всей вашей кодлой, мне не жалко, — сказал я ему в спину и выкинул на улицу мешок, который кто-то из них забыл.

— Лихо, — сказал брат, глядя на меня во все глаза, — а ты не боисся, что они вернутся, и не одни?

— Боюсь, брат, — честно признался ему я, — но на этот случай у меня хитрый план припасён, а какой, пока не скажу. Давайте заселяться и обживаться, — это я уже двум апостолам сказал.

Достали съестные припасы, которые мы реквизировали у чижиковой братии, разделили поровну и съели. Осталось немного, я сказал, что это на вечер. Тут высказался второй апостол, который Пашка:

— А не слишком нагло мы на этих мужиков наехали? Они ведь вернутся… и очень скоро… и не одни… чо тогда делать-то будем?

— Нормально всё, Павлуша, прорвёмся как-нито, — уверенно отвечал я ему, хотя в душе конечно совсем не был в этом уверен, — для начала давайте погоняла друг другу придумаем, мы ж теперь банда, а у бандитов завсегда кликухи имеются. Давай я буду Потап, Лёшка — просто Брат, а вы двумя Апостолами поработаете… Петька пусть первым Апостолом будет, а Пашка вторым, пойдёт?

Возражений не последовало, тогда я продолжил:

— А что делать будем? Вы двое сидите здесь и караульте дом, а мы с Лёхой сбегаем в одно место и принесём кое-что для обороны от этих мужиков, если они вдруг и в самом деле вернутся.

И мы с братом припустились к нашей пещере с сокровищами. Никто мусорную кучу над входом не потревожил, освободили проход мы гораздо быстрее, чем в первый раз, и вот мы уже бредём по подземным коридорам к ящику с пистолетами.

— А ты как думаешь, — неожиданно спросил у меня брат, — откуда оно здесь взялось, это оружие?

— Я думаю, что бандиты какие-то сховали до лучших времён, а лучшие времена для них не настали — поубивали их, допустим, или в тюрьму пересажали. Я слышал, тут орудовала разбойничья шайка такого атамана Сулейки, знаменитая банда была, вот может они и спрятали.

— А если это разбойники были, то у них и награбленное добро должно иметься, — логично предположил Лёха, — вдруг они и золото с брильянтами где-то рядом закопали?

— Так давай проверим, чо, — согласился с ним я, — нам бы оно не помешало, хотя я лично сомневаюсь, что там что-то ещё есть.

Когда зашли в эту большую комнату, где стояли стол с полками, я первым делом осветил все углы — в одном крыса обнаружилась, большая и наглая, но она сразу спряталась в какую-то свою нору. На полках же ничего, кроме пыли и грязи, я больше не обнаружил. Но тут брат, у которого своя свечка была, заорал:

— Есть! Тут ишшо чтой-то есть! — и он выволок на стол маленькую, но тяжёлую жестяную коробку. — Дай я открою?

— Погоди, — остановил его я и на всякий случай исследовал коробку по периметру — это была упаковка монпансье, ну то есть из-под монпансье, вряд ли тут леденцы хранились.