Проводник

– Дай я почитаю, тебе-то зачем?

– Сегодня моя очередь. У тебя своих куча, вот и читай…

Она уже погрузилась в текст, и по её тону я поняла, что спорить бессмысленно. Ну и ладно! Разъяснение отложим…

Вернувшийся на другое утро Жорж первым делом поинтересовался:

– Ну и что? Кто приходил? Что делали?

Его нескрываемый энтузиазм меня не впечатлил. Ну, приходил, вернее, приходила. Алёнка приходила. Но представить себе Алёнку в роли изменителя нашей жизни, это, пардон, фантазии сумасшедшего.

Я пожала плечами:

– Да подружка приходила, чай пили, болтали… – Передавать содержание нашей беседы не хотелось; ведь она, эта беседа, мало что могла изменить.

– Подру-у-ужка! – протяжно-задумчиво произнёс Жора. – Ага, ага, ну и хорошо…

В таком же задумчивом состоянии он скрылся в ванной, без излишних комментариев. Я про себя отметила, что да, и у Жоржа бывают определённые промахи. Предсказал, что кто-то придёт, и что всё изменится, а оно вон как! Ну прийти-то пришла, а что до изменений, так тут не срослось. Бывает…

Наташка проснулась неприлично поздно. Глубоко за полдень. Вышла, протянула мне зеленоватую книжицу.

– Держи. Всю ночь читала, пока до конца не дочитала. Прочтёшь, потом поговорим. Мысль у меня одна возникла…

– Угу… мысль, это хорошо.

К вечеру, устроившись с этой книжкой в руках, я приступила к предполагаемому разъяснению. Незаметно для себя, повторила Наташкин пример: читала до утра и до конца. Разъяснение получено не было. Жизнеописание женщины по имени Матрона было похоже на сказку, подавляющей частью – на страшную сказку. Погружаясь в него, логику пришлось за ненадобностью отбросить. Читать умом повествования о святых – дело как минимум неестественное…

Мне впервые довелось прикоснуться к этому жанру – жизнеописанию дел и чудес тех, кто мало походил на основную человеческую массу. Это самое отличие породило в моём сердце множество различных чувств и переживаний, опять же, совершенно доселе мне известных. Мир, знакомый мне с детства, неприметно расширился, усложнился и снова задал целый ворох вопросов, получить ответы на которые не было никакой возможности. По крайней мере, теперь…

Не совсем ясно, но я смутно догадывалась, какие примерно мысли могли возникнуть у Наташки по прочтении этой книжки. Ощущение меня не подвело. Вечером, прогуливаясь, мы сошлись на совершенно непрактичной идее – съездить в Москву, в этот самый монастырь, к Матроне. Вроде и люди мы не так уж и православные, вроде и непонятно зачем, собственно; к тому же, как и обычно, денег нет, но почему-то захотелось. Я, мало осознавая принятое решение, сама себе буйно нафантазировала: вдруг в этой поездке что-нибудь произойдёт, кто-нибудь повстречается, жизнь-таки изменится. Фантазии ведь не занимать…

Всё как-то быстро и аккуратно сложилось: и деньги нашлись, и знакомые в Москве, готовые приютить нас на пару-тройку деньков. Конечно, не без помощи крёстной. Вернее, только благодаря её помощи.

Собрались быстро. Купили билеты, достали одежду потеплее. На дворе стояла поздняя осень, но наш климат позволял и в это время щеголять в легких плащах и открытых туфлях. А в столице, как извещал «Гидрометцентр», уже лежал снег и вовсю потрескивали морозы. Делать нечего, одели, что есть из самого тёплого.

С одеждой всё равно не угадали. Едва вышли на московский перрон, аж дыхание свело. Мороз стоял градусов под двадцать, и для наших теплолюбивых тел казался арктическим и неприемлемым для жизни. В голове крутилась лишь одна мысль: «И чего нас понесло в такую погоду! Замёрзнем же, как пить дать, замёрзнем!» Ноги в осенних сапогах моментально свернуло в корявую загогулину, руки одеревенели, а демисезонное пальто вызывало ощущение прислонённой к телу фанеры. За всеми этими холодными ощущениями цель визита уже не вызывала такого же энтузиазма, как вначале.

Пока добрались до своего пристанища, задубели окончательно, и внутри у себя я ощущала нарастающие приливы паники. Холод подействовал удручающе, шумящий непрерывно город оглушал и придавливал своей мощью, толпы людей, снующих кто куда вызывали одно желание – бежать домой. Хоть пешком, но бежать. Еле-еле смогла подавить в себе внутреннюю истерику. Помогло понимание, что я здесь ненадолго, обратные билеты уже куплены, нужно чуточку потерпеть и, вообще, нельзя так откровенно малодушничать перед другими.

На следующий день настроились и отправились искать нужный монастырь. Часа два провели в различных видах общественного транспорта, но, наконец, добрались. При входе в массивные монастырские ворота у меня в окоченевшей головушке вертелась лишь одна мысль – как бы согреться. Увидев стоящую на улице длиннющую очередь еле-еле двигающихся людей, у меня всё замерло.

– Ира сказала, нужно подойти сначала к иконе, а потом к мощам, – тихо прошептала Наташка и устремилась к хвосту этой бесконечной человеческой змеи.

«Всё! Мне точно хана!»

Я покорно потащилась вслед за ней, ни о чём уже не помышляя…

Провести более четырех часов на двадцатиградусном морозе в демисезонной одежде – ещё то удовольствие. До сих пор не понимаю, как мы не околели. Но удивление вызывал тот факт, что как только мы пристроились к веренице людей, пришедших со своими надеждами и горестями к Матроне, как к последней инстанции, внутренний озноб прошёл, сменился едва ощутимым теплом, которое, к слову сказать, и не дало нам окончательно превратиться в большие сосульки. Холод никуда не делся, просто перестал так болезненно восприниматься телом и прекратил оказывать своё цепенеющее действие на мозг. Без преувеличения можно было сказать, что провели мы эти часы со своеобразным комфортом…

Спустя пару дней мы уже сидели в вагоне поезда, резво мчащегося домой, в тепло и относительную тишину. Глядя на проносящиеся зимние виды нашей бескрайней родины, я тихонько радовалась. Слава Тебе, Господи, отполомничались! Ходок по святым местам из меня ещё тот! Поехала, намёрзлась и уехала. Очень интересное времяпрепровождение.

Подтрунивая над собой на разные лады, я тем не менее была довольна. Я много успела в своей жизни напутешествоваться, но редко когда с такой нескрываемой радостью возвращалась в родные края. Даже несмотря на то, что дома ожидал ворох нерешённых проблем и куча долгов. Данная поездка в столицу не на шутку меня взбодрила; холод, шум, гам и бешенный ритм этого мегаполиса всколыхнули все мои нервные клеточки, от пяток до макушки, перетрясли все мои застоявшиеся эмоции и основательно проветрили. Почему-то поселилась уверенность, что обязательно что-нибудь случится, и надоевшие уже до оскомины одни и те же проблемы начнут решаться. Казалось, давно покинувшее меня воодушевление, передумало и возвратилось.

Почти сутки я нежилась в малокомфортных условиях русского плацкарта. Главное, было тепло. Остальное мелочи. Занятая своими мыслями и ощущениями, я мало обращала внимания на Наташку. Было, конечно, заметно, что её это путешествие погрузило в некую задумчивость и глубокие размышления, но о чём она думает, было непонятно. А углубляться и не хотелось.

Утром поезд прибывал в конечный пункт назначения. Собрав и приготовив свой компактный багаж, мы сидели, уставившись в окно. Ещё минут двадцать, и мы вдохнём тёплый осенний воздух, а ощущения от морозной столицы полностью останутся позади и перейдут в стадию ненавязчивых воспоминаний.

– Ты знаешь, а мне Москва понравилась… Такой ритм, движение… что-то колоссальное… – нарушив постукивающую тишину, произнесла задумчиво Наташка. Мягко сказать, удивила.

– А-а-а… ну-у-у…

– Это мой город…

– Кхе… ну-у-у…

– Ты хотела бы жить в Москве?

– Я?! Ну-у-у… не знаю…

«Вообще-то, вряд ли», – про себя я была более конкретна.

– Я бы хотела…. И я, наверное, туда и поеду. Поговорю с Ирой, если благословит, то поеду! Поедешь со мной?

Все слова куда-то делись. Я смотрела на неё во все глаза, не веря всем своим ушам. Какая Москва! Куда ехать! Об чём это она?! Шутит, что-ли?!

Но на шутку это похоже не было. С Наташкиного лица исчезла задумчивость и размышляющее выражение сменилось решительным и бесповоротным. По всему видать, она пришла к окончательному выводу.