Sabbatum. Химеры

Свершился суд

- Вы обвиняетесь в убийстве Анжелины Хилл. Теперь я буду вашим Дознавателем. – Оливия Барона смотрит серьезным пронзительным взглядом своих карих глаз. Губы тонкие, сжатые в полоску - думает, что я буду сопротивляться и отнекиваться.

- Хорошо. Я признаюсь в убийстве Анжелины Хилл.

Я даже услышала, как шумно вдохнул Гроховски.

- Анна, вы уверенны? Может, вами руководят другие мотивы… - Начал Даниил, но Оливия на него так посмотрела, что тот тут же заткнулся.

- Гроховски, вы нарушаете субординацию.

- Простите, Оливия. Просто мы с Анной давно знакомы. Чисто человеческий рефлекс.

- Вы - Архивариус. Забудьте про человеческие рефлексы.

Мамочки! Да эта женщина просто машина. Интересно, и как я ей буду рассказывать про дела Моргана?

Оливия прошла к столу и положила папку.

- Начнем?

Гроховски никуда не уходил; он встал возле Бароны, как телохранитель, косо кидая взгляды в ее документы. Я не удержалась и спросила, поймав настороженный взгляд Даниила:

- А присутствие мистера Гроховски обязательно?

- Да. В связи, что он привязан к делу, из-за которого вы здесь, он будет вторым Дознавателем.

Черт! Похоже, от него избавиться не получится. Доложит Моргану в течение нескольких минут, как закончится допрос, а там Бог весть, что предпримет мой Темный.

- Вы признаетесь в убийстве Анжелины Хилл?

- Да.

- Вы расскажете, как было дело?

- Это было два года назад. Летом. В Иллинойсе. Я была на вечеринке, где выпила.

- Вы были одни? – Ага! Сейчас я вам выдам Варю. Нет. Нельзя. Я вообще должна молчать про нее и Марго. Иначе, отомстят. Варька сейчас очень уязвима.

- Да. Я была одна.

- А один свидетель утверждает, что вы были с вашей сестрой.

- Нет. Сестры не было. Она ушла раньше.

Я заметила, как напряженно следил за мной Гроховски.

- Дальше что было?

- Я колдовала - лампочки взрывала на улице. Тут меня и заметила Анжелина. Она сказала, что колдовать рядом со Смертными нельзя. Я ее грубо послала. Она сказала что-то в ответ. Я ее толкнула магией, она сбила меня с ног. А дальше от меня было заклинание пут на Анжелину, Инквизитор попятилась, споткнулась и упала на шпиль ограды. Умерла моментально. Шпиль задел аорту.

Говорить признания трудно, мой голос даже осип от правды, у меня перед глазами так и стояла картинка с залитой кровью Анжелиной.

- Куда вы дели тело?

- Что? – Я удивленно воззрилась на Оливию, возвращаясь из воспоминаний в реальность.

- Куда дели тело Анжелины?

- А! Мне мой жених помог. Ой, он мне теперь муж. Виктор Савов. Он появился и убрал за мной. Я не знаю, куда он дел тело. Знаете, он часто это делает по приказу нашего Темного.

Слышу, как шокировано закашлялся Гроховски.

- Вот как?

- Угу.

Я беру кувшин и наливаю воды в стакан, затем протягиваю Даниилу, который все еще никак не может прийти в себя.

- Вот, выпейте. Промокните горло.

- Спасибо. – Даниил смотрит прямым враждебным взглядом и делает глоток.

- Вы подтвердите свои показания на суде? – Барона даже не замечает нас, уткнувшись в свои документы и делая пометки.

- Да. Всё до единого слова. Я признаю свою вину в убийстве Инквизитора Анжелины Хилл. Если хотите, могу все повторить под воздействием любого вашего Инициированного.

- Хорошо. Тогда мы оставляем вас до уточнения деталей. До свидания. – Оливия довольно закрывает папку и выходит. Гроховски следует за ней, убийственно смотря на меня. Вся его легкая небрежность куда-то испарилась, он теперь выглядел сплошным комком нервов со сжатыми в кулаки руками. Даниил резко закрывает за собой дверь, звук ужасно громкий – будто Гроховский ударил по голове, и я остаюсь одна в тишине Карцера.

Я только что потащила Савова за собой на костер.

От этой мысли стало плохо. Еще одно убийство на моих руках, пускай и негодяя. Интересно, что будет дальше? Хватит Оливии этого? Или будет второй раунд? Что предпримет Гроховски? Нет, не так. Что сделает Морган в ответ?

Даже подумать страшно.

Я замечаю, что у меня дрожат руки. Оказывается, мое спокойствие было напускное. Меня всю трясет после допроса. Что же делать?

В комнате неожиданно поплыл запах еды. Обернувшись, обнаружила боксы с обедом. Желудок начал подавать слабые сигналы, что голоден. Интересно, как сейчас Варя? Что делает? Сильно беспокоится? Господи, пусть ее не тронут! Пожалуйста!

Внезапно хлопает дверь - и я вздрагиваю. На пороге стоит Гроховски, засунув руки в карманы, и смотрит на меня острым взглядом. Я даже съеживаюсь от его разъяренного вида.

- Что это было, Анна? Вам жить надоело?

По голосу становится ясно, что он еле сдерживается, чтобы не наорать на меня.

- Нет. Я люблю жить. Но я так больше не могу, передайте это Моргану.

- Хорошо. Я передам. Только зачем вы потащили на дно мужа?

Мужа? Хм… Новое название для Виктора. Оно должно отдаваться нежностью и любовью в душе, уверенностью в будущем: у меня есть муж! Но нет. Виктор теперь никогда не будет связан с этими чувствами.

- Я ненавижу Виктора. И желаю ему гореть вместе со мной! Это тоже можете передать Моргану.

- Вы подстроили это? Ваше нападение на глазах у Инквизитора, внезапно появившееся дело в Сенате, которое я вынес из Архива?

- Да. Я подстроила.

- Как? Кто вам помог? – Гроховски надвигается на меня, рефлекторно сжимая кулаки. Он чертовски зол. В голове проскакивает мысль, что он меня ударит. Но я не пугаюсь. Наоборот, встаю и с вызовом встречаю его взгляд. Хочет ударить – пожалуйста! Мне сейчас всё равно. Я и не такое проходила.

- Помогли. А кто – не скажу. Это мое дело и моя месть.

Даниил останавливается и о чем-то думает. После чего, развернувшись, выходит из комнаты со словами: «Глупая курица».

Отлично! А раньше он так не считал. Глупая, так глупая. Я спорить не буду. Стою и смотрю на белую поверхность двери, ожидая, что если Гроховски сейчас вернется, то увидит меня все в том же боевом настроении – стоящую и сжимающую в ответ кулаки.

Хочу вернуться к еде, но уже не могу - Даниил своим появлением отбил аппетит, поэтому падаю на кровать и зарываюсь в подушку. Когда-нибудь это кончится. Когда-нибудь всё кончится, и я успокоюсь. Надо переждать эту бурю, эту грозу…

Рэйнольд, милый, где ты? Где они – твои крепкие руки, которые дарили мне призрачную безопасность в объятиях? Ты был моим домом, моим укрытием. Как же мне одиноко сейчас! Всё отдала бы, чтобы услышать твой голос… Рэй, вспомни меня, найди и спаси.

Я просыпаюсь от того, что меня трясут за плечо и повторяют мое имя.

- Просыпайтесь, Анна, нам пора. Просыпайтесь!

Приоткрыв глаза, тут же зажмуриваюсь от слепящего резкого света лампы.

- Пойдёмте. – Я делаю еще раз попытку открыть глаза. Сквозь слезы и резь, вижу перед собой стоящего незнакомого мужчину.

- Вы кто?

- Пойдемте. – Он явно нервничает, озираясь на дверь. Я молча встаю и обуваюсь в Сенатские кроссовки. За окном ночь. Мужчина сначала выглядывает за дверь, а затем, хватая меня за руку, вытаскивает в коридор. Ничего не понимаю, что происходит! Куда меня ведут? И почему так осторожно?

- Куда мы?

Но мужчина прикладывает палец к губам, намекая, что мне стоит заткнуться, и продолжает тащить к выходу. В огромных окнах Карцера ничего не видно из-за включенного света, мы, как в зеркалах, отражаемся в них. Я еще никогда не была в этом коридоре ночью. Ощущение жуткое. Немая тишина от стен. Все спят. И только мы со своим отражением.