Sabbatum. Химеры

Падший ангел

Мягкая податливая прядь, будто из шелка. Пушится. Помню это ощущение, даже когда проснулся. Словно действительно сейчас пропускал локон через пальцы. Первое мгновение после пробуждения на ум пришло ласковое «девочка моя», но чем больше я возвращался в реальность, тем больше был ошеломлен от приснившегося. Означает ли это ощущение - воспоминание? А несвойственная мне нежность – это забытые чувства к моей девушке, которая непонятно где и с кем? Что там Ной говорил? Вспомнишь – сразу ему рассказать? Хорошо, расскажу, что мне снятся эротические сны в виде игры с женским локоном. Вот он посмеется над моей неадекватностью! Фрейд точно бы что-нибудь определил из этого сна. Какой-нибудь латентный гомосексуализм, подтверждая страхи Сьюзен и Марка. А черт с ним – с Ноем! Хочет знать – расскажу.

Я кидаю взгляд на тумбочку, и вновь складывается ощущение, что чего-то не хватает, что даже щемит сердце. Твою мать! Мне непременно надо узнать, что здесь стояло. А то так с ума сойти можно.

Быстро одевшись и приведя себя в порядок, иду на завтрак. В коридоре сзади себя слышу девичье:

- Привет!

Я оглядываюсь и вижу новенькую девушку-брюнетку. Она стоит в футболке с надписью: «I believe in unicorn».

- Привет.

Она улыбается мне, а я отмечаю, что девушка весьма привлекательна. Красивая.

- Как спалось?

- Замечательно… Слушай, в связи с последними событиями, я не помню кто ты и как тебя зовут.

- Ничего! Давай знакомиться заново! – Она обворожительно улыбается, что я сам расплываюсь в улыбке. - Меня зовут Кристен. Я твоя ученица.

- Моя ученица? Ты серьезно? – Я не верю своим ушам.

- Ага.

- И как я в роли преподавателя?

- Очень классно! Бываешь занудой, как все учителя, но с этим легко справиться.

Кристен хватает меня под руку, так будто это делает постоянно, со словами: «Пошли на завтрак. Сегодня будут твои любимые оладьи с яблоками».

После завтрака меня ждал Ной, одетый с иголочки в темно-синий костюм, и я отметил про себя, что мне тоже стоит обзавестись таким. Ему я рассказал о приснившемся сне, стараясь не вдаваться в детали вроде той непривычной нежности, которая меня накрыла, когда я проснулся. Валльде знать такое ни к чему. Ной молча выслушал с бесстрастным лицом весь мой бред про девушку, стоящую спиной на плавучем домике, про реальное ощущение мягкости ее волос, когда пропускал меж пальцев, но ждать реакции от будущего Архивариуса равносильно, как снега в пустыне.

Не забыл упомянуть и про тумбочку. «Ну что же начнем с нее», - и с этими словами он повел меня к Стефану, который тренировался с новенькими в спортзале.

- Стеф, подойди! – Клаусснер мокрый от пота, излучающий силу, подошёл к нам. А я отметил, что он не красуется перед девчонками, что было странно. Стеф любил флиртовать с женским полом, это у него в крови.

- Чего?

- Слушай, ты у меня в комнате был?

- Сегодня? Нет.

- А вообще? Недавно?

- А что такое?

- Мне кажется, чего-то не хватает в комнате…

- В смысле?

- На тумбочке чего-то не хватает.

Стефан, в отличие от Ноя, заржал, как конь, показав свои все тридцать два зуба:

- Памяти тебе не хватает и мозгов!

- Зато ты у нас самый умный! Пошли, окинешь своим инквизиторским взором. Может, что-нибудь заметишь!

Я почти грубо его хватаю и толкаю вперед под его крики: «Но-но! Без рук!».

- Ну?

- Вроде все так же. Это тебе лучше знать, что здесь было.

- Смотри! – Я тыкаю в след, оставленный на пыли. Ной стоит рядом и тоже смотрит на тумбочку.

- Протирать пыль надо, Оденкирк! Или тебя не учили в детстве? Ждешь, когда придет горничная?

- Стефан… - Ной подходит к Клаусснеру и кладет ему руку на плечо. И оба замирают. Только через секунду до меня доходит, что Валльде что-то транслирует ему своим даром.

- Ну? Что увидели?

- Это… Ничего особенного! Не бери в голову. Ты лучше напряги мозг и вспомни Мелани, чем пыль рассматривать. А я пойду дальше заниматься!

И убежал, оставив меня в недоумении. Я вопросительно смотрю на Ноя.

- Эту информацию тебе пока рано знать.

Твою мать! Бесят! При том оба.

- А что мне надо знать?

- Пошли на твой китайский домик. Начнем оттуда. Буду постепенно вводить в курс дела.

В Китае было холодно и шел густой снег. Возле берегов уже образовалась первая корочка льда. Свет был серый, да еще из-за непогоды, все казалось нереальным, будто чье-то воспоминание, - одни размытые пятна. На дощатом полу было ужасно скользко, что один неосторожный шаг и тебе грозит упасть за борт.

- Слушай. Здесь все не так, как во сне. Не думаю, что что-то вспомню.

- А во сне как было?

- Лето. Тепло. И она.

- Где?

- Вон там стояла. – Я киваю чуть дальше, вспоминая сновидение, где была девушка. Осторожно иду к этому месту. Ну, вот, тут она была. Или чуть дальше? Неважно! Все равно всё не так! Я от злости и от холода, от которого окоченели руки, иду внутрь дома. «Ignis!» - Раздраженно произношу заклинание, и свечи моментально загораются. Внутри дома пахнет затхлостью и сыростью. Когда-нибудь этот дом сгниет без хозяйской руки. Надо заняться им на досуге. Я прохожу внутрь. Пыльно, грязно, запущенно. По крайней мере, здесь не так холодно. За мной входит Ной, который так же осматривает помещение. Садиться на циновку на полу не хочется. Поэтому поднимаю магией горящие свечи с низкого чайного стола и аккуратно переставляю их. Сдув грязь и пыль, сажусь на стол, как на скамью. Ной аккуратно присаживается рядом.

- Нравится мне это место… Только времени нет заняться им.

Ной кивает. Я замечаю небольшую стопку книг рядом с нами. Хм… Не помню, чтобы я оставлял их тут. Подняв, обнаруживаю пару учебников и мой «Портрет Дориана Грея». Отдав учебники в руки Ноя, быстро пролистываю книгу, пока оттуда не вылетает маленький блокнотный лист. Подняв его, я застываю: почти детским подчерком, неуверенной рукой написано одно и то же - «Мелани Гриффит».

- Что это? – Ной смотрит на листик и тоже замолкает.

- Мелани Гриффит… Это актриса такая. Да?

- Нет. Это имя твоей девушки.

- Как у актрисы?

- Она память потеряла, как и ты. Была амнезия. Так ее назвали в больнице, когда регистрировали. Она, когда появилась в Саббате, ни писать, ни читать не умела. Реджина наняла специально учителя, чтобы ее обучил. Похоже, на этом листочке она пыталась расписать свой подчерк.

- Она не Инквизитор?

Ной поднимает свой взгляд, раздумывая над ответом.

- Нет.

Ясно, значит смертная. Ной задумчиво смотрит на листик из блокнота, после чего передает мне. Я вкладываю в книгу и закрываю ее. Странно, эта находка больше впечатлила Ноя, чем меня.

- Куда делся Кевин?

Ной вздыхает.

- Ну что же… Думаю, пора потихоньку тебе возвращать память. Что ты последнее помнишь?

Ной действовал аккуратно, но в то же время беспощадно настойчиво. Он по тысяче раз мог повторять один момент из моей памяти, чтобы я, наконец, мог вспомнить и дополнить его. Это было невыносимо: одно и то же. Чуть вспомнится деталь, Ной повторял все снова, но с этой деталью. Иногда, он давал мне передышку и переключался на другие воспоминания, в которых помогал, добавляя свои. Под вечер я вспомнил обрывками битву на стройке, на которой пострадала Мелани, по словам Валльде. Поразительно то, что я не помню там девушку совсем! Я вообще не помню ее. Она, как паззл, дробилась на части в моих воспоминаниях, и я никак не мог всё собрать воедино: то помню легкую маленькую руку в своей ладони, то вижу, как она заправляет своими пальчиками прядь за ухо, то, действительно, красивые стройные ноги и кусочек бежевой юбки, то голубые глаза – яркие, чистые. И проявленная нежность с утра уже не кажется дикой и чуждой. Я действительно был влюблен. И мне до сих пор нравятся эти ощущения. Даже могу сказать, что скучаю по Мелани, потому что где-то внутри меня начинает глодать желание испытать в реальности всё, что помню о ней.