Возвращение

— Ой. Как же это я не заметила вас, девушка? Вы в порядке? Вам не очень больно?

— Нет, все в порядке.

Лена улыбнулась, насколько возможно, приветливо и осторожно вышла в зал кафе. Но и опять ей не дали остаться наедине со своими мыслями. Посетители и официанты ходили, вышагивали, бегали, как будто сговорившись не обращать на девушку никакого внимания. Ошибки быть не могло. Очередная официантка с подносом, полным заказов, чуть не сбила Лену с ног, глядя прямо сквозь нее.

«Что это? Еще один дар Древних? Но когда и как он включился? Понятно, что я весь день, как только узнала об аресте отца, чувствую себя на нелегальном положении, хотя особо и не скрываюсь. Неужели тем самым я включила какую-то маскировку, тоже сказочную, как и все у этих Древних? И как я управляю ей? Ведь та, первая тетка, сначала не видела меня в упор. Потом вдруг увидела и извинилась. А я там, что, в качестве мебели стояла? Ничего ведь с собой не сделала… И потом, я же только что почти час ехала в метро. Там бы меня точно затоптали. Или я до сих пор в трансе?»

Лена проверила самоощущение. Да, похоже, она так и не вышла из того транса, который подсказал ей и точки акупунктуры, и даже нечто вроде «линий тока энергий». Впрочем, той самоочевидности расположения точек больше не ощущалось. Однако, у девушки осталось какое-то общее чувство понимания, что происходит с ее организмом и в чем он нуждается. Именно это понимание, пусть оно и прошло мимо ее сознания, послало сигнал к остановке сеанса «варварского» иглоукалывания.

Лена походила между столиками, подошла к прилавку, отошла. Наконец, аккуратно уселась на свободный стул у столика, где уже сидел какой-то неприветливого вида мужик и вполголоса разговаривал с кем-то по телефону. Его взгляд рассеянно блуждал по залу, никак не реагируя на живого человека прямо перед носом. Лена задумалась, как бы выяснить поточнее степень своей незаметности, при этом не выдавая себя попусту. В этот момент ребенок, сидевший за столиком у Лены за спиной, что-то громко спросил у своей мамы. Звякнула ложка, падая на пол.

«Малыш капризничает.» — подумала Лена.

Мужик слегка качнулся влево, ровно настолько, чтобы заглянуть Лене за спину, окинул взглядом маму с ребенком, снова сел ровно и продолжил разговор.

«Как интересно! Он не может видеть сквозь меня, но саму меня по-прежнему не замечает. Значит, моя невидимость — это не физическая прозрачность, что было бы совсем уж из ряда вон, а нечто, воздействующее на психику окружающих. Но как же этот мужик не видит серого пятна перед собой? И осознал ли он вообще, что сейчас качнулся? Как это работает на остальных? Непонятно. Приму за рабочую версию, что они достраивают картинку за моей спиной, как мозаику, из фрагментов, которые их зрение уже успело обработать. Если это так, то мне следует больше двигаться и не приближаться к окружающим без необходимости. И не светиться под камерами наблюдения.»

Что это может дать? Личную безопасность — да. Но задачу довести до конца разоблачение или срыв заговора, реабилитацию отца, такая частичная невидимость мало облегчала. Во всех местах, где мог найтись ключ к решению этой задачи, видеокамер понатыкано на каждом углу.

Хотя почему же? Есть один адрес, где, может быть, их еще нет.

Но сначала — в молл, за покупками. Изменить свою внешность, пусть и грубо, не помешает.

Москва, сейчас

Анчар появился через три часа. Бесшумно возник за моей спиной и сел рядом, как по команде «место». Я так же молча потрепал его за ушами и переслал ему мысленно два самых сильных ментальных следа, которые только можно было засечь в этой квартире. Анчар послал мне в ответ образ мисок с кормом и водой.

«Правильно, Анчар, поешь и отдохни». — обратился я мысленно, и тут же похвалил сам себя за то, что приучаю Анчара к безмолвному общению во время проведения любых операций, даже если мы уверены, что вокруг никого нет.

Пока пес отдыхал, я на «Кнорре» слетал к Лефортово и убедился в том, что полковник Стерпехов жив, здоров и находится именно в той камере, которая значится в его деле. Видеонаблюдения в камере нет. Только глазок. Установив, как из двух ментальных следов, найденных мной в их квартире, принадлежит отцу, я уточнил задачу Анчару. Тот немедленно выслал мне картинку с бегущей собакой. Молодец.

Отправив Тилию обратно в лес, собирать с прогулки пассажиров, я остался на крыше Лефортова и снял ментальный слепок полковника. Через несколько минут Кира выдала отчет. Обалдеть… Лена узнала о заговоре; ее отец сообщил «куда надо»; попытка покушения не состоялась; полковник немедленно арестован по сфабрикованному обвинению. Но и это еще не все. На допросе, где протокол упоминает только генерала Плещеева и подозреваемую, присутствовала и его секретарша. Та самая дама, что поработала и с моей бабушкой. Полковник какое-то время сопротивлялся ее мантрам, но, в итоге выложил все, что знает о своей дочери. Информация, которая делает Лену целью номер один для заговорщиков, но никак не помогает в ее поимке. Отец правильно сделал, что полностью устранился от контактов с ней, как только стало ясно, что заговорщики на свободе и готовят ответный удар. Память о той части допроса, которую вела секретарша, полковнику блокировали, но не стерли. Иначе даже я не смог бы до нее добраться.

К этому времени вернулась Тилия, я занял место пилота и направил «Кнорр» по адресу загородной резиденции президента. Провел там четыре часа и снова вернулся в Лефортово.

Перешел прыжком и под маскировкой в камеру к полковнику Стерпехову.

— Товарищ полковник, Александр Николаевич! Я — Дима «Шатун» Пономарев. Сейчас я подойду к двери и на минуту сниму маскировку. Видите меня?

Полковник застыл в немом изумлении. Молчал секунд десять.

— Да. — шепотом ответил полковник. — Вижу и узнаю. Как вы проникли сюда? И вообще, вы — живой, материальный, или…

— Я — живой. Сюда я проник, используя те же законы… будем считать, что это — законы природы, благодаря которым я покинул пещеру во время обвала. Я материален. Вот, можете сами убедиться.

Я оглянулся на глазок, потом подошел к койке, на которой сидел полковник, и подал ему руку. Мы обменялись рукопожатием.

— Феноменально. Я рад, что вы живы. Спасибо вам за Лену. Значит, и правда непростой там стоял куб?.. — Александр Николаевич снова взял паузу, потом продолжил, как бы говоря сам с собой:

— Ведь странно, мы с братом, да и все в экспедиции понимали, что там были задействованы инопланетные технологии. Скафандр и обломки куба — неопровержимые вещественные доказательства. Поэтому… я хочу сказать, что должен был быть морально готов к, … как это называется, нуль-транспортировкам и прочему… Но все равно, смотришь, и не можешь поверить, что все это наяву.

— Да. То, что вы видите, — так же реально, как эти… (я быстренько пробежался по гуглу, чтобы понять, как правильно назвать по-русски) — туннельные диоды. И там нечто материальное просачивается сквозь барьер, тоже материальный. Но давайте я расскажу вам об этих всех чудесах чуть позже. Сначала, краткая сводка о событиях, в которые вы и Лена вовлечены. Прежде всего, вас списали. Никто не собирается защищать вас от обвинений по сфабрикованному делу. Ни начальство, ни те, кто должны быть вам благодарны за информацию о готовившемся покушении. В ФСО и на объекте, т. е. в загородной резиденции президента, никаких следственных действий не проводилось. За одним исключением. Кто-то провел на объект вашего штатного ясновидящего, Сазонова, но он не нашел ничего необычного ни в том водителе, на которого вы указали, ни в ком из других сотрудников объекта. Далее. Секретарша генерала Плещеева — сильный гипнотизер. Несмотря на ваше сопротивление, она выдавила из вас все, что вы знаете о своей дочери. К счастью, вы не знаете, где она сейчас. Лично вам на данный момент опасность вряд ли угрожает. Если заговорщики намерены довести ваше дело до суда, то смерть в изоляторе им не выгодна. Тем более, пока вы живы, вас можно использовать как средство давления на Лену. Но это все теоретические рассуждения. Я пришел, чтобы предложить вам немедленно перебраться туда, где никто из ваших нынешних противников не сможет вас достать.