Песнь ветра и тьмы

Астрид вошла в дом, по давней привычке повесила табельный меч на крючок в прихожей и, скинув поднадоевший за день китель, прошла в гостиную. Кэрт предсказуемо обнаружился там же — согнувшийся над столом у окна и сосредоточенно перебирающий небольшую груду разноцветных камешков. Разумеется, её приход остался безо всякого внимания — за два года, что они жили вместе, она успела привыкнуть, что её парень не замечает вообще никого вокруг, когда занят работой над очередным артефактом.

Признаться, она даже немного завидовала клятым камешкам, которым Кэрт уделял неприлично много времени. Но не обижалась — нет ничего абсурднее, чем ревновать к работе. И скорее в духе Саида, чем взрослой самостоятельной женщины с двумя котами. Поправочка — с тремя котами, если брать в расчет одного большого, очеловеченного и, как выяснилось, очень трудолюбивого кота.

И прилежного студента: вот уже третий год как Кэрт Хакола, оборотень и бывший убийца по кличке Девятисмерт числился подающим надежды артефактором и любимчиком архимага Линдтерн. Приписали его к факультету некромантии, так как у заклинателей просто не нашлось идей, что можно делать с темным трансмутатором. А если бы и нашлись, так Линдтерн в него вцепилась намертво, едва увидев.

Стараясь ступать как можно тише, Астрид приблизилась к сосредоточенному Кэрту и накрыла его глаза ладонями. Склонилась к уху, чуть прихватывая мочку губами, и выдохнула:

— Угадаешь кто?

— Ты же не думаешь, что я не услышал тебя ещё с той стороны улицы? — поинтересовался он со смешком. Но инструменты и камешки отложил, устраивая свои ладони поверх.

— Не думаю. Но ты мог бы и подыграть мне, вредный оборотень, — она капризно надула губы, но не выдержала и рассмеялась, когда её потянули на себя и усадили на колени.

— Мог бы, но ты же не хочешь, чтобы я тебе врал?

Она покачала головой и сделала то, что хотела с самого утра — наклонилась и поцеловала Кэрта, с наслаждением касаясь теплых, чуть обветренных губ — он их постоянно кусал, когда был чем-то очень увлечен. Ей ответили (как может быть иначе!), крепко обняв и запустив руки под рубашку, проведя пальцами по позвоночнику, отчего Астрид вздрогнула и выдохнула в поцелуй.

— Так, заканчиваем, я ещё хотела в душ, поужинать и вообще… — она неохотно отстранилась, уперевшись руками в широкую грудь.

— …поговорить с мамой, — с ехидной усмешкой закончил Кэрт.

— О нет, — Астрид замерла, уже примерно представляя краткое содержание беседы.

В последнее время дражайшая матушка съехала с любимого коня по имени «пора замуж» и села на другого — «когда же дети». И нет, причина вовсе не в том, что деловая во всех отношениях Эдла жаждала обзавестись внуками. Просто ей, видите ли, интересно, что получится! Благодаря сим глубокомысленным беседам (на деле же — форменному мозгоклюйству), Астрид делала всё возможное, чтобы беседы и свиданьица с маменькой происходили пару раз в год, во время отпуска и каникул Кэрта.

И вообще, негоже заводить детей от студента-недоучки.

И плевать, что студенту уже за сорок, да и наследством потенциальные детишки обеспечены. Взять хотя бы этот дом — пусть и не самый роскошный, он располагался на пятой линии района Золотых ворот, самого дорогого и престижного в Иленгарде. Астрид первое время было очень неудобно разгуливать по улице (от портала до дома, ибо гулять здесь — то ещё удовольствие) в простой одежде и без подобающих месту каменьев.

— Мог бы и сам поговорить, — возразила она, поморщившись.

— Не имею привычки заглядывать в чужие зеркала! — вскинулся Кэрт и даже будто бы обиделся.

Пришлось снова целовать паршивца. Да и какая может быть мама, ужин и прочие цивилизованные радости, когда тебя держит на коленях твой личный большой кот? Красивый, с этой его ухмылочкой и диковатыми глазами, целующийся так, что... А еще невесть откуда таскающий куропаток даже тут, в Иленгарде. Как говорится, привычка — вторая натура.

Не то чтобы Астрид против.

Оторваться от увлекательного занятия всё же пришлось. И подняться тоже — зеркало из соседней комнаты снова заговорило голосом матушки, громким и хорошо поставленным.

— Удачи, — хмыкнул Кэрт, деловито расправил на ней рубашку и аккуратно столкнул с колен. Предатель.

Не менее предательское зеркало («Да кто ж меня дернул его вообще купить, и почему оно не разбилось при переезде?!») отразило по ту сторону госпожу Эдлу собственной персоной. Как всегда, восседающую на своем кресле, больше напоминающем трон, сердитую и явно готовую к долгим нотациям.

— Здравствуй, мама! — Астрид картинно развела руки в стороны, будто желая обнять любимую мамулю прямо через зеркало связи. — Как дела?

Ответом стал на удивление суровый взгляд, под которым тут же захотелось узнать, не натворила ли она чего. Сама того не зная и вообще находясь на другом конце Империи.

— Я подозревала, что что-то не так, когда по дому начали летать столовые приборы… — заговорила матушка, сжимая в кулак руку, унизанную кольцами и добрым десятком браслетов. — Но когда во время службы заговорила статуя богини Дехейры!..

— Мама, но это же настоящее чудо, — прыснула Астрид, представив сию картину. Посетители храма наверняка были в восторге. Ну или в ужасе, если припомнить, что на Солхельме богов хоть и любят, но во всякие чудеса в их исполнении верят мало.

— И имя ему — Магнус Эйнарссон! — кулак с силой опустился на подлокотник, отчего даже зеркало звякнуло. — За что мне это? Что ни ребенок, то головная боль… В общем так, мы приезжаем в среду, сдавать этого поганца в твою школу! Сил моих больше нет!