Страница 6 из 9
♦ если в детстве мне кажется, что мама или папа меня любят, я чувствую себя достойным любви и люблю себя;
♦ если мне кажется, что мама или папа гордятся своей дочерью (сыном), то я чувствую себя «настоящей девочкой» («настоящим мальчиком») и горжусь собой и своим полом.
То же самое происходит, когда такое представление относится не ко мне как «целому» ребенку, а избирательно, к определенным аспектам моей личности. Поэтому, когда у меня возникает ощущение, что мама или папа любят меня только тогда, когда я «послушный(ая)», «ласковый(ая)», «самостоятельный(ая)», «сильный(ая)», «мужественный(ая)», «женственная», «разумный(ая)», «эмоциональный(ая)», «довольный(ая)», «больной(ая)» и т. д.:
♦ либо не смогу любить себя, если я «непослушный(ая)», «неласковый(ая)», «несамостоятельный(ая)» и т. д., и постепенно утрачу (вытесню) эти стороны своей личности;
♦ либо неустанно продолжаю бороться, потому что хочу всегда быть любимым таким, какой я есть. Если ожидания родителей или мое представление об их ожиданиях не изменятся и тогда, то существует опасность: я могу полностью потерять ощущение того, что меня любят и одобряют, т. е. что я достоин любви и привлекателен.
Можно сказать, что родители являются для меня своего рода зеркалом, и, поскольку у меня нет другого зеркала, остается допустить, что мое отражение в этом зеркале действительно является «мной», т. е. я идентифицирую себя с ним. Теперь легко можно представить себе, что́ значит для меня, мальчика или девочки, не иметь отца ни в качестве позитивного объекта идентификации, ни в качестве «зеркала». Если я мальчик, то:
♦ мне не хватает «мужской» модели, на которую я мог бы ориентироваться – как сейчас, так и в будущем, с учетом того, что когда-нибудь стану «настоящим мужчиной»;
♦ это также мешает мне идентифицировать себя с некоторыми аспектами личности матери, потому что она (в сексуальном плане) другая, не такая, как я. Соответственно, я могу чувствовать себя мужчиной, только когда я другой, что также касается несоблюдения установленных ею правил и границ (кстати, основной причиной того, почему дети с так называемым вызывающим поведением – преимущественно мальчики, становятся именно нарушаемые ими правила, озвученные преимущественно женщинами: матерью, воспитательницами, учительницами);
♦ мне не хватает отца в качестве «зеркала», гарантии того, что я на правильном пути. Но не только этого: если отец не просто не существует, а был утерян – например, в процессе расставания или развода родителей, – положение становится еще хуже: дети, да и некоторые подростки переживают расставание родителей, в первую очередь, таким образом, что они не удовлетворяют родителя, с которым больше не живут, т. е. в большинстве случаев отца, так как он теперь не так сильно привязан к ним – а значит, они не достаточно достойны любви;
♦ и наконец, его отсутствие также влияет на создаваемый мною образ женщины, а точнее – гетеросексуальных отношений. Представьте себе, что́ означает для будущего мужчины ассоциировать отношения между мужчиной и женщиной (в основном, естественно, бессознательно) лишь с отношениями между маленьким мальчиком и властной матерью: я буду в хороших отношениях со своей партнершей, если исполняю ее желания, ощущаю себя ничтожным, бессильным, немужественным, «импотентом» (иногда даже в буквальном смысле). И наоборот, я чувствую себя мужественным только тогда, когда мне удается доминировать над женщинами точно так же, как в бытность ребенком с «вызывающим поведением» (не лучшая предпосылка для равноправных партнерских отношений!).
А как обстоит дело с девочками? Растущая без эмоциональных, интенсивных отношений с отцом девочка:
♦ не в состоянии идентифицировать себя с чертами характера, обычно называемыми «мужскими», больше свойственными отцам, чем матерям;
♦ она также лишена нормального знакомства с «мужским полом», что легко приводит к тому, что хотя впоследствии мужчины могут быть для нее сексуально притягательными и в качестве «других» крайне привлекательными, на самом деле они являются неизвестными существами. А неизвестность может быть весьма манящей, но одновременно пугающей и небезопасной;
♦ и наконец, ей также не хватает отца в качестве «зеркала». Для девочки это означает, что при известных обстоятельствах у нее может отсутствовать естественная уверенность в том, что она как девочка (женщина) достойна любви и привлекательна для своего отца (мужчины). В случае с девочками развод или расставание родителей – который дети, как уже упоминалось, переживают как бросание – также влияет на будущее: какой эмоциональный груз должна нести по жизни (будущая) женщина, если воспоминания о первом мужчине, которого она нежно любила, омрачены воспоминанием о том, как он ее бросил! Поэтому, как в случае с мальчиками ощущение «недостаточно достойного любви мужчины» может стать частью идентичности на протяжении всей жизни, у девочек – сознательно или бессознательно – нередко возникает чувство «Я недостаточно достойна любви и привлекательна как женщина, чтобы он (мужчина) меня не бросил». Это неизбежно приводит к сильно выраженной склонности к приспособлению, а точнее к подчинению, т. е. к «идеальной» противоположности (в равной степени управляемой страхом) тенденции доминирования у мужчин.
Помимо всего прочего, такие последствия лишения отца также приводят у девочек к глубоко укорененным, большей частью бессознательным представлениям, способствующим изменению традиционной модели отношений между мужчинами и женщинами. Без всяких провокаций замечу, что в феминистских (в широком смысле) кругах часто встречается представление о женщинах как двигателе эмансипации, а о мужчинах – как о представителях традиционной репрессивной модели отношений. Это также может быть верно на общественно-политическом уровне, где речь идет о сознательных ценностных установках. Что касается воспитания детей, то преобладание женщин в детском саду, школе и семье в сочетании с отсутствием отца, вероятно, является самым важным консервативным фактором. Дети, получившие возможность вырасти с отцом и матерью, – такое, конечно, тоже бывает, несмотря на развод или расставание родителей, – имеют больше шансов обрести гармонично сбалансированную по «женским и мужским качествам» личность, лучшее нарциссическое приданое (уверенность в себе), бо́льшие возможности получить хорошее образование; у них также, скорее всего, будут психологические предпосылки для переноса свободных социально-политических взглядов, на сознательном уровне разделяемых сегодня большинством молодых людей, и на новый вид общепринятых отношений мужчины и женщины, которые будут приносить больше удовлетворения и лучше функционировать – что в конечном итоге составляет значительную часть мозаики того, что мы называем счастьем.
1.6. Объектные отношения с отцом ради укрепления прогрессивных черт характера подрастающего поколения
Все мы не «одинаково стары» или «одинаково мудры»: можно, будучи мужем или женой, работать по семь часов в день, но вечером вам понадобится плечо, на которое можно опереться; вы можете быть абсолютно уверены в своих способностях и правах, но, опять же, вам не обойтись без того, кто заверит вас, что вы не сделали ничего плохого; вы можете чувствовать себя готовым защищать своих близких от всего мира, а затем стать абсолютно счастливым оттого, что кто-то принесет вам тапочки, приготовит поесть или преподнесет подарок, т. е. побалует.
Эти колебания между «прогрессией» и «регрессией» еще более заметны у детей. Однако в случае с детьми их прогрессивные и регрессивные черты характера зависят не только от времени, ситуации и настроения, но и от того, с кем именно из родителей ребенок находится в близких отношениях в данный момент: если исходить из типичного для нашего общества распределения ролей, то мать (как первый объект любви) на уровне бессознательных ожиданий на всю жизнь остается «большой грудью», предназначенной, чтобы давать ее и кормить, а отец – «островом» (помните?), предназначенным для покорения внешнего мира. По этой причине матерям обычно труднее, чем отцам, устанавливать границы, требовать чего-то от ребенка, заставлять его принять разлуку и одиночество, мотивировать на учебу и выполнение домашнего задания, побуждать к изменению своего поведения резонными доводами и т. д. Дети более склонны плакаться матери и храбриться перед отцом, быть упрямыми с матерью и сотрудничать с отцом, быть эмоциональнее с матерью и разумнее – с отцом. Это нормально и никоим образом не обязано в первую очередь «педагогическому мастерству» отцов!