Бог войны

Рыцарь дал коню шенкеля, посылая его вперед.

– Ваши люди едва помнят свое место, Гилберт.

– Я учил их самолично, – отвечал сэр Гилберт.

Осерчавший рыцарь поехал дальше. В этот раз сэр Гилберт высказался за своих людей, постояв за них перед чужаком. Простой урок лидерства. Блэкстоун ощутил всплеск верности обедневшему латнику.

Когда свет долгого дня начал меркнуть, всадники достигли возвышенности в окрестностях Портсмута. На склонах холмов горели тысячи костров, и ветер подхватывал их дым. Подсвеченная фонарями армада прикорнула под защитой гавани. Томас еще ни разу не видел моря – обширного поля темно-зеленой воды, раскинувшегося до самого горизонта. Последние отблески денницы, отражавшиеся в заливе, показывали черные корпуса сотен кораблей, покачивающихся на волнах. Блэкстоун поравнялся с сэром Гилбертом, остановившим коня.

– Иисусе благий, должно быть, мы отправляемся в Гасконь, – проговорил сэр Гилберт. Томас поглядел на него, не понимая, что это означает. – Это у тебя перед носом, Томас. Должно быть, наш король собирается обезопасить свои земли на юго-западе Франции. Там, наверно, сотен пять кораблей.

Блэкстоун уже мысленно разлиновал гавань, разбив ее на квадраты и определив точные размеры – искусство каменщика, уже ставшее его второй натурой.

– Скорее, восемь сотен, – заявил он, не сообразив, что противоречит сэру Гилберту, обратившему на него пристальный взор.

– Значит, восемь сотен, – подтвердил сэр Гилберт оценку Блэкстоуна, посылая коня вперед, мимо тысяч человек, устраивающихся на ночлег, к одному из знамен среди многих – черно-белому стягу со львом на фоне горностаевого узора с несколькими крестиками на алом поле, принадлежавшему сэру Реджинальду Кобэму.

Перед шатром рыцаря стоял старый оружейник, выбивая своим молотом ровный ритм по нагрудной пластине доспехов на наковальне.

– Господин, как всегда, не дает тебе скучать, Вилфред, – сказал сэр Гилберт оружейнику.

– Истинно, уж таков он, сэр Гилберт. Сколько уж раз я толковал ему, де железо из Уилда, что в Кенте, не такое крепкое, как из Фореста в Дине, но он твердит, что оно ему и так нравится, и не хочет пускаться в лишние траты. Ему дешевле, чтобы я выколачивал его вмятины.

– Куда диковиннее, что хоть кто-то прожил достаточно долго, чтобы приложить клинок к его доспехам. Он внутри?

– Там и есть, – ответил оружейник, возвращаясь к работе. Братья прилегли на истоптанную траву вместе с остальными лучниками из своей команды. От холода с моря к утру они совсем закоченеют, но остудить их дух никакой ветер не в силах. Пока люди лорда Марлдона готовили свою похлебку и ели вяленую рыбу, выданную одним из капитанов сэра Реджинальда, сэр Гилберт жестом велел Блэкстоуну с братом следовать за ним.

– Я должен поговорить с людьми, дабы пресечь возможность, что кто-либо ночью дезертирует. Пообещать, что им заплатят. Предупредить о тех, кто будет сражаться бок о бок с ними.

– Предупредить? – переспросил Томас, поравнявшись с сэром Гилбертом.

– Да, – от дальнейших объяснений тот воздержался.

– Тогда что должны делать мы с братом?

– Ничего. Я хочу, чтобы эти шелудивые увидели, кто вы и с кем вы. Я исполняю распоряжение лорда Марлдона, Блэкстоун, и не смогу нянчиться с вами, когда мы высадимся с кораблей на берег.

Они шагали среди костров, пока не подошли чуть не к самой воде. Обернувшись, сэр Гилберт предстал перед людьми, которым предстояло разделить опасности сражения.

– Я ваш капитан, сэр Гилберт Киллбер. Может, иные из вас знают меня, а кто не знает, пусть спросит соседа.

– Я был с вами в Морле, сэр Гилберт! – раздался голос из группы людей поодаль. – Тогда мы надрали им задницы и вспороли животы!

– Лучник? – окликнул сэр Гилберт невидимого солдата.

– Уилл Лонгдон из Шропшира.

– Я помню тебя, Уилл Лонгдон из Шропшира! Я думал, тебя прикончил сифилис, когда ты дезертировал с той французской шлюхой. Надо ли мне предупредить людей, чтобы не пользовались с тобой одной ложкой в котелке?

Все рассмеялись.

– Ты еще можешь натянуть тетиву или рука твоя ослабела от рукоблудия? – спросил сэр Гилберт.

Снова смех и улюлюканье.

– Еще как могу, сэр Гилберт! Довольно, чтобы еще и сиську французской шлюхи потискать.

– Тогда мы сделаем тебе одолжение, Уилл Лонгдон, и ты ведаешь, что я человек слова.

– Ведаю, сэр.

– Хорошо, ибо то, что я поведаю сейчас, все равно что исходит из уст самого короля. Отвага будет вознаграждена, победа принесет вам не только почести. Ваш господин, сэр Реджинальд Кобэм, не нуждается в приукрашенных россказнях. Нет более доблестного дворянина на поле брани. Он наш командир, мы будем сражаться вместе с войском принца. Мы, граф Нортгемптон, Готфрид д’Аркур, маршал армии и граф Уорик. Мы авангард, братцы! Мы доберемся до французских ублюдков первыми и выкупаемся в их крови!

Хриплый рев ликования.

– И пограбим! – выкрикнул кто-то.

– Это верно! – прокричал сэр Гилберт в ответ. – Французы обожают свои побрякушки и копят деньгу, как ростовщики. Вернувшись по домам, вы будете жить, как короли! Хоть и будете вонять, как блядские дети, рожденные в свинарнике!

Люди смеялись и ликовали. Эль и полный желудок тому способствовали, хотя еда представляла собой немногим больше, чем овес, ячмень или фасоль, сваренные с диким чесноком и травами. Эти питательные и легкие в переноске продукты составляли основную часть рациона. Да еще хлеб для тех, кому он был по карману, и мясо только для знати.

– Рядом со мной стоят двое, – продолжал сэр Гилберт. – Они лучники, и готов побиться об заклад, тут немного сыщется тех, кому под силу натянуть их луки. Сей, – полуобернувшись, он подтянул к себе Блэкстоуна, – Томас Блэкстоун, вооруженный боевым луком своего отца. Он опекун немого, своего брата. – Теперь он потянул вперед Ричарда, так что теперь все трое стояли в свете костров плечом к плечу. Ричард своими габаритами буквально нависал над обоими. – Существо, которое Господь в мудрости своей избрал сносить несовершенство сего творения в безмолвии. Да будет вам ведомо, оные мои присяжники. Посягнувший на них посягает на меня.

Все примолкли. Никто не осклабился и не выкрикнул никакой гадости в адрес неуклюжего отрока с кривой челюстью.

– Тогда решено, и говорить больше нечего. – Рыцарь выждал минутку, прежде чем заговорить снова. – Но еще одно. По ту сторону холма несколько тысяч пикейщиков. Они будут с нами. – Он помолчал, чтобы придать больше весомости словам. – Валлийских пикейщиков.

Раздались оскорбительные выкрики и проклятия.

Сэр Гилберт поднял ладонь, чтобы утихомирить глумливый гомон.

– И мне сказали, что они не желали покидать дом, доколе им не заплатили сполна. Давайте не забывать, что мы англичане. Эти болотные крысы стащат с тебя сапоги так, что и глазом не моргнешь. А коли наклонишься, чтобы снять их, оседлают тебя, как черномордую овцу.

Издевка смягчила враждебность.

– Куда мы отправляемся, сэр Гилберт? – выкрикнул один из солдат.

– Какая разница? – откликнулся сэр Гилберт. – Вам платят за убийство врагов государства. Это как будет угодно вашему королю. Не знаю, братцы, но гляжу, как грузят провиант; вижу сотни мешков зерна и вязанки стрел, каковые говорят мне, что кампания предстоит долгая. Я слыхал, в Гаскони доброе крепкое винцо!

Загрубевший мужчина, стянув свою кожаную шапку, утер пот со скальпа.

– Оно дело доброе, сэр Гилберт, но я бывал в Низинных странах с королем шесть лет тому, и тогда его казна была пуста. Ему пришлось одалживать деньги у местных, чтобы заплатить нам, лучникам; он даже отослал лошадей на родину, дабы откормить. Думаете, на сей раз будет иначе?

– Не слишком тормоши мои чувства к королю, – холодно обронил сэр Гилберт, и тон его голоса вселил страх без малейших усилий. Блэкстоун ощутил угрозу.

Спрашивавший пошел на попятный:

– Я хочу, чтобы мне заплатили за верность, и только. Я пролью кровь, но мне надобно кормить семейство.