Бог войны

– При всем моем уважении, сэр Гилберт, мертвым вы будете двигаться медленнее некуда, – возразил Томас. – Коли он говорит, что видел человека в кольчуге, стало быть, его он и видел.

Не прошло и нескольких минут, как сэр Гилберт раздал приказания касательно атаки. Блэкстоун и лучники спешились, вскарабкались на высокий обрыв и протиснулись сквозь живую изгородь. Тропа впереди виляла влево, и изгородь повторяла ее извилистый путь. Засада французских войск должна быть за этим поворотом, и лучники смогут скрытно выйти на позицию для стрельбы, полускрытые высокими луговыми травами и осушительной канавой.

– Моя жизнь в ваших руках, – сказал сэр Гилберт Брею и лучникам, прежде чем те поспешили прочь, заранее натянув тетиву на луки.

Первым двинулся Элфред, пригибаясь на бегу в поисках наилучшей позиции – места, которое позволит убивать врага без страха, что их стрелы попадут в сэра Гилберта и его всадников. Они слышали, как те продолжают свой путь по тропе, чтобы заставить засаду раскрыться.

По беззвучному приказу Брея дюжина лучников развернулась в линию в ярде друг от друга, наложила стрелы и замерли в ожидании. Неподвижность дает охотнику преимущество перед жертвой, но тени в живой изгороди, теперь в двух сотнях ярдов от них, беспокойно ерзали, готовясь к нападению и тем самым выдавая свое местонахождение. В памяти Блэкстоуна всплыло воспоминание о людях, трудившихся по ту сторону долины в имении лорда Марлдона. Теперь эта праздная игра ума стала убийственной реальностью.

Блэкстоун увидел руку в рукавице, поднявшуюся из зелени, чтобы вот-вот послать солдат в атаку. Поднял лук, и остальные все как один последовали его примеру. Оперение из гусиных перьев с шипением прошило воздух, и стрелы в ярд длиной опередили засаду на считаные мгновения. Лучники даже с такого расстояния расслышали звук плоти, раздираемой стальными наконечниками стрел.

Вопли раненых врагов потонули в боевых кличах людей сэра Гилберта. Металл лязгал о металл, вопли множились, лошади ржали, из изгороди выскочили с полдюжины человек, опрометью бросившись к опушке леса в пятистах ярдах дальше – на расстоянии, которого не одолеть ни одному человеку, если он бежит на глазах у английского лучника. Пеньковые тетивы выпустили еще град стрел, и беспомощные люди повалились, большинство с двумя снарядами, пробившими кости, хрящи и жизненно важные органы. Те, кто не умер мгновенно, истекут кровью до смерти за считаные минуты от увечащих, смертоносных попаданий. Сражение на тропе еще продолжалось. Блэкстоун покинул укрытие, инстинктивно сорвавшись на бег. Дух у него занимался от волнения, смешанного со страхом, но его гнала вперед сфокусированная уверенность, что надо найти более выгодную стрелковую позицию. Если сэр Гилберт двинется дальше по тропе, то и он, и его люди подвергнутся опасности попасть под выстрелы своих же лучников. Что-то промелькнуло мимо его лица, и один из англичан вскрикнул от удара арбалетного болта в грудь: стеганая куртка лучника оказалась недостаточной защитой от прямого попадания.

– На колени! – гаркнул Брей. Из гущи кустов ежевики вылетело еще полдюжины болтов, пролетев у них над головами; дальность сократилась до сотни ярдов. Арбалетчики расположились между кустами и изгородью, вне поля зрения атакующих сзади. Даже не отметив этого на уровне сознания, Блэкстоун и остальные поправили угол своих луков и выпустили сосредоточенную тучу стрел в гущу ежевичника. Вражеские вопли боли быстро оборвались: древко, врезающееся в тело с силой кувалды, повергает большинство в бездыханное от боли оцепенение. Не считая страдальческих стонов раненых, схватка закончилась – все убийства заняли меньше десяти минут.

Томас и остальные осторожно двинулись вперед.

– Брей! Элфред! Блэкстоун! – донесся голос сэра Гилберта из-за живой изгороди.

– Есть! – откликнулись Элфред и Брей.

– Да, здесь, сэр Гилберт, – услышал Блэкстоун собственный ответ, уставившись на старика – французского рыцаря, подымавшего кулак в рукавице, чтобы захлопнуть западню. Стрела Томаса вошла ему через ключицу в грудь и вышла из паха, пробив кольчугу, будто ветхую ночную сорочку. Он лежал на спине, с телом, оцепеневшим в конвульсиях шока, а там и смерти. Кровь из разинутого рта уже привлекла кучу хлопотливо жужжавших мух. Его гербовая накидка светло-зеленого яблочного цвета с яркой синей ласточкой потемнела от расплывающейся кляксы. Блэкстоун не мог отвести глаз от застывшего мертвого взора.

Двое из солдат сэра Гилберта прорубили изгородь, а затем в брешь протиснулся сам сэр Гилберт. Губы его расплылись в ухмылке, сюрко и ноги были забрызганы кровью.

– Мы прикончили не меньше дюжины, – блаженно вымолвил он. – Один из твоих? – поинтересовался он, проследив за взглядом Томаса. Блэкстоун кивнул.

– Что ж, перо тебе в шляпу, малый. Ты первым убил рыцаря. Нищеброда; у него небось и взять-то нечего, но, хвала Господу, будет еще уйма других. Во Франции величайший сонм рыцарей на свете. Надо воздать им должное, бойцы они блистательные. Хоть и не столь блистательные с ярдом английского ясеня в кишках, а? – Хохотнув, он коснулся плеча Блэкстоуна. – Добрая работа, парень.

Умирающий обгадился, и запах нечистот и обильно пролитой крови смешивались в тошнотворный смрад.

Блэкстоун отвернулся, и его стошнило.

Окружающие загоготали.

– Первый раз самый трудный, парень. Привыкай. Больших красот в сражении ты не узришь, – заметил сэр Гилберт. Поднес флягу к губам и немного прополоскал рот вином, прежде чем выплюнуть. Потом отстегнул ножны убитого рыцаря и оглядел иззубренный клинок. – Меч старый, старше его самого, но баланс хороший, – вложив оружие в ножны, сэр Гилберт швырнул его Блэкстоуну. – Военный трофей. Получше твоей ублюдочной зубочистки. Приторочь к седлу, но коли будешь им биться, избавься от ножен. Треклятые ножны не годятся человеку на земле с мечом в руке, запнешься о них – и ты труп.

Хобилары быстро разделались с ранеными в кустах изгороди.

– Тут пятнадцать, не менее, бьюсь об заклад, – заявил сэр Гилберт. – Мы кого-нибудь потеряли?

– Аттвуда, – ответил Брей, спуская тетиву. – Там, в поле.

– Что ж, сделка убыточная. Английский лучник за это отребье, – молвил сэр Гилберт.

– Похороним его, сэр Гилберт? – осведомился Элфред.

– Некогда. Лисы и вороны позаботятся о его костях. Он был христианином?

– Не сказывал, – ответил Брей.

– Тогда пусть Бог и разберется. Заберите его оружие.

Кивнув, Элфред повернулся к павшему лучнику. Один из раненых нападавших с застрявшей в пояснице стрелой пытался уползти по траве луга, бормоча какие-то слова, казавшиеся Блэкстоуну жалобными, хотя ни одного из них он понять не мог. Сэр Гилберт поднял громоздкий арбалет, а потом отшвырнул прочь.

– Генуэзские арбалетчики. Лучшие на свете, но нынче недостаточно хороши. Филипп купил себе наемников. Коли нашлось полдюжины аж здесь, то уж не сомневайтесь, между нами и Парижем сыщется еще несколько тысяч. Положи конец страданиям этого человека, Блэкстоун, и соберите стрелы, которые еще могут сгодиться. Давайте трогаться, – скомандовал сэр Гилберт, снова выезжая на тропу. Солдаты последовали за ним.

Перерезав горло очередному раненому, Брей повернулся и поглядел на Томаса.

– Валяй, малый, нельзя же позволить бедному ублюдку вот так подыхать. Пусти в дело нож. И поживей. Все равно что прирезать свинью. А визгу будет куда меньше.

Блэкстоун ощутил, как ужас снова стеснил ему грудь. Сделал пару неуверенных шагов к ползущему человеку, чувствуя рукоятку ножа в ладони, хотя и не помнил, как достал его. Замешкался. Казалось, раненый жалобно нашептывает молитву Богу или его матери. Томасу нужно было всего лишь наклониться, захватить волосы горстью, откинув его голову назад, и полоснуть лезвием поперек горла.

Его рука тряслась. Рука, без устали помававшая молотом камнетеса час за часом, способная натянуть могучий боевой лук, не поднималась, чтобы перерезать горло человеку. Она трепетала, как тело девственницы перед первым познанием любви. Кто-то оттолкнул его в сторону, ступил вперед, наклонился и быстрым, решительным движением убил раненого.