Принцесса из одного места

Его Светлость вместе со мной, сыном и ближайшей свитой устроился на деревянном помосте, спешно сработанном за ночь. Окружающие помост разодетые придворные пытались скрыться от яркого солнца под кружевными зонтиками. Аманда в восхитительном алом платье притягивала взгляды присутствующих не хуже конкурсных скакунов. Рядом с ней я действительно казалась, правда, не вороной, а невзрачным серым воробушком. Впрочем, мне было глубоко наплевать – я наслаждалась атмосферой мероприятия: запахом конского пота и навоза, видом горожан, надевших ради такого случая свои лучшие наряды, возбуждением толпы, топотом, вскриками и детским визгом.

Лошадей выставляли в основном крепеньких и невысоких, этаких деревенских коньков-горбунков. В череде уже прошедших по площади было несколько неплохих животных, но бесспорным лидером оставался серый в яблоках жеребец по имени Буран из конюшни герцога. С гордостью поглядывая на него, Его Светлость развлекал меня разговором:

– Как вам вон та лошадка, Ваше Высочество?

– Которая?

– Стоит через одного в очереди, серая. Цвет просто один в один под ваш костюм!

Лошадка была молода и с характером. Я видела это по ее раздувающимся ноздрям и тому, как она косила глазом на толпу. Хотела сообщить герцогу, что с ней придется много заниматься, но Онтарио влез вперед меня.

– Симпатичная коняшка, отец, которая только начала выезжать. Чтобы сделать из нее воспитанную лошадь, ее надо учить и учить.

Я едва сдержалась, чтобы не захохотать в голос, так мне понравилось выражение «воспитанная лошадь», но вовремя вспомнила, что не должна вести себя неприлично (а хохотать для особы королевской крови крайне неприлично), и не стоит выказывать молодому человеку признаки симпатии.

– Сын мой, – удивился герцог, – с каких это пор ты стал разбираться в лошадях лучше, чем в бабочках?

– Отец, я же очень начитан, – с достоинством ответил Онтарио, но я прекрасно видела бесенят, притаившихся в глубине его зрачков, – в книгах мы можем подчерпнуть любые знания!

– А вы разбираетесь в ондатрах, юноша? – серьезно заинтересовалась я. – Это, знаете, такие белые, длинноногие, с большими ушами.

– Как?! – изумился Его Светлость.

– Конечно, Ваше Высочество, – с достоинством кивнул Онтарио, – ондатры принадлежат к классу пернатых, покрыты мелким пухом, а их ноги оканчиваются копытцами. В период половозрелости у самцов вырастают крылья, и они подолгу парят над лесами, высматривая подходящую партию.

– Что-о??? – опешил герцог.

Мне стоило все большего труда сдерживать смех. Разговор начал доставлять удовольствие, ведь Онтарио, подыгрывая мне, импровизировал виртуозно.

– Вам доводилось охотиться на них? – с самым сосредоточенным видом продолжала спрашивать я.

– Они чрезвычайно редки в наших местах, а в Неверии вообще не водятся. Во всяком случае, я ни разу не слышал там об этих зверьках.

– Какая жалость, – пробормотала я. – А я так мечтала увидеть ондатру, парящую в поисках любви!

– Похоже, я совсем ничего не знаю об ондатрах, – растерянно произнес герцог, – наверное, сын мой, ты прав – нужно почитать книги!

– Иногда это полезно, – хмыкнул тот, и я кивнула, соглашаясь.

Порыв ветра принес новую волну аромата роз и едва не сдул мою шапочку. Я придержала ее, а когда посмотрела на площадь, буквально онемела. Вороной жеребец, ведомый под уздцы могутным бородатым дядькой, был великолепен! Под его блестящей шкурой перекатывались мощные мышцы, посадка головы была изумительна, по начищенным копытам пробегали всполохи солнечного света… А грива! Бог мой, она струилась агатовым водопадом, рекой из черных бриллиантов, обсидиановым штормом! Конь знал о том, что красив, но был норовист – я видела это по тому, как он вскидывает голову, как косится на провожатого, как переставляет ноги.

– О мой бог! – прошептал Онтарио Ананакс, который тоже с восхищением уставился на жеребца. – Какой экземпляр!

Его отец с сожалением бросил взгляд в сторону своего выдвиженца.

Народ на площади затих. Всем как-то сразу стало ясно, что конкурс можно считать завершенным.

– Кто его хозяин? – спросил Его Светлость у секретаря.

Тот заглянул в список.

– Борок Симмонс, егерь Дальнего леса.

Герцог бросил взгляд на сына.

– Что скажешь? Такой зверь понравится Его Высочеству?

– Мне бы он понравился! – воскликнула я, не отводя глаз от жеребца. – Ей-богу, я перекупила бы эту лошадь у хозяина, если бы не угроза международного конфликта.

– Раз он понравился принцессе – понравится и принцу, – улыбнулся Онтарио. – Отец, я думаю, других претендентов и смотреть не стоит.

Ананакс снова расстроенно покосился на серого в яблоках и грустно произнес:

– Я тоже так думаю… Давайте-ка взглянем на него вблизи!

Встав, он принялся спускаться с помоста. Свита взволнованно потянулась следом.

– Ваше Высочество желает посмотреть? – вкрадчиво прошептал мне на ухо Онтарио, вызвав шествие мурашек по спине. – Прямо сейчас.

– О да! – я вскочила.

В моей крови азарт пузырился, словно в холодном шампанском.

– Онтарио, дорогой, вы не поможете мне? – вдруг раздался голос Аманды.

Она остановилась рядом с нами и призывно улыбалась, глядя на младшего Ананакса. Похоже, подруга решила поторопить события.

В его взгляде промелькнула растерянность. И в эту долю секунды я ощутила самый настоящий гнев. Я никогда не призналась бы себе, но мне хотелось опереться на крепкую руку Онтарио, чтобы пойти смотреть на самую восхитительную коняшку в своей жизни.

Дьявол! Нам, принцессам, нельзя поддаваться чувствам на людях!

– Идите, юноша, – высокомерно сказала я, – у меня будет возможность полюбоваться этим красавцем позже.

Онтарио посмотрел на меня, и я с удивлением разглядела ярость в его глазах. Как?! Он еще смеет злиться на меня?

Он подал Аманде руку, и дева расцвела. А я поймала себя на мысли, что с удовольствием убила бы их обоих ножкой от своего стула.

Они спустились с помоста и тоже подошли к вороному. Я же осталась сидеть, кусая губы от разочарования и наблюдая, как герцог разговаривает с хозяином лошади.

Коню повышенное внимание не нравилось. Он всхрапывал, вскидывал голову и нервно раздувал ноздри, видимо, впервые видел такое количество народа вокруг себя. Егерь удерживал его с трудом, но отвлекался, поскольку не мог не отвечать Ананаксу, который требовательно спрашивал его о чем-то. Наконец, жеребец не выдержал – заржал, картинно взмахнул гривой и поднялся на дыбы, молотя по воздуху огромными копытами. Дамы завизжали, еще больше напугав его. Свита рассыпалась по площади, словно монпансье из коробки по столу. Обезумевший от страха зверь принялся брыкаться и мотать головой, как вдруг чья-та крепкая рука схватила его поводья. А затем… Онтарио Ананакс оказался на конской спине без седла, сжимая коленями крутые бока.

Зрители ахнули.

Вороной прыгал и всячески пытался сбросить всадника, однако тот сидел, словно они были одним существом. Спустя какое-то время конь стал уставать, а затем и вовсе остановился, свесив голову. Онтарио наклонился к нему и что-то прошептал, похлопал его по шее, тронул поводья и… жеребец пошел шагом вкруг площади. Бледный, как смерть, егерь подбежал к ним. Онтарио спрыгнул с лошади и кинул ему поводья.

Аманда была первой, кто бросился к нему, чтобы поздравить. Не стесняясь присутствующих, она повисла у него на шее и подарила горячий поцелуй. Думаю, после произошедшего подругу не осудил бы даже ее отец.

Держась за сердце, герцог поднялся на помост и объявил конкурс завершенным. Подарок принцу Неверии был выбран. Норовистый такой подарок.

– Этот негодяй точно понравится Его Высочеству Стичу, – услышала я голос Онтарио, вместе с Амандой остановившегося у помоста. – Принц любит погорячее!

Я закусила губы, но тут Его Светлость подал мне руку, чтобы помочь спуститься. Пока я шла, глядя под ноги, лишь бы не смотреть на мило воркующих Аманду и Онтарио, герцог громко приглашал всех на обед в его замок, дабы отпраздновать удачное завершение конкурса.