Бесплодные земли

Роланд встал. В коленях у него что-то звонко хрустнуло, словно грянули два выстрела.

– Нам придется перенести лагерь, – сказал он. – Здесь земля опоганена. Другая поляна, та, куда мы ходим стрелять, будет…

Он сделал шаг, другой, дрожащие ноги подкосились, и стрелок рухнул на колени, сдавив руками клонящуюся долу голову.

– 10 -

Эдди с Сюзанной испуганно переглянулись, и Эдди одним прыжком очутился рядом с Роландом.

– Что с тобой? Роланд, в чем дело?

– Мальчик был,– невнятно и едва слышно пробормотал стрелок. И сразу же, на одном дыхании, глухо проговорил: – Никакого мальчишки не было.

– Роланд? – спросила Сюзанна. Она подползла к стрелку, обвила рукой его плечи и почувствовала, что он дрожит. – Роланд, что?

– Мальчик, – Роланд поднял на нее затуманенный плавающий взор. – Мальчик. Всегдаэтот мальчик.

– Какоймальчик? – отчаянно завопил Эдди. – Какоймальчик?

– Раз так, идите, – вымолвил стрелок. – Есть и другие миры, не только этот. – И лишился чувств.

– 11 -

Вечером того же дня три пилигрима сидели вокруг громадного костра, который Эдди с Сюзанной развели на поляне, прозванной Эдди тиром. В зимнее время поляна эта, открывающаяся в долину, не годилась бы для стоянки, но сейчас подходила как нельзя лучше. В мире Роланда еще стояло позднее лето.

Над головой чернел высокий свод небес, испещренный, казалось, целыми галактиками. Впереди, почти точно на юге, за рекой тьмы – долиной – Эдди была видна встающая из-за далекого невидимого горизонта Праматерь. Он поглядел на Роланда. Стрелок, нахохлившись, сидел у огня, завернутый, несмотря на теплую ночь и жар костра, в оленьи шкуры. Рядом с ним стояла миска с нетронутой едой, а в руках Роланд бережно держал человеческую кость. Эдди опять устремил взгляд на небо, и ему вспомнилась история, рассказанная им с Сюзанной стрелком в один из тех долгих дней, что они провели в пути, удаляясь от берега моря и пробираясь через предгорья, пока наконец не очутились в этой дремучей чаще, где нашли временное пристанище.

До сотворения мира, рассказывал Роланд, Древняя Звезда и Праматерь, юные и страстные, заключили брачный союз. Потом в один прекрасный день они страшно повздорили. Праматерь (известная в те стародавние времена под своим настоящим именем, Лидия) застигла супруга (прозывавшегося на самом деле Апоном), когда тот крутился подле младой красавицы Кассиопеи. У парочки случился отменный скандал – с тасканьем за волосы, выцарапываньем глаз и битьем посуды. Осколок одного из пущенных разгневанной рукою горшков стал землей, черепок поменьше – луной, уголек же из кухонного очага – солнцем. В конце концов, дабы Лидия с Апоном в своей ярости не уничтожили вселенную прежде, чем та должным образом начнет свое существование, вмешались боги. Дерзкую негодницу Кассиопею, главную виновницу всех бед ("Угу-угу, конечно, всегда виновата женщина", – заметила тут Сюзанна), навечно сослали в звездную колесницу. Однако даже это не разрешило проблему. Лидия горела желанием попробовать сызнова наладить семейную жизнь, но гордый Апон заупрямился ("Ага, вали все на мужиков", – проворчал в этом месте повествования Эдди). Посему супруги расстались и ныне с ненавистью и страстной тоской взирают друг на друга через звездное пепелище, плод их разрыва. Лидии и Апона нет уже более трех миллиардов лет, поведал стрелок. Они стали Праматерью и Древней Звездой, севером и югом, изнывающими друг по другу, но ныне чересчур гордыми, чтобы молить о примирении… а Кассиопея сидит в сторонке на своей колеснице, болтает ногами и посмеивается над обоими.

Эдди вздрогнул, испуганный мягким прикосновением к своей руке. Сюзанна.

– Пойдем, – сказала она. – Мы должны его разговорить.

Эдди отнес ее к костру и бережно опустил на землю по правую руку от Роланда. Сам он уселся слева. Роланд посмотрел сперва на Сюзанну, потом на Эдди.

– Как близко ко мне вы сидите, – заметил он. – Как любовники… или тюремщики.

– Тебе пора кое-что нам рассказать, – грудным, чистым и певучим голосом сказала Сюзанна. – Если мы твои товарищи и сподвижники – а хочешь не хочешь, получается вроде бы именно так – то пора начать и обращатьсяс нами, как с товарищами и сподвижниками. Расскажи нам, что с тобой…

– …и чем мы можем помочь, – закончил Эдди.

Роланд глубоко вздохнул.

– Не знаю, как начать, – сказал он. – У меня так давно не было ни товарищей, ни сподвижников… ни истории, какую я мог бы поведать…

– Начни с медведя, – предложил Эдди.

Сюзанна наклонилась и притронулась к кости, которую Роланд держал в руках. Кость – челюсть человека в черном, Уолтера, – внушала молодой женщине робость, но она все равно притронулась к ней.

– А закончи этим.

– Да. – Роланд поднял кость на уровень глаз, мгновение смотрел на нее, потом бросил обратно к себе на колени. – Никуда не денешься – поговорить о ней нам придется. В ней-то все и дело.

Но сперва речь пошла о медведе.

– 12 -

– Вот какую историю рассказывали мне в детстве, – начал Роланд. – Когда все было еще совсем новенькое, Великие Пращуры – не боги, а люди, владевшие почти божественным знанием, – создали двенадцать Стражей, нести дозор у двенадцати порталов, открывающих проход в наш мир и из него. Мне доводилось слышать, что порталы эти естественного происхождения, как небесные созвездия или бездонная расселина в земле, прозванная у нас Драконовой Могилой за то, что всякий тридцатый или сороковой день оттуда вырывалось великое облако пара. Иные же – одного я помню особенно хорошо: Хэкс, главный повар в замке моего отца, – говорили, будто означенные порталы создала не природа, а сами Великие Пращуры, в те дни еще не вздернувшие себя в петле собственной гордыни и не исчезнувшие с лица земли. Хэкс говаривал, бывало, что сотворение Двенадцати Стражей было последним деянием Великих Пращуров, попыткой искупить великую кривду, причиненную ими друг другу и самой земле.

– Порталы, – задумчиво пробормотал Эдди. – Ты хочешь сказать, двери.Снова-здорово! И что, эти здешние двери открываются в наш со Сьюзи родной мир? Как те, что мы нашли у моря?

– Не знаю, – ответил Роланд. – На всякое мое знание найдется сотня вещей, мне неведомых. Вам – обоим – придется примириться с этим обстоятельством. Вот мы говорим: "мир сдвинулся с места". Когда это произошло, словно огромная волна схлынула, оставляя за собой лишь разор и следы крушения… обломки, порой напоминающие карту.

– А как тебе кажется?Попробуй догадаться!– воскликнул Эдди, и неприкрытая горячность в его голосе сказала стрелку, что даже теперь Эдди до конца не оставил мысли вернуться в свой – и Сюзанны – родной мир.

– Отстань, Эдди, – осадила юношу Сюзанна. – Этот человек догадок не строит.

– Ошибаетесь – иной раз строит,– сказал Роланд, удивив обоих. – Когда ничего более не остается, этот человек порой берется строить догадки. Я отвечу: нет, Эдди. Не думаю – мне не кажется– что у этих порталов много общего с дверьми на морском берегу. Мне не кажется,что они ведут в узнаваемое для нас кудаили когда.Думаю, двери на взморье – те, что открывались в мир, откуда родом вы оба, – походили на ось детской ходун-доски. Знаете, что это такое?

– Качели? – спросила Сюзанна, для наглядности покачав рукой.

– Да! – с довольным видом подтвердил Роланд. – Именно. На одном конце качалей…

– Качелей, – поправил Эдди с едва заметной улыбкой.

– Да. На одном конце доски – мое ка.На другом – качеловека в черном, Уолтера. Ось – двери, созданные напряжением противостояния двух судеб. Порталы же чересчур велики и для Уолтера, и для меня, и для нашего маленького братства трех.

– Ты хочешь сказать, – с заминкой проговорила Сюзанна, – что порталы, которые охраняют эти Стражи, находятся вне ка?За пределами ка?