Кошки-мышки

Лосеву иногда казалось, что эта женщина и сама своего рода маньяк. Молодая же еще, тридцати нет, симпатичная, образованная, что ее может привлекать в трупах? А ведь привлекает! Мужики, вон, в туалете обед оставляют, а она руками трогает все эти ребра торчащие, легкие… что там еще есть?

Следователь Воронов, как раз маячивший у окна, приоткрыл форточку, впуская в помещение свежий декабрьский воздух, и Лосев почувствовал, как стало легче дышать. Чуть-чуть сдвинул маску, освобождая нос. Даже приободрился немного, прошел в комнату, стараясь не наступить на разложенные криминалистом вещи. Покусает и не посмотрит, что Лосев его старше.

– Ну что тут, Лер? – поинтересовался тем временем Воронов, тоже подходя чуть ближе и стараясь одновременно изображать невозмутимый вид и как можно меньше смотреть на вскрытую грудину. – Что-то новенькое можешь сказать?

– Как я и говорила, сердца нет, – ответила судмедэксперт. – Причем удалено аккуратно, профессионально, я бы сказала. Все артерии и вены пережаты, разрезы ровные, сделаны чем-то острым, возможно, скальпелем. Похоже, работал профессионал.

– Врач?

– Возможно.

– Что ж, это сужает круг поисков.

– Особенно если учесть, что и пальчиков своих он оставил будь здоров, – хмыкнул криминалист, обильно посыпая дверцы шкафа, откуда убийца, очевидно, доставал простыню, черным порошком.

Лосев обрадовался бы, но что-то подсказывало ему, что все не будет так просто. То ли опыт, то ли врожденный пессимизм.

– Время смерти можешь назвать? – спросил он у Леры.

– Около пятидесяти часов назад. Точнее после вскрытия, это пока навскидку, – ответила та.

– Знаю я твои «навскидку», – усмехнулся Воронов, – если и ошиблась, то на полчаса максимум.

Лера улыбнулась уголком губ, ничего не сказала.

– А причина смерти?

– С этим сложнее. Грудину ей вскрывали уже после смерти, это точно, а вот от чего умерла, пока неясно. Никаких других повреждений на теле нет, следов удушения тоже.

– Как и следов борьбы, – снова встрял криминалист.

– Возможно, убийца каким-то образом парализовал ее сразу, как вошел, – предположила Лера. – Может, газ какой-то распылил или укол сделал. Если укол, то во время вскрытия место найду.

Лера говорила, одновременно продолжая осматривать тело, и, когда замолчала, все невольно повернулись к ней.

– Что ты нашла? – поинтересовался следователь, правильно оценив ее молчание.

Лера приподняла над полом правую руку жертвы.

– Грязь под ногтями.

Она вытащила из чемоданчика небольшую лопатку и подковырнула грязь из-под ногтей убитой.

– Земля, похоже… Сразу не видно было, ногти черным лаком покрыты, а как руку перевернула, так и увидела.

Следователь и Лосев одновременно шагнули ближе и наклонились, только что лбами не стукнулись. И правда, земля. У такой ухоженной женщины едва ли могли быть грязные ногти. Все-таки следы борьбы?

В тесном коридорчике квартиры полицейские сразу обнаружили грязные следы. Они не были похожи на следы от ботинок, скорее казалось, будто там проходил кто-то, предварительно повалявшийся на земле, и она сыпалась с его одежды на пол. Ее было немного, участковый, первым попавший в квартиру, даже потоптался на этих следах, но их почти наверняка оставил убийца. Слишком уж было чисто в квартире Андреевой, чтобы думать, будто она не пылесосила в коридоре. И сейчас вот эта грязь под ногтями.

– Сделай анализ, – попросил Воронов Леру. – Сравним с той землей, что нашли в коридоре.

Лера кивнула и продолжила работать, а Лосев и Воронов вышли из комнаты в кухню, где ждал участковый. Выслушать краткий рассказ о том, как тот обнаружил труп, они уже успели, а теперь хотели узнать подробности. Лосев не понаслышке знал, что заставить участкового вскрыть квартиру могут разве что фотографии трупа, сделанные через окно, слишком уж не любят эти ребята такие вещи. Что-то должно было заставить этого молодого франта, у которого из кармана кокетливо выглядывает айфон последней модели, послушать соседку Андреевой и вскрыть квартиру. На самом деле, Лосеву страшно хотелось еще поинтересоваться, на какие средства куплен айфон, но тут уж он решил, что это не его дело.

Участковый долго мялся, а потом неловко кашлянул.

– Да папками мне было лень заниматься. Начальство велело разобрать все дела, в том числе и за предыдущим участковым, а на меня все эти бумаги такой сон навевают, что хоть прям в кабинете спать ложись. Вот я и решил мозги проветрить. И потом, вы не знаете Клавдию Никитичну. Она с меня не слезла бы, пока я не проверю.

Клавдия Никитична – это, стало быть, та самая соседка. Лосев слышал краем уха, как она рассказывала другим зевакам, коих уже в достатке собралось и возле подъезда, и на лестничной площадке, что-то о призраке. О последнем он поинтересовался у участкового под удивленный взгляд следователя. Участковый многозначительно закатил глаза и тяжело вздохнул.

– Рассказывала, а как же. Но Клавдия Никитична и не такое рассказать может. В подъезде не осталось ни одной квартиры, на которую она не жаловалась бы. А новую соседку сразу невзлюбила. Та себя называла ведьмой, а для Клавдии Никитичны это как красной тряпкой перед мор… лицом помахать.

Лосев понимающе кивнул, бросив непроизвольный взгляд на входную дверь, через которую был слышен голос пожилой соседки. Слов он не мог разобрать, но судя по интонации, история с призраком и убийством прямо сейчас набирает обороты и раскрашивается в новые цвета.

О том, что убитая называла себя ведьмой, говорила и обстановка в квартире: шторы темных оттенков, круглый стол в комнате, накрытый черной скатертью с бахромой, хрустальный шар на нем, книги в черных переплетах на полках, десятки свечей, пряный запах трав, с трудом пробивающийся сквозь несравненный аромат смерти и крови. Лосев успел заглянуть в платяной шкаф и увидел, что одежду дамочка тоже предпочитала темных цветов. Ну типичная ведьма.

Пока они болтали с участковым, Слава Шумаков освободился наконец от обеда, вышел из туалета и присоединился к осмотру квартиры убиенной. В комнату, правда, заглядывать не рисковал, ограничился коридором: там стоял большой шкаф-купе, занимающий почти все свободное пространство, в нем Слава и принялся копаться. Десяти минут не прошло, как из коридора послышался страшный грохот, будто обрушился потолок. Лосев, следователь и участковый переглянулись и высыпали в коридор. Потолок держался крепко, а вот одна из полок в шкафу накренилась и сбросила с себя все содержимое на пол.

– Шумаков! – рявкнул следователь. – Аккуратнее быть не пробовал?

– Да это не я! – проблеял Слава. – Оно само.

Он и в самом деле стоял не в той стороне, где упала полка, но следователя это не смутило:

– Сами, Шумаков, только дети рождаются! Полки сами не падают.

– Я не трогал!

– А кто трогал? – не сдавался Воронов. – Ведьма, может?

Порой следователь становился до омерзения противным. Лосев работал с Вороновым не первый год, привык к его характеру и не обращал на него внимания, а вот молодой оперативник смутился и расстроился. Пока Воронов отчитывал Славу, Лосев подошел ближе к упавшим вещам, присел на корточки. Среди валяющихся под ногами ключей, перчаток и шарфов он обнаружил небольшую черную книжицу, оказавшуюся ежедневником.

Следователь пролистал его лишь мельком, подробнее изучать будет потом, а Лосев без зазрения совести заглянул в ежедневник через плечо Воронова. Но даже при таком быстром осмотре они увидели интересную запись: если Лера не ошиблась со временем смерти, а Лера наверняка не ошиблась, то примерно тогда же к гадалке должен был наведаться один из клиентов: на странице с позавчерашней датой была короткая запись: «Макар, 11.30» Номера телефона, к сожалению, не было, только имя и время. Не самое распространенное имя, но без фамилии черта с два найдешь. Проверить сначала стоит местные больницы, раз уж Лера утверждает, что убийца – профессионал. Вдруг там найдется врач с редким имечком? Вряд ли, конечно. Если бы Лосев решил убить ведьму, то не стал бы записываться к ней на прием, а если бы и записался, то уж точно не называл бы свое настоящее имя. И на убийство в состоянии аффекта не похоже, значит, планировал. Но не проверить нельзя.