Страница 41 из 67
— Угу, — промычала та, удерживая руку в кармане с заветным носком и с опаской поглядывая по сторонам.
— Давай я сделаю это снова? На всю мощь.
— Может, не надо на всю? — нахмурилась та. — Тогда я и без того очень поразила зрителей.
— Надо, — сжала ее руку Эмма. — Сегодня мы обе должны выложиться на все сто. Иначе все пропало, Бригитта. Прошу, позволь помочь тебе.. Мне так нужна эта победа!
Леди Дракхайн помолчала, глядя на Эмму, а после, тронув мельком карман со спрятанным там носком и махнув еще одну стопку коньяка, кивнула:
— Дерзай.
Выдохнув, Эмма, не медля больше ни секунды, закрыла глаза и направила все свои силы невесте, отдавая всю себя: энергию, мечты, вдохновение, любовь…
Тихо ахнув, она осела, но Бригитта подхватила ее и устроила на стул.
— Леди Дракхайн! — объявил концертмейстер.
Бригитта нежно погладила Эмму по волосам, пробормотала: «Не падай духом, Ястребы не сдаются!» и пошла на сцену.
Вейрон вышел на середину сцены, присел в неловком реверансе.
— Да! Леди Дракхайн! — захлопал с энтузиазмом Мордиш, вскочив с места, но женщина в сером потянула его за рубаху, заставляя сесть.
Остальные зрители поддержали леди Дракхайн аплодисментами, лишь король хмурился, явно давая понять, что выбор постановки — не самый удачный. Да и послы поглядывали на невесту неодобрительно. Все, кроме Мордиша. Тот сиял улыбкой и даже тайком послал Вейрону воздушный поцелуй.
Тереза стояла в стороне, спрятавшись за импровизированной скалой, и деловито засучивала рукава. Губы ее были решительно сжаты, глаза сверкали, а с кончиков пальцев то и дело сыпались искры магии. Она кивнула Вейрону, давая понять, что все в порядке. Он и сам видел: декорации полностью соответствовали его требованиям, но все выглядело каким-то ненастоящим, картонным, пока Тереза не взметнула руки вверх. Над сценой словно натянулся полог — ночное небо с россыпью звезд. Вейрон уважительно хмыкнул. Тереза тем временем протянула ладони вперед, растопырив пальцы и слегка пошевелив ими — тогда синяя ткань, изображающая Плес и излучину реки, потекла как настоящая вода, заблестела бликами. Между скалами даже пролегла лунная дорожка.
Музыканты в оркестре поменялись местами: вперед вышли трубачи, а барабанщик крутанул в руках палочки и ударил по натянутой коже, дав начало выступлению.
Вейрон вздрогнул, почувствовав, как сердце забилось быстрее. Кто знает, в чем было дело: то ли в магии Терезы, то ли в музыке, может, сыграла роль энергия Эммы, которая текла сейчас в теле, наполняя его до краев, а может — коньяк, но Вейрон будто снова очутился на Зубастом Плесе — там, где он сражался бок о бок со своими ребятами, проливая кровь за наполненное магией место, которое он ни за что не позволит отдать красхитанцам.
Зрители исчезли. Остались лишь он, Эмма, пробравшаяся в каждую каплю его крови, и музыка. Ритм барабанов то и дело срывался с размеренного на рваный, зажигательный, заставляющий открыть самое сокровенное, а после столь же резко становился плавным, позволяющим ненадолго восстановить дыхание.
Вейрон выхватил из-за скалы спрятанные там мечи и, взмахнув ими, закружился в боевом танце Ястребов Ярости. Вокруг себя, прыжок, шаг назад и пробежка вперед. Он скалился и рычал под цветохроном, припадал к реке, вскидывался вновь, раскидывал руки и «парил», изображая птицу в небесах...
Зрители ахали то ли испуганно, то ли восхищенно, и их громкие вздохи были продолжением ветра, что нес Вейрона дальше, над водами Плеса.
Ритм барабанов ускорялся, трубы звали вперед, играя гимн Ястребов, под звуки которого Вейрон не раз и не два шел в атаку. И вот он вновь нападал на врага! Не зная пощады, он отступал, но лишь для того, чтобы ударить с новой силой! Вейрон наслаждался своей силой и ощущением здорового, послушного ему тела, воссоздавая сражение на Зубастом Плесе. Энергия, отданная Эммой, вела его вперед, не давая расслабиться даже на миг!
Он перепрыгивал через скалы, несся хищной птицей над опасными водами! Мечи стали продолжением его рук, а сам Вейрон чувствовал себя несокрушимым. Воплощением смерти, опасности и ярости!
Его ноги отбивали ритм, заданный барабанами, а черные рукава взмывались как крылья.
На какое-то время энергия Эммы окончательно взяла верх, и тогда движения его стали плавными, чувственными. Это несколько отрезвило Вейрона. Вспомнив о своей роли, он вихрем перепрыгнул на другую сторону Плеса, изображая врага, которому предстоит покориться и уступить. Краем глаза он заметил вскочившего с места посла, искаженное злобой лицо женщины, прибывшей с ним.
Смотрите, вот как это было! Сражение, которое останется в истории!
Вейрон снова был собой — отважным гордым воином, и мечи его сверкали в свете звезд, а музыка звучала торжествующе. Трубы ревели победу, а кровь кипела в венах.
Синяя вода окрасилась в алый. Вейрон метнулся вперед, изображая улепетывающего врага и моля о пощаде. И сразу вернулся к своему образу, вскинул мечи! Их лезвия все еще голодны, но Вейрон не преследует трусов и готов пощадить побежденных, если они признают свое поражение.
— Пощады! — закричал Вейрон, изображая красхитанца и падая на колени.
— Да будет так! — рявкнул он же, оказавшись уже на своем месте.
Мечи взмыли вверх, к звездам, крутанулись, а потом Вейрон, ловко поймав их, метнул вперед. Не убить. Но дать понять, что победа за ним.
Лезвия мечей вонзились по обе стороны от лица Мордиша, войдя в спинку кресла, и мелко завибрировав.
Музыка оборвалась громким боем медных тарелок.
Барабанщик выдохнул, оттирая пот, и трубачи, красные от натуги, опустили трубы.
Тереза развела ладони в стороны, размяла пальцы, и звездный полог исчез, а кровавая река снова стала полосой синей ткани.
Вейрон с опаской смотрел на зрителей, хранящих гробовую тишину и увидел ошарашенные лица королевской четы и принца. Обрывки воспоминаний о спектакле мелькали в его голове, заставляя слегка попятиться на сцене. Да уж, оторвался он на всю!
— Это… это… — начала было говорить женщина в сером платье, и ее побелевшее от злости лицо не предвещало ничего хорошего.
— Восхитительно — перебил ее Мордиш. — Он встал с места, выскользнув под мечами и захлопал что есть сил: — Браво! — выкрикнул он, отбивая ладони, и к нему присоединились остальные зрители.
— Но это оскорбление! — выпалила все та же женщина, некрасиво кривя тонкие губы.
— Брось, Кандида, это всего лишь представление, — отмахнулся от нее Мордиш. — И какое!
— Это плевок в лицо и покушение на убийство! — произнес Наглер, тоже вскакивая с места.
— Никаких покушений, — усмехнулся рыжий, — я не имею претензий к леди Дракхайн! Ни малейших!
Он подмигнул ей глазом, под которым красовался огромный фингал.
— Мы требуем отстранения этой участницы! — настаивал Наглер.
— С какой стати? — вмешался вдруг принц, поднимаясь с кресла. — Вы являетесь сюда, требуя отдать земли, которые принадлежат нашей стране, а теперь еще смеете указывать мне, на ком жениться? Леди Дракхайн, — он повернулся к сцене, на которой замер Вейрон, — поздравляю, вы проходите в следующий тур.
— Она едва не убила нашего… посла! — с небольшой заминкой произнесла женщина.
— Но не убила ведь, — миролюбиво заметил Мордиш. — Брось, Кандида, расслабься.
Он повернулся к креслу и с усилием выдернул мечи из спинки. Подойдя к сцене, протянул их Вйрону рукоятками вперед.
— Позже я покажу тебе, козочка моя, — прошептал он, когда Вейрон склонился за мечами, — что красхитанцы всегда сверху. В нашей с тобой битве ты проиграешь и покоришься. И по этому поводу у меня есть для тебя новый стих.
— Нет.
Вейрон попытался отнять мечи, но рыжий удержал их, подался вперед и горячо зашептал: