Отбор с осложнениями

— Кто вы такая? — Эмма вырвалась из захвата Вейрона и, подбоченясь, уставилась на служанку. — Что это значит?

— Меня зовут Тереза, — представилась та. — И я помогу вам выиграть отбор. 

Глава 8. Страсти накаляются

Вейрон сбежал от Эммы с Терезой через минут пятнадцать, не выдержав энтузиазма, с которым те принялись обсуждать секреты принца. Получив привычную порцию обнимашек, он запер дверь в спальню и прижался к ней спиной. Ему хотелось плакать. Последний раз он пустил слезу лет в пять, когда помер его старый кот Мартин, существо вредное, когтистое, но от того не менее любимое. Кажется, тогда Вейрон чувствовал такое же бессилие и отчаяние.

Эмма напоминала ему кошечку. Такая же доставучая и лезет, куда не просят, но при этом с ней становилось уютней. Вейрону не хотелось, чтобы их странная дружба кончалась.

Наверное, из-за внутреннего раздрая он не сразу понял — что-то не так. Но у кровати стояли черные разношенные ботинки, которым неоткуда было взяться, и пространство вибрировало, указывая, что Вейрон здесь не один. Он выставил вперед ладони, готовясь нанести удар.

— Эй, это я, — раздался знакомый голос, и тощая фигура Донована проявилась, наливаясь цветом.

Вейрон выдохнул и опустил руки.

Слуга генерала лежал на его постели, закинув ногу за ногу и листал досье. Вейрон поморгал — Донни все так же был на месте, вместе со всеми своими веснушками и маленькой дыркой на пятке носка.

— Как ты…

— Мантия невидимости, — пробормотал Донован, пряча досье под подушку. — Генерал сказал проверить, все ли в порядке.

— Все ни Гроха не в порядке, — прорычал Вейрон. За дверью раздался очередной взрыв хохота, и он взмахнул рукой, возводя полог тишины. — Во дворце красхитанцы. Думаешь, это совпадение? Верится с трудом! Это они, Донни! Они украли артефакт! С ними женщина!

— Генерал так и говорил, что ты будешь в ярости, — вздохнул Донован. Он быстро поднялся с кровати и подошел к Вейрону. Положив руки ему на плечи, проникновенно сказал: — Держи себя в руках, Вейр. Сейчас все зависит от тебя и твоей выдержки.

Вейрон посмотрел на руки Донована и тот, моментально уловив суть, спрятал их за спину. Дорн еще какое-то время сверлил парня самым недружелюбным взглядом, чтоб тот как следует проникся, а после отвернулся, направившись к окну.

— Что им надо? — глухо спросил он.

— Зубастый Плес, — ответил тот тихо.

— В каком смысле?

— Это их условие для заключения перемирия.

— Гордость рода Дракхайн им, а не Плес! — рыкнул Вейрон, оборачиваясь.

— Ты о чем? — нахмурился Донован.

— Не важно! Плес они не получат. Это наша земля… вода… Все наше!

— Послушай, Вейр… кхм, Вейрон не кипятись, — попытался образумить его Донован. — Они вынесут королю свое предложение на днях. Война никому не нужна. Дикари умеют держать слово. И если они пообещают мир…

— Все! Я не хочу даже слушать это, — перебил его Вейрон. — Уходи!

— Это еще не все. Я должен передать приказ генерала, — вздохнул Донован и вытянулся, как на плацу перед тем как четко проговорить: — Не лезь куда не просят, Вейрон Дорн. Выполняй свое задание, а политику оставь тем, кто в этом соображает.

— Я тебя услышал, — безэмоционально ответил он.

— Передать что-нибудь генералу?

— Порадовать пока особо нечем, так что передай ему мой горячий привет.

— Наш генерал и так горяч, — хмыкнул Донован. — Сегодня меняли стол в его кабинете.

— А прошлый?

— Спалил, — вздохнул тот. — Сейчас всем не просто, Вейрон. Все как на иголках. Может, красхитанцы на самом деле замешаны, кто знает.

— Да наверняка!

— Если ты расколешься перед ними, позора не оберешься.

Вейрон на миг представил, как рыжий, в котором он сходу опознал крепкого воина, поймет, что его противник носит женский наряд, и ему захотелось разнести дворец по кирпичику.

— Все, проваливай, — сказал он невежливо. — Помочь?

— Я сам, — отказался Донован и, взмахнув рукой, закутался в тончайшую ткань, становясь невидимым. Шелохнулся тюль, скрипнула створка окна. — Удачи на завтрашнем конкурсе, — донеслось уже снаружи.

Вейрон стащил цветохрон, отбросил в сторону лифчик бабули Донована, снял полог тишины и рухнул на кровать. За дверью Эмма и Тереза снова рассмеялись, и он повернулся на бок и накрыл голову подушкой.

Проснулся Вейрон полным сил и решительности. Придворные интриги и заговоры были ему чужды, но теперь враг был здесь, во плоти, и все становилось проще. Наверняка это красхитанцы намереваются использовать артефакт против принца или короля, подчинив тех своей воле. Возможно, кто-то из невест с ними в сговоре, либо же артефакт применит та тощая вобла, что прибыла с ними. Надо быть начеку и оказаться рядом в нужный момент. А для этого — пройти конкурсы и выйти в финал. А значит, неожиданная поддержка Терезы пригодится.

Он принял душ, надел привычный наряд, выпил пилюлю, меняющую голос, и, придирчиво осмотрев себя в зеркале, изменил верхний слой ауры. Все равно что надеть пальто размером меньше. Тесновато и немного колется, но жить можно. От лифчика бабули куда больше хлопот — с носком он едва не прокололся. Но зато как приятно было узнать, что, оказывается, Эмме он нравится. Вейрон почесал грудь и направился прямиком к двери менталистки. Переборов соблазн вломиться без предупреждения, постучал.

— Да, — послышался нежный голос. — Бригитта, заходи.

Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Комната Эммы была куда скромнее: меньше размером, стены просто выкрашены в белый, над кроватью никаких тряпок. Эмма приподнялась, опершись на локти, и нежно ему улыбнулась, такая очаровательная и лохматая спросонья, что он невольно расплылся в улыбке в ответ. Потом она зевнула и виновато прикрыла рот ладошкой. Одеяло сползло с груди, лишь слегка прикрытой кружевом. Совесть взбунтовалась, но Вейрон усмирил ее самообманом. Он ведь постучал.

— Что ты стоишь? Входи.

— Я лучше подожду тебя в гостиной, — проговорил Вейрон, попятившись, но Эмма, откинув одеяло, вскочила и подбежала к нему — как была, в тонкой белой сорочке, с кружевами и без рукавов и, похоже, без всего остального…

— Да что же с тобой делать! Я ведь не мужчина, тебе нечего стесняться! А у меня есть новости. Тереза сказала, что принц любит понежиться в постели, — проговорила Эмма, схватив его за руку и потянув за собой, и Вейрон пошел за ней следом, как загипнотизированный, позволив увлечь себя на кровать. — Давай и мы не будем спешить на завтрак, — предложила она, усаживаясь рядом. — Ты так смотришь на меня. Наверное, у меня сейчас на голове воронье гнездо, — улыбнулась Эмма. — А что ты делаешь с волосами? Заплетаешь в косу?

Она протянула руку и погладила его голову через цветохрон, потом провела пальчиками по его скуле, щеке, попыталась обрисовать губы.

Он отклонился. Смотрел на нее, не в силах сказать ни слова.

— У тебя наверняка очень чувственные губы, — произнесла Эмма тихо.

Вейрон молчал, стараясь сфокусироваться на ее глазах и не смотреть ниже.

— Знаешь, не удивительно, что он на тебя запал, — добавила она задумчиво, рассматривая ткань на лице Вейрона так, будто могла видеть лицо. — А может, все дело в магии твоего маленького секрета?

— Я вообще не понимаю, о чем ты, — вздохнул он, хмурясь.

Эмма придвинулась еще ближе, так что он почувствовал тепло ее тела и сладковатый аромат, и заговорщицки прошептала:

— Красные трусы в действии — вот что вчера произошло. Ты обзавелась поклонником, Бригитта.

Эмма игриво прикусила губку и, поджав одну ногу под себя, так что из-под сорочки показалась голая коленка, подняла руки вверх и закрутила волосы в узел. Тонкая ткань натянулась на груди, обрисовав… как она там выразилась… вершинки. «Смотреть в глаза!» — приказал себе Вейрон, усаживаясь так, чтобы Эмме не пришло в голову вновь отнимать его боевой клинок..

— Рыжий дикарь с востока, — тем временем пояснила она, опустив руки. — Я случайно подслушала его беседу с другом. Ты из-за них убежала с бала?