Страница 84 из 163
— «Да, понимаю», — наконец-то ответил Маркус, вновь вернувшись к этому своему выработанному тону человека дикого и грубого, который хорошо сочетался с его татуировками и щетиной на лице. Казалось, Феникс с помощью всего этого образа тоже пытается ото всех отгородиться. — «Окажете мне услугу, председатель?»
— «Если смогу», — ответил Прескотт. Адама это утешит, а профессору надо сосредоточиться на своих исследованиях. — «Чего ты хочешь?»
— «Передайте рядовому Сантьяго и лейтенанту Штрауд, чтобы жили дальше и вообще забыли о моём существовании. Если они увидят меня в таком состоянии, то…» — Маркус внезапно умолк.
— «Хорошо», — кивнул Прескотт. — «Но я так подозреваю, что слушать они меня не станут».
Маркус кивнул с таким видом, будто бы с него проклятие сняли, а затем медленно повернул голову, выразительно уставившись на Ярви, чем дал ему понять, что хочет уже уйти отсюда. Прескотт, не привыкший к тому, чтобы его собеседники сами решали, когда их разговор окончен, оказался слишком сильно выбит из колеи из-за этой встречи, так что даже не воспринял данный поступок, как оскорбление. Маркусу, не принимавшему никакого прямого участия в делах своего отца, просто не повезло оказаться рядом, когда вся эта ситуация достигла кульминации и взорвалась, словно бомба. Да и к тому же, сам по себе он никакого важного политического статуса не имел, за исключением гарантии сотрудничества Адама.
Ярви бросил взгляд на председателя, и тот кивнул, после чего Маркус покинул комнату. Прескотт мог поклясться, что у Феникса даже спина немного распрямилась по сравнению с тем, когда его привели в кабинет.
— «Офицер Ярви», — Прескотт обратился к надзирателю. — «Я уже уходить собираюсь, но не могли бы вы собрать всех своих коллег у выхода?»
Важно всегда правильно подгадать время. В столь тесной общине новости разносятся за считанные минуты, и вот пришла пора донести свой посыл так, чтобы его уж точно все поняли. К тому моменту, как Прескотт вместе с Дьюри окончили свой неспешный спуск с лестницы, у двери уже выстроились четыре надзирателя. Капитан заранее позаботился о том, чтобы в этой смене оказались двое из тех, кто избил Маркуса.
Прескотт улыбнулся этим людям. Его отец объяснил, что от улыбки вкупе с жёсткими речами у слушателей кровь стынет куда сильнее, чем от гневных выкриков.
— «Запомните одно», — начал Прескотт. — «С Фениксом отныне вы будете обращаться по-человечески. Если этого не произойдёт, и я замечу хоть малейший намёк, что в его адрес вновь проявляют жестокость, то лично прослежу, чтобы вас всех призвали в армию и отправили служить в самые опасные районы вместе с боевыми товарищами Феникса, которым расскажут, кто вы такие, и что это именно вы издевались над ним. А служил он в Королевском полку Тиранской пехоты, и тамошние бойцы, испытывающие крайнюю преданность своим братьям по оружию, церемониться не привыкли. Всё понятно объяснил? Я ведь и заключённых в одно подразделение вместе с вами отправлю».
Ярви даже не моргнул в ответ, и это вызвало уважение со стороны Прескотта. Кэмпбелл лишь угрюмо взглянул в ответ. Именно он, по словам Дьюри, и точит зуб на Маркуса. Остальные два надзирателя просто стояли, молча слушая всю эту тираду.
— «Так точно, сэр», — ответил Ярви. — «Всё понятно».
— «Очень хорошо. Тогда увидимся в следующий раз».
Прескотт вышел из здания, даже не оборачиваясь. Скорее всего, ему никогда больше не придётся лично приезжать сюда. Дождавшись, пока Дьюри захлопнет дверь за ним, председатель сделал глубокий вдох. Заведя двигатель, капитан направил автомобиль обратно к тому месту, которое оба просто называли “к Правителям”.
— «В жизни вас не видел в таком замешательстве, сэр», — заговорил Дьюри. — «По крайней мере, за исключением тех моментов, когда вы намеренно так себя вели».
Прескотт задумался над тем, зачем он вообще позволил себе так расслабиться, пусть даже и на мгновение. Порой ему самому было сложно понять, когда он случайно проявляет истинные чувства, а когда специально делает вид. Опыта притворства у него за плечами имелось столько, что он научился делать это рефлекторно и незаметно для себя самого.
— «Непросто наблюдать за тем, как человек с такой родословной докатился до столь запущенного состояния», — ответил председатель. — «Это я просто позволяю проявиться предрассудкам моего сословия, Пол. Не стоит ошибочно принимать меня за доброго человека».
— «Даже и не думал, сэр. Вы просто не зачерствели, и не стали садистом».
— «Я исхожу из необходимости, Пол. Делаю то, что нужно».
Когда дело касалось спасения того, что осталось от всей Сэры или Тируса в частности, Прескотт был готов на всё. И уже никто бы не стал в этом сомневаться после залпа из “Молота”, случившегося девять лет назад. Маркус Феникс просто случайно попал под раздачу. Но, по крайней мере, Прескотту уже куда проще будет сегодня вечером говорить по телефону с Адамом. Маркус непременно выживет, в чём Прескотт был совершенно уверен.
“ГЛЫБА”, ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ, СПУСТЯ 11 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.
— «Слышал уже?» — спросил Лёшарс. — «Сын Кэмпбелла погиб. Черви устроили засаду на патрульный отряд».
Он стоял на четвереньках, упёршись коленями и локтями в плиты, которыми был вымощен пол возле бойлерной, так как подошла его очередь выгребать почву из туннеля, что внизу выкапывал Вэнс. Из мира за стенами до них доносился лишь отдалённый гул залпов артиллерии, да и стрёкот иногда пролетавшего над тюрьмой вертолёта.
— «Твою ж мать», — донёсся голос Вэнса из дыры. — «Кэмпбелл теперь на Феникса настоящую охоту откроет, чтобы хоть как-то успокоиться».
Кэмпбелл перестал лезть к Маркусу с тех пор, как тот после избиения в медсанчасть попал. По крайней мере, Рив больше не видел никаких попыток причинения физического вреда со стороны надзирателя. На словах-то Кэмпбелл регулярно поносил Феникса на чём свет стоит, но от ругани в свой адрес ещё никто не умер. Возможно, всё дело было в том, что Маркус как-то изменился. Рив не сказал бы, что тот прямо воспрянул духом, ведь на Феникса по-прежнему было жалко смотреть. Но Маркус явно о чём-то всё время размышлял, и всё это началось после встречи с Прескоттом. Может, ему пообещали досрочное освобождение, а может, и вовсе ничего. Рив понимал, что гадать можно до бесконечности. Вероятно, Прескотт просто был лучшим другом отца Маркуса. Но что бы там ни было, настроение у Феникса хотя бы немного улучшилось.
— «Ну, Ярви теперь придётся держать Кэмпбелла на коротком поводке. Я вписался только за то, чтобы не дать вам, мудакам, замочить нашего солдатика», — Рив умолк, не желая показывать остальным, что действительно переживает за Маркуса. — «Кстати, могу курево подкинуть, если дадите что-нибудь почитать».
— «А что, Феникс узнал что-то такое, о чём мы и не догадываемся?» — вновь опустившись на колени, Лёшарс взглянул на дверь, которая вела к огородам с плодовыми растениями. Именно там Маркус и работал всё время, когда не получал наряд по уборке. Когда он уже не мог больше копать, орудовать граблями или пропалывать очередной клочок почвы, или когда становилось слишком темно, чтобы можно было нормально работать, то Феникс оставлял свой труд, принимал душ, прижавшись спиной к стене, а затем запирался в своей камере и сидел там, пока не наступала пора вновь приниматься за работу. — «Он питаться нормально начал и упражнения стал делать. Как им это удалось? Неужто пригрозили засунуть ему эту их сраную трубку для кормления в нос и заставить его принимать пищу?»
— «Ага», — отстранённо кивнул Вэнс. — «А может, ему рассказали, что случилось с беднягой Брэнданом. Если трубку неправильно вставить, то тебе пиздец, помрёшь сразу».
Эдоуэйн не сводил глаз с двери, ведущей к огороду.
— «Ну так пойди и спроси у “шестерёнки”, не хочет ли он уже внести свой посильный вклад в общее дело», — сказал он.