Страница 120 из 163
Адам постарался сделать вид, что его куда больше интересует файл, открытый на рабочем столе его компьютера, хотя его содержание было и впрямь увлекательным. Команда разработки светомассовой бомбы, а вернее, то, что от этой команды осталось, наглухо застопорилась на испытаниях с получением изображения. Решение этой проблемы показалось профессору до банального простым, а на внесение всех правок у него с Нэвилом уйдёт максимум неделя благодаря мощности вычислительных систем комплекса на Азуре.
“Она всё знает. Или же, по крайней мере, умеючи заставляет меня поверить в то, что всё знает, чтобы я понервничал. Это ведь её работа”.
— «Боюсь, что мне придётся настоять на том, чтобы Альва остался на острове», — наконец сказал Адам. — «Пусть даже он и не заслужил так жировать, внеся столь малый вклад в развитие общества. Когда закончим с ним, тогда и забирайте».
— «Всегда восхищалась людьми с реалистичным взглядом на жизнь, Адам. В конце концов, слишком многое стоит на кону», — с этими словами Сеттайль встала, намереваясь уйти. — «Если вам что-либо понадобится, то можете обращаться, я тут часто появляться буду. Когда вернусь в Джасинто, то по случае загляну к вашему сыну».
Не существовало ни единой вещи, которую Адам смог бы утаить от разведки КОГ. А ещё, будучи способными в любой момент добраться до Маркуса, они могли поступить с ним, как им заблагорассудится. Профессор помнил Сеттайль, как человека весьма знающего и крайне прямолинейного. Возможно, она как раз пыталась донести до Адама то, что жизнь Маркуса в их руках, или же просто проявила заботу о человеке, который переживал о том, в каком же кошмаре наяву его сыну приходится влачить своё существование. И хоть профессору так и не удалось понять, что же ею на самом деле двигало, он отругал себя за то, что слишком быстро во всю эту чехарду сомнений и неуверенности в самом себе, зайдя уж чересчур далеко.
Нет, Маркуса она трогать не станет, если, конечно, подразумевала своей фразой именно это. Прескотту нужно было, чтобы профессор с ним сотрудничал, да и всему остальному населению Сэры тоже. И платой за это сотрудничество стала жизнь и благополучие Маркуса.
Верно Сеттайль сказала: у каждого есть своя черта, до которой ещё можно идти на уступки, но за ней уже наступает предел, где никакие уговоры не помогут. Для Адама такой чертой стал Маркус.
“ГЛЫБА”, НАЧАЛО МЕСЯЦА НАВОДНЕНИЙ. СПУСТЯ 13 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.
— «Да ёб твою мать», — выругался Оспен. — «Меня в армию призывают».
Он попытался положить трубку, но та никак не могла лечь правильно на рычаг. Прежде, чем это всё же произошло, Оспену пришлось пару раз попытаться уложить трубку на ощупь. Нико вполне мог понять такую реакцию с его стороны: никто бы в здравом уме не стал считать, что горстка надзирателей способна справиться с громадной тюрьмой, за стенами которой в последнее время всё не так уж радужно выглядело.
— «Извини», — сказал Нико, до слуха которого только и доносилось, что глухое тявканье откуда-то издалека. Эти проклятые псы всё никак лаять не переставали. — «Ты в списке вместе с Чалкроссом и Лингом».
Оспен вытаращился на Нико. Он был достаточно молод, чтобы служить на передовой, да и телосложение позволяло, хотя до солдат, способных таскать на себе всю эту броню, всё же не дотягивало. Это и так должно было рано или поздно случиться, ведь черви с каждым днём всё глубже и глубже вгрызались в плоскогорье.
— «Так ты всё заранее знал?!»
“Ну всё, началось.”
— «Они мне вчера сказали, что половину персонала придётся сократить. Я им, конечно, ответил, что ничего хорошего, как обычно, из этого не выйдет, но им пытаться что-то объяснить — всё равно что в лужу пёрнуть».
— «Что ж ты тогда Парментера в список не внёс?»
— «Да не я выбирал, кого вносить. К тому же, мне нужен человек, который за псами приглядывать будет».
Оспен так и встал на месте, уставившись на Нико, будто бы это могло что-либо изменить. Чалкросс куда легче перенёс такие новости, ведь он и так по жизни бултыхался, как бревно в проруби, воспринимая всё, как данность. С каждым днём “Глыба” всё меньше и меньше напоминала защищённое убежище, так что мысль о том, чтобы взять “Лансер” и бежать, куда глаза глядят, начинала звучать всё привлекательнее. Но вот Оспен явно так не считал, а Линг узнает о своей участи только вечером, когда в ночную смену придёт заступать.
— «У меня тут ещё дела есть незавершённые», — сказал Оспен.
— «Ну, тогда мне надо просто позвонить председателю и сказать, что ты вынужден отклонить его приглашение, да?»
— «Я серьёзно. Меня там убьют».
— «Солдат учат выживать. Вон, с Фениксом поговори, он тебе всё объяснит».
— «Нет, я про то, что меня там точно завалят», — встряхнув головой, Оспен уставился куда-то за спину Нико, будто бы на стене за ним проявилось нечто ужасное, а затем потёр переносицу. — «Короче, я взял бабки у мужика одного с воли, чтобы для него кое-что сделать, но так и не успел довести всё до конца».
Нико как-то даже забоялся уточнять, о чём речь идёт. Оспен в своё время стащил немало припасов, направленных в тюрьму на нужды заключённых, а затем продал их на “чёрном рынке”. Но в последнее время припасов привозили так мало и столь редко, что всё его воровство выглядело сущей мелочью на фоне общего дефицита всего на свете. Вот теперь Оспену вся эта срань и аукнулась. Увы, но разбираться с этой хернёй ему теперь самому придётся.
— «И что там за дела у тебя?» — спросил Нико.
— «Не надо тебе знать. Но когда этот мужик меня найдёт, то я труп. Он меня реально к хуям замочит».
— «Чёрт, ну и что же ты натворил?»
— «Ну, я и так уже в говне по уши, так что тонуть дальше некуда, да?»
— «Некуда. Думаю, что ты верно оценил свои перспективы. Хотя, я могу позвонить в министерство юстиции и сдать тебя с потрохами, а они-то уж тебя точно на расстрел отправят».
— «Ну ладно. Я пообещал, что смогу организовать кое-кому побег».
— «Кому именно?» — спросил Нико, понимая, что это явно Мерино. Ума тому было не занимать, как и навыков выживания. Мерино всегда чуял надвигавшуюся беду издалека. Нико задумался о том, не пора ли после такого позвонить в министерство юстиции с просьбой закрыть тюрьму целиком. Раньше заключённых вполне устраивало находиться в одном из немногих безопасных мест, оставшихся в Джасинто, но, судя по всему, теперь они стали сомневаться в своих перспективах. — «Дай, угадаю: Мерино».
— «Нет, Фениксу».
— «Ё-моё…» — пробормотал Нико, совершенно не ожидавший такого ответа. У такого человека, как Маркус, есть титулованные друзья в таких кругах, что спокойно могут к председателю на обед заскочить. Если же правительство хотело отправить Феникса на какое-то смертельно опасное задание, или ещё что-то в этом духе, то найдётся с дюжину иных малоприметных способов его из тюрьмы вытащить. — «Ты знаешь, кто заказчик?»
— «Один из его приятелей».
— «Твою мать, ты что, взял на лапу у солдата, чтобы Фениксу побег устроить?!» — воскликнул Нико. — «Ну, тогда понятно, чего ты от призыва откосить пытаешься. Стоит его друзьям выяснить, кто ты, и они с тебя мигом шкуру заживо спустят».
— «Всё намного хуже. Я бабки взял у Пьета Вердье».
У Нико ушло несколько мгновений на то, чтобы вспомнить, где же он слышал столь знакомое ему имя, но после этого все страхи Оспена показались ему вполне обоснованными. Вердье занимался рэкетом ещё во времена до “Дня-П”. Как и Мерино, он не склонен был прощать ошибки. Многие оставались без пальцев, а то и ещё что похуже с ними случалось.
— «Ну ты нашёл, кого кинуть, конечно», — пробормотал Нико.
— «И что, это всё, что ты мне сказать можешь?!»
— «Видимо, да».
— «А я-то думал, тебя судьба Феникса заботит. Ты ж у него как ангел-хранитель».
— «Мне лишь приказали следить за тем, чтобы он не помер», — ответил Нико, задумавшись о том, что же Маркус станет делать, когда окажется на воле, и как вообще Прескотт отреагирует на его побег. — «Если бы председатель хотел, чтобы он на воле оказался, то так бы мне и сказал. Отдай Вердье всё, что он тебе забашлял. Что, опять талоны на питание, да?»