Страница 95 из 155
— «Я не прошу вас лезть во всё это», — сказал он Майклсону и Треску. — «Но если я с этой сволотой всё здесь и сейчас не обговорю, то мы с ним ни дня больше работать вместе не сможем. Всё, хватит с меня».
— «Да ладно тебе», — Майклсон легонько хлопнул его по спине. — «Я с тобой, да и Миран, думаю, тоже в стороне не останется».
Треску стоял у окна кабинета, уставившись наружу. Одну руку он сложил поперёк груди, а второй поглаживал бороду. Хоффман не знал, насколько близко они общались с Евгеном, но Миран всегда принимал гибель одного из своих близко к сердцу, даже если они и не были друзьями. Слишком мало гораснийцев осталось в живых, чтобы их лидер мог спокойно относиться к смерти каждого из них.
— «Может, вам к месторождению съездить надо, капитан?» — спросил Хоффман. — «Понимаю, как вам сейчас тяжело. Можете идти, если хотите».
— «Пойду, как только услышу объяснение от председателя», — ответил Треску, отрываясь от своих мыслей. — «А пока что я, как вы и сказали, с вами».
Они принялись ждать. Хоффману уже надоели все эти интриги, поэтому он решил спросить Треску напрямую.
— «У вас в СНР были хорошие шпионы», — начал полковник. — «Вы когда-нибудь пытались разузнать, что за разработки здесь велись?»
— «А почему вы меня об этом спрашиваете?»
— «Потому что я тут обо всём последним узнаю», — ответил Хоффман. — «Поверьте мне, у КОГ секретов не меньше, чем у любых “инди”. Я был начальником штаба сил специального назначения, и даже тогда хуй мне кто что рассказывал».
— «Мы знали, что вы ведёте разработки в сферах химического и биологического оружия. Все их тогда вели. А насчёт того, что конкретно вы там разрабатывали, я знаю не больше вашего».
Треску постоянно отвлекался на что-то, происходившее за окном. Майклсон тоже выглянул на улицу, и Хоффману ничего другого не оставалось, кроме как присоединиться к ним. Привычный ему вид чистых причалов нарушали толпы эвакуированных жителей Пелруана, обживавших производственные участки доков. Некоторым пришлось даже поселиться прямо на кораблях.
— «Будет полегче, когда организуем вахты», — сказал Майклсон. — «Люди будут посменно работать на фермах и стройплощадках. А пока что я больше волнуюсь, что они какой-нибудь корабль захватят и в самоволку уйдут».
— «“Зефир” может патрулировать прибрежную зону, если хотите, Квентин», — предложил Треску. — «Вам как лучше будет: просто остановить беглецов, или потопить их вместе с вашим судном?»
— «Лучше просто поставьте нас в известность, если такое произойдёт», — ответил Майклсон. — «Сами уже потом зверствовать будем. Не надо тут Маятниковые войны заново начинать».
Треску, казалось, вообще не реагировал на подобные высказывания, если они шли от Майклсона. Им с Треску и впрямь удалось найти общий язык как в политических аспектах, так и в личных. Но Майклсон вообще по жизни был искусным политиком. Хоффман, чувствуя, как с каждым днём всё меньше и меньше понимает происходящее вокруг, начинал скучать по тем временам, когда они вели честные войны с вполне конкретным противником.
— «Штаб вызывает Хоффмана», — вышел на связь Матьесон. — «Сэр, лейтенант Штрауд возвращается обратно вместе со своим отрядом. Сержант Матаки хочет показать вам что-то очень странное».
Хоффман поразился тому, насколько ловко Матьесон мог новости сообщать, точно зная, что говорить, чтобы у полковника давление от услышанного не скакнуло. Там явно что-то пошло не так, но Матьесон в одной фразе умудрился не только довести до Хоффмана, что всё уже позади, но и что Берни цела.
“Хороший у меня коллектив. А люди — это главное”, — подумал Хоффман, вернувшись к рации.
— «Она не сказала, что именно хочет мне показать, Матьесон?»
— «Новый вид светляков, сэр».
— «Про заражённых коров я уже знаю».
— «Нет, сэр, там действительно новый вид. Она везёт часть его тела».
— «Прескотту сказал уже?»
— «Да я вообще никогда до него дозваться не могу, сэр. Может, сами скажете, если не против?»
— «Хорошо. Молодец, спасибо. Хоффман, конец связи».
Майклсон развернулся к нему.
— «Ещё нашли, чем повеселить?» — спросил он.
— «Ага», — Хоффман сел за стол, услышав приближающийся топот чьих-то сапог по лестнице. — «Матаки везёт нам какую-то гадость. Ещё один вид светляков».
— «Ох, не нравится мне, что они с каждым разом всё быстрее эволюционировать стали», — вздохнул Майклсон. — «Совсем не нравится».
По лестнице явно Прескотт поднимался. В последнее время Хоффман слишком уж хорошо начал узнавать его шаги. Уставившись на дверь, полковник принялся ждать председателя, и, наконец, тот вошёл в кабинет. Кивнув всем в знак приветствия, Прескотт прошёл по комнате, на ходу снимая пиджак.
— «Прошу прощения, господа. Решил вот пройтись по базе и посмотреть, как дела обстоят».
— «Слышали уже про быка, который Светящимся стал, да?» — спросил Хоффман.
— «Ну, мы уже некоторое время были в курсе, что Светящимися стать могут все организмы, так что теперь, вероятно, мы стали ещё ближе к понимаю того, как происходит заражение».
Возможно, это было вполне нейтральное замечание безо всяких там скрытых смыслов, но Хоффман услышал в нём нападку со стороны Прескотта.
— «Люди сразу сочтут, что ситуация критическая, председатель, а нам сейчас нужны порядок и дисциплина среди населения. Я рассчитываю, что вы подберёте правильные слова, чтобы их успокоить».
— «Думаю, справлюсь с этим. Но вы ведь сюда пришли не только с просьбами речь толкнуть, да?»
Хоффман внезапно почувствовал себя крайне одиноким. Гнев и злость придавали ему сил, заставляли жить дальше, но когда их накал утихал, то Хоффман начинал теряться в тревожных сомнениях: может, никакой он не лидер, а всего лишь грубый солдафон, которого по ошибке повысили в звании? Однажды ему об этом прямо так и сказали, добавив, что ему просто повезло оказаться в таком подразделении, как Двадцать шестой Королевский полк Тиранской пехоты, из которого вышло немало грамотных политиков с армейской подготовкой.
“Меня здесь вообще и быть-то не должно. Я не должен всем этим заниматься”, — думал Хоффман. Но, тем не менее, он всё же никуда не исчез из кабинета Прескотта. Поэтому полковник рывком встал, чтобы оправдать своё звание.
— «Ну же, не молчите, полковник», — Прескотт бросил взгляд на Майклсона и Треску. — «Что стряслось?»
Говорить о таком всё равно было непросто. С прошлой войны минуло уже пятнадцать лет, СНР исчезло, бояться больше было некого, но Хоффман всё равно не решался заговорить о засекреченном объекте. От таких привычек так просто не избавишься. А ещё полковник понял, что сейчас обязательно упомянет тот диск с данными в присутствии Треску, которому даже не соизволил рассказать об этом заранее с глазу на глаз. Но дальше откладывать было нельзя.
— «Эти Светящиеся», — наконец выдавил из себя Хоффман. — «На этом проклятом диске информация про них?»
Хоффман сосредоточил всё внимание на лице Прескотта, поэтому не увидел, как на это отреагировал Треску. Полковник ждал хоть одного нервного подёргивания мускула, участившегося моргания глаз, но председатель будто бы лишь незаметно глубоко вздохнул.
— «Вы же не думаете, что я отвечу на такой острый вопрос, да?» — ответил Прескотт. Он выглядел, словно чувствовал себя слегка не в своей тарелке, впрочем, для человека, переживающего один кризис за другим, воспринял это довольно спокойно. Хоффман задумался, может, не стоит так усердно ждать от Прескотта хоть какой-то реакции? Может, ему нет до этого никакого дела? Проблема была ещё и в том, что в присутствии остальных он не мог открыто обвинить председателя в чём-то. Можно было попробовать унизить его перед всеми, но, с учётом того, что Прескотт считал себя спасителем рода людского, оттого и относясь ко всему с отрешённостью, Хоффман не считал, что председателя это заденет. К тому же, полезной информации таким способом из него сейчас не вытянешь, да и потом тоже.
В разговор вмешался Треску, не привыкший ни перед кем отчитываться.