Страница 5 из 50
– Разумеется.
– И позвони Мэри. Расскажи ей, что произошло.
– О'кей.
Хэп заторопился к скорой помощи и влез внутрь. Билли Верекер закрыл за ним двери и позвал своих напарников. Они смотрели в разбитый «Шевроле» как зачарованные.
Через несколько секунд скорая помощь уехала. Стью подошел к телефону и опустил монетку.
Человек из «Шевроле» умер в двадцати милях от госпиталя. Он сделал последний шумный вдох, затем выдохнул, попытался вдохнуть снова и просто замолк. Хэп достал бумажник из его кармана и заглянул в него. Там было семнадцать долларов наличными. Водительские права были выданы в Калифорнии на имя Чарльза Д.Кэмпиона. Там был еще военный билет и фотографии жены и дочери. Хэпу не хотелось их рассматривать.
Он запихнул бумажник обратно в карман мертвеца и сказал Карлосу выключить сирену Было десять минут десятого.
С побережья в Атлантический океан уходил длинный каменный пирс, расположенный неподалеку от городка Оганквит, штат Мэн. Сегодня пирс напомнил ей серый укоризненный палец. Когда Фрэнни Голдсмит запарковала машину на стоянке, она наконец увидела Джесса. Он сидел на конце пирса, его силуэт вырисовывался в лучах послеполуденного солнца. Чайки кружились и кричали над ним, и она подумала, что едва ли хоть одна из птиц осмелится осквернить белым пометом его безупречную синюю рубашку.
Гус, лысоватый и толстоватый городской старожил, вышел встретить ее. Плата для приезжих составляла один доллар с машины, но сторож знал, что Фрэнни живет в городе. Фрэн приезжала сюда часто.
Ну разумеется, я часто сюда приезжаю, – думала Фрэн. Собственно говоря, я и забеременела-то прямо здесь, на этом пляже, футах в двенадцати от верхней границы прилива.
Гус вскинул руку в приветственном жесте.
– Ваш парень на самом конце пирса, мисс Голдсмит.
– Спасибо, Гус. Как дела?
Улыбаясь, он махнул рукой в направлении автостоянки. Там стояло не более двух дюжин машин, и большинство из них принадлежало местным жителям.
– Клиентов сегодня не слишком-то много, – сказал он. Было семнадцатое июня. – Подождите недельки две, и мы принесем городу немного денег.
– Не сомневаюсь. Если только вы их все не пропьете.
Гус расхохотался и вернулся в сторожку.
Фрэнни оперлась одной рукой о теплый металл своей машины, сняла теннисные туфли и обула пару вьетнамок. Она была высокой девушкой с каштановыми волосами, хорошей фигурой и длинными ногами, которые часто удостаивались оценивающих взглядов мужчин. Мисс Колледжа, 1990.
Его звали Джесс Райдер. Было ему двадцать лет, на один год меньше, чем Фрэн. Он был студентом и поэтом. Что, впрочем, легко было отгадать по его безупречной синей рубашке.
Она остановилась на песке, чувствуя, как жар обжигает подошвы ее ног даже сквозь резину. Силуэт на дальнем конце пирса все еще был занят тем, что швырял в воду небольшие камушки. Мысль, пришедшая ей в голову, была отчасти забавна, но в целом встревожила ее.
Он знает, как он выглядит со стороны, – подумала она. Лорд Байрон, одинокий, но несломленный. Пребывающий в одиночестве и взирающий на море, которое ведет обратно, туда, где лежит родная Англия. Но я, изгнанник, быть может, никогда…
Ее расстроила не столько сама мысль, сколько то состояние сознания, о котором она свидетельствовала. Молодой человек, которого она думала, что любит, сидел там, вдалеке, а она стояла здесь и смеялась над ним у него за спиной.
Она пошла вдоль по пирсу, осторожно выбирая путь среди глыб и трещин. Пирс был древним и когда-то составлял часть волнолома. Теперь же большинство лодок было привязано у южной оконечности города, где было три бухточки для стоянки и семь шумных мотелей, которые гудели все лето напролет.
Она шла медленно, изо всех сил стараясь справиться с мыслью о том, что она могла разлюбить его за время тех одиннадцати дней, которые прошли с тех пор, как она узнала, что «слегка беременна», как выражалась Эми Лаудер. Ну что ж, в конце концов ведь он несет за это ответственность, не так ли?
Но не он один – это уж наверняка. Она приняла таблетку. Это было проще всего на свете. Она сходила в поликлинику кампуса, сказала врачу, что у нее болезненно протекают менструации и на коже появилась сыпь. Доктор выписал ей рецепт. В действительности же, он выписал ей месяц сексуальной свободы.
Она вновь остановилась, на этот раз у воды – волны разбивались о побережье справа и слева от нее. Ей пришло с голову, что доктора из поликлиники, возможно, столько же раз слышали о болезненной менструации и прыщах на коже, сколько аптекари слышали о том, как мой брат попросил меня купить эти презервативы – а в последние годы, наверное, еще чаще. Ей ничего не стоило просто пойти к нему и сказать: «Дайте мне таблетки. Я собираюсь трахаться». Она была уже достаточно взрослой. К чему эта стеснительность? Она посмотрела Джессу в спину и вздохнула. Это потому, что стеснительность становится образом жизни.
Но как бы то ни было, таблетка не подействовала. Кто-то в отделе технического контроля на старой доброй Оврилской фабрике заснул не вовремя. Или она забыла принять таблетку, а потом забыла о том, что забыла это сделать.
Она неслышно подошла к нему сзади и положила руки ему на плечи.
Джесс, сжимавший камушки в левой руке, а правой отправляющий их в глубины Атлантики, вскрикнул и вскочил на ноги. Камушки усыпали все вокруг, и он чуть не сшиб Фрэнни в воду. Он и сам чуть не упал вниз головой.
Она начала беспомощно хихикать и подалась назад, прикрывая руками рот. Джесс, хорошо сложенный молодой человек с черными волосами, очками в тонкой золотой оправе и правильными чертами лица, которые к вечному его сожалению не могли выразить всей чуткости его натуры, в ярости обернулся.
– Ты меня дьявольски испугала! – прогрохотал он.
– О, Джесс, – захихикала она. – О, Джесс, извини меня, но это было так забавно, действительно забавно.
– Мы чуть не упали в воду, – сказал он, делая негодующий шаг по направлению к ней.
Она отступила назад, чтобы сохранить дистанцию, споткнулась о камень и больно ушиблась. Зубами она прикусила язык – Боже, что за боль! – и перестала смеяться так внезапно, словно звук ее смеха отхватили ножом. Сам факт такого внезапного молчания – я радио, ты выключаешь меня – показался ей еще более забавным, и она вновь начала хихикать, несмотря на то что язык кровоточил и слезы боли хлынули у нее из глаз.