Страница 39 из 50
Он ненавидел этот голос и желал ему быстрой и ужасной смерти, но тот все говорил и говорил.
Он бросился вниз к квартире мистера Фримена. Вновь загремел гром. Когда он добежал до площадки первого этажа, дверь распахнулась, и дождь ворвался внутрь.
«Харборсайд» был самым старым отелем в Оганквите. Вид из окна стал не таким живописным с тех пор, как построили новый яхт-клуб, но в такие дни, как этот, когда по небу то и дело проносились грозовые тучи, вид был достаточно эффектным.
Фрэнни сидела у окна на протяжении почти трех часов, пытаясь написать письмо школьной подружке Грейс Дагген. Она не собиралась писать исповедальное письмо о своей беременности и о сцене с матерью – это только вновь расстроило бы ее, да и кроме того, Грейс сама скоро все узнает из своих источников в городе. Она пыталась написать обычное дружеское письмо. Поездка на велосипедах в Рэйнджли, которую мы с Джессом предприняли в мае совместно с Сэмом Лэтропом и Салли Венселас. Экзамен по биологии, на котором мне крупно повезло. Пегги Тейт (другая школьная подружка, общая знакомая) поступила на работу служителем в сенат. Близится свадьба Эми Лаудер.
Письмо просто не желало писаться. Небесная пиротехника сыграла в этом свою роль: как можно писать, когда то и дело над водой разражается гроза? И кроме того, ни одна из новостей в письме не была изложена абсолютно честно. Оно слегка уходило в сторону, словно нож в руке, которым ты наносишь себе порез вместо того, чтобы просто очистить картошку. Поездка на велосипедах была восхитительной, но она с Джессом уже далеко не в таких восхитительных отношениях. Ей действительно повезло на выпускном экзамене по биологии, но в самом факте его сдачи она не видела никакого везения. Ни она, ни Грейс никогда всерьез не интересовались судьбой Пегги Тейт, а сообщение о предстоящей свадьбе Эми Лаудер, учитывая теперешнюю ситуацию Фрэн, скорее выглядело как одна из этих отвратительно тупых шуток, а не как повод для радости. Эми выходит замуж, а у меня будет ребенок, ха-ха-ха.
Чувствуя, что пора заканчивать, она написала:
"У меня у самой появились проблемы, но рука не поднимается о них написать. Даже подумать о них – и то страшно! Но к четвертому я рассчитываю тебя увидеть, если только ты не изменила свои планы со времени последнего письма. (Только одно письмо за шесть недель? Я уж начала думать, что кто-то отрезал тебе пальчики и ты не можешь писать, крошка!) Когда увидимся, я тебе все расскажу. Мне может понадобиться твой совет.
Верь в меня, а я буду верить в тебя, Фрэн."
Готово. Что теперь?
Небо снова начало темнеть. Она встала и заходила по комнате, думая о том, что надо уйти до того, как снова пойдет дождь. Но куда? В кино? Единственный фильм, который шел в городе, она уже видела. С Джессом. В Портленд посмотреть на одежду? Нет смысла. Единственная одежда, на которую ей имело смысл смотреть в ближайшее время, должна обладать эластичной безразмерной талией. Чтобы хватило места на двоих.
Первой ей позвонила Дебби Смит из Самерсворта. Мы очень ждем тебя, – сказала Дебби теплым голосом. Действительно, так оно и было. Одна из девушек, втроем снимавших одну квартиру, съехала в мае, устроившись работать секретарем в оптовую фирму. Дебби и Роде трудно было платить за квартиру вдвоем.
– И мы обе воспитывались в больших семьях, – сказала Дебби. – Так что плачущие дети нам не в новинку.
Фрэн сказала, что будет готова к переезду к первому июля. Когда она повесила трубку, она обнаружила, что по щекам у нее текут теплые слезы.
Слезы облегчения. Если она сможет уехать из этого города, где она выросла, то с ней будет все в порядке. Подальше от матери и даже от отца.
Второй звонок был от Джесса. Он звонил из Портленда и сначала набрал ее домашний номер. К счастью, он попал на Питера, который дал ее номер в «Харборсайде» без какого бы то ни было комментария.
И тем не менее, первое, что он сказал, было:
– Похоже, у тебя дома напряженная атмосфера, а?
– Ну, слегка, – ответила она неопределенно, не желая посвящать его в подробности. Это сделало бы их своего рода сообщниками.
– Твоя мать?
– Почему ты так думаешь?
– У нее вид женщины, которая может выйти из себя. Что-то у нее такое в глазах, Фрэнни. Ее взгляд говорит, что если ты пристрелишь моих священных коров, то я пристрелю твоих.
Она ничего не ответила.
– Извини, я не хотел тебя обидеть.
– Ты и не обидел, – сказала она. Его определение было, впрочем, очень точным – поверхностно точным, во всяком случае, но она все еще пыталась преодолеть удивление, вызванное этим глаголом – обижать. Странно было слышать от него это слово. Наверное, существует такое правило, – подумала она. Когда твой любовник начинает говорить о том, что «обидел» тебя, он больше уже не твой любовник.
– Фрэнни, предложение по-прежнему остается в силе. Если ты скажешь да, я смогу достать пару колец и быть здесь после полудня.
«На своем велике», – подумала она и чуть не захихикала.
– Нет, Джесс, – сказала она, преодолев внезапный приступ веселости.
– Я хочу этого! – сказал он со странным неистовством, словно увидел, как она борется со смехом.
– Я знаю, – сказала она. – Но я не готова к замужеству. Дело во мне, Джесс, дело не в тебе.
– Что ты решила насчет ребенка?
– Буду рожать.
– И откажешься от него?
– Пока не решила.
– Ну и что мы будем делать? – просил он резко. – Не можешь же ты оставаться в «Харборсайде» все лето. Если тебе нужно жилье, я могу поискать в Портленде.
– Я нашла себе жилье.
– Где? Или я не должен об этом спрашивать?
– Не должен, – сказала она, не в силах придумать более дипломатичный ответ.
– Ты свяжешься со мной, когда устроишься на новом месте?
– Да, наверное.
– Если я буду тебе нужен, Фрэнни, ты знаешь, где меня найти.
– Хорошо, Джесс.
– Если тебе понадобятся деньги…
– Да.
– Свяжись со мной. Я не настаиваю, но… Я хочу тебя видеть.
– Хорошо, Джесс.
– До свидания, Фрэн.
– До свидания.
Когда она повесила трубку, у нее возникло ощущение, что осталась какая-то недоговоренность. Она задумалась. В конце разговора они впервые не сказали друг другу «Я люблю тебя». Это расстроило ее, и хотя она и велела себе не обращать внимания, но это не помогло.