Страница 31 из 204
Протопоп закончил свою речь вручением красочно оформленного календаря, где были помечены дни, в которые император должен был обязательно посещать богослужения. Их оказалось не так уж много, Новицкий милостиво кивнул, и царский духовник с видимым облегчением покинул царские покои. Хм, прикинул царь, насколько он сам будет соблюдать пост? Хрен с ним, пусть жрет что хочет, но ведь и напиваться в это время тоже нельзя! Или себя он тоже объявит больным, только духовно, а водку – лекарством, единственно и придающим ему необходимые для смирения и воздержания силы?
Ближе к вечеру Сергей сообщил своей охране, что желает прогуляться в одиночестве до рощицы в полукилометре от дворца, где он истратил целых пять патронов, пристреливая наган с глушителем. Увы, точность стрельбы упала. Теперь Новицкий мог гарантировать попадание в человеческую фигуру только с тридцати метров, в то время как без глушителя эта цифра составляла сорок пять – пятьдесят. Но зато звук выстрела ослаблялся довольно значительно, сводясь к глухому хлопку, сквозь который даже можно было различить клацанье курка. План дома Андрея Ушакова с окрестностями у него уже был – ведь не в собственном же дворце императору учинять стрельбу! Да и по месту жительства клиента это тоже будет некрасиво и не так просто, больно уж у него хоромы здоровые. Однако до окончательного решения дело еще не дошло, хотя Сергею пришло в голову еще несколько соображений в пользу, так сказать, активных действий. Итак, пусть Алексея Долгорукова сразит вражеская пуля, и тогда события могут пойти тремя путями.
Первый – ничего не изменится. Значит, главным гадом был не убитый, а кто-нибудь еще. Их не так много.
Второй – Совет станет по отношению к императору еще более агрессивным. Это будет указывать на Дмитрия Голицына, воспрянувшего духом в результате исчезновения своего главного конкурента.
И, наконец, третий вариант, который казался Новицкому наименее вероятным. Верховный Тайный Совет, потрясенный кончиной своего главного подстрекателя, станет белым, пушистым и очень расположенным к молодому царю. Исходя из того, что его члены еще не чувствуют себя достаточно подготовленными для встречи с Господом.
Изучение содержавшихся в планшете исторических материалов затянулось на неделю и опять кончилось смутными подозрениями, будто упущено что-то важное. Для проверки молодой царь еще раз прочитал все, имеющее отношение к Миниху и Семеновскому полку, но ничего хоть сколько-нибудь нового для себя там не обнаружил. Никакого намека на то, что в описываемый момент в России была какая-то личность, имеющая достаточно сил для устранения императора, тоже не просматривалось. Но полностью успокоиться Сергей не мог – он доверял своей интуиции.
Совету на переваривание полученной от молодого императора информации потребовалось десять дней, пока наконец в Лефортовский дворец не явился Остерман. Первым делом он многословно похвалил своего воспитанника за успехи не только в законе божьем, но и в арифметике. А тот внимательно присматривался к собеседнику, чем помаленьку вводил его в беспокойство.
Нет, на неискушенный взгляд ничего особенного в облике вице-канцлера не было, но конкретно в этом вопросе Сергей был искушен, и весьма.
Почти сразу после перемещения пристроив наган в плечевую кобуру, молодой человек в первый же день убедился, что, присмотревшись внимательно, можно обнаружить некую асимметрию – все-таки камзол являлся довольно облегающей одеждой. Проблема решилась при помощи ваты, подложенной на правую сторону, напротив револьвера. Теперь, даже если кто-нибудь шибко наблюдательный это заметит, то решит - молодой царь просто хочет, чтобы его тощая мальчишеская грудь смотрелась более внушительно.
А вот Остерман до таких тонкостей не додумался, и слева его камзол едва заметно, но очень характерно топорщился.
Примерно полминуты Новицкий раздумывал, что будет лучше – сделать вид, что он ничего не замечает, просто спросить гостя - чего это он притащил за пазухой, или попытаться потрясти выдающейся прозорливостью, невзирая на риск сесть в лужу. Выбрав последнее и выждав паузу в речи вице-канцлера, молодой император сдвинул брови и поинтересовался:
- Чего же это ты, Андрей Иванович, к царю с заряженным пистолем за пазухой ходишь – али замыслил чего?
Остерман побледнел, а потом забормотал что-то насчет лихих людей, коих последнее время в Москве появилось довольно много… да и вообще пистолет у него совсем маленький и незаряженный…
- Покажи, - прервал излияния гостя Сергей. В правой руке у него уже был нож, которым он весьма недвусмысленно поигрывал. А у стены стоял незнамо как появившийся в комнате Федор Ершов, страшный сам по себе, без всякого ножа. И очень нехорошо смотрел на Андрея Ивановича.
Остерман, чуть не оборвав дрожащими руками две верхних пуговицы, вытащил свое оружие.
- Дай сюда.
Новицкий отложил нож, взял длинный карандаш и по очереди ткнул им в оба ствола, расположенных вертикально, после чего поднял взгляд на вице-канцлера.
- Говоришь, незаряженный? Да как же у тебя совести-то хватает так нагло врать прямо в глаза своему императору! Тем более что это бесполезно, ангел меня не только исцелил, но и одарил возможностью видеть скрытое.