Страница 18 из 204
Так вот, конструкцию этого изделия Новицкий и сам знал неплохо, и в планшетах имелись подробнейшие описания в нескольких вариантах. Но то все-таки была чистая теория, которая, как совершенно справедливо утверждала незабвенная преподавательница сексуальной культуры, суха без практики. Лучшим же практиком в начале восемнадцатого века несомненно был Андрей Константинович Нартов, сидевший сейчас напротив молодого царя.
И ведь действительно, он первым изобрел то, что явилось чуть ли не главной основой произошедшей в сто лет спустя промышленной революции – токарно-винторезный станок с суппортом, почти не изменившимся за следующие полтораста лет. Но, как это часто бывало и до, и после Нартова, изобретение кануло в Лету незамеченным. Два сохранившихся станка мирно пылились в запасниках музеев Санкт-Петербурга и Парижа, а повторил изобретение Нартова какой-то англичанин семьдесят лет спустя. Правда, его станок, отличие от нартовского, не мог выполнять токарно-копировальных работ, но это не помешало тому, что вся слава досталась англичанину, и слово «суппорт» стало международным. Несмотря на то, что этот узел в более совершенном исполнении изначально назывался «педесталец».
Нартов успел сделать удивительно много, несмотря на хроническое безденежье, преследовавшее его всю вторую половину жизни, то есть пришедшееся на самый пик творческого расцвета. И теперь, кроме чисто практической надобности в талантах Андрея Константиновича, Сергея просто по-человечески интересовал вопрос – а что сможет совершить этот неординарный инженер-механик, если вообще раз и навсегда оградить его от недостатка средств и непонимания властей предержащих? Пусть даже в проекты придется вбухивать средства, соизмеримые со всем бюджетом России. Правда, от этого она наверняка лишится каких-нибудь архитектурных красот типа фонтанов Петергофа или Зимнего дворца, построенного при Екатерине Второй. Но лично он, его величество Петр Второй, божией милостью император и самодержец Всероссийский, и прочая, и прочая, не видел в этом ничего хоть сколько-нибудь трагичного. Не баре, поживем и Лефортовском дворце, тем более что по сравнению с двухкомнатной хрущевкой, где прошло детство нынешнего императора, или комнатой в общежитии Центра он все равно кажется непредставимо огромным. Хотя, конечно, у него тоже есть свои недостатки…
Может, и тут обратиться за помощью к Андрею Константиновичу?
В начале обеда, на котором, кроме них с императором, больше никого не было, Нартов чувствовал себя скованно. Прислуживал им все тот же лакей с наглой мордой, но он появлялся ненадолго и всегда предварял свой приход осторожным стуком в дверь.
- Пока мы не начали говорить про станки, - повернулся к своему гостю царь, - позволь обратиться к тебе с просьбой. Не порекомендуешь ли какого-нибудь приличного слесаря-механика? Тебя на такую мелочь отвлекать неудобно, но ведь живу я тут просто как какой-то дикарь, прости господи. Вон, камердинер мой в дверь колотит, если хочет зайти – куда это годится? Мы, чай, не эфиопы. Повесить какой-нибудь звонок, да нескольких тонов, чтобы я заранее знал, кто и зачем сюда ломится. И ответный тоже, дабы мне не драть глотку, а только дернуть за нужную веревочку, сообщая, допускается ли сейчас аудиенция или мое величество занято чем-то неотложным.
Нартов ненадолго задумался – такой вывод можно было сделать хотя бы потому, что он не глядя ткнул вилкой в суповую тарелку и не обратил внимание на отсутствие результата. Но не более чем через пару минут спросил:
- Государь, а обязательно это должны быть все веревочки, если ты хочешь слышать несколько разных звонков – сколько именно, кстати?
- Восемь, - с интересом ответил император.
- Тогда можно будет сделать три крючка, некоторые из коих потребуется взвести, а потом дернуть за шнур, и получится нужный звонок. Ни одного крючка – первый, один самый левый – второй, следующий с краю – третий, первые два – четвертый, и так далее, всего восемь.
Сергей чуть не подавился крылом какой-то мелкой птички. Ну ни фига же себе, человек вот просто так, между первым и вторым, додумался до двоичного кода! Или он знаком с трудами Лейбница? Но все равно, тогда ему остается всего пара шагов до арифмометра. Но тут, пожалуй, придется на ходу менять план беседы. Потому как следующим пунктом в нем было – пожаловаться на отсутствие во дворце санузла, причем сразу раздельного, на совмещенный Сергей насмотрелся еще в двадцать первом веке и не собирался повторять этого здесь. Однако теперь молодому человеку стало просто неудобно отвлекать Нартова на какие-то краны и унитазы. Ничего, пока и с ночным горшком перебьемся, тем более что он торчит уже не под кроватью, а в специально отведенной под это дело комнатенке. Пожалуй, тут можно рискнуть и замахнуться сразу на паровой привод, не связываясь со всякими плотинами. Тем более что гость уже перестал смущаться, освоился – вон как соображалка заработала!
- Здорово ты придумал, - покачал головой Новицкий, - но делать это придется тому механику, про которого я тебя уже спрашивал. А вот про то, что я сейчас нарисую, надо размышлять уже нам с тобой.
Сергей отодвинул тарелку, взял бумагу, толстый карандаш из тех, что специально закупались для царя и Совета в немецком городе Штайне, и начал рисовать, одновременно рассуждая: