Страница 16 из 204
Потому как крепостное право надо потихоньку отменять, в этом у нового императора не было сомнений. Но именно что потихоньку, без резких телодвижений, как в недоброй памяти 1861-м году. Чтобы подавляющая часть и народа, и дворянства как минимум до середины процесса вообще не понимала, что происходит.
Вот поэтому новый император собирался сегодня же вечером начать писать указ «О вольности сословий», причем первый вариант, который заведомо не будет претворен в жизнь. Естественно, Совет его тут же зарубит, чем восстановит против себя немалое количество народа. То есть возьмет лопату и, поплевав на руки, приступит к работе. А ему, Сергею, останется только присматривать за процессом. Чтобы в случае снижения энтузиазма подкинуть еще что-нибудь, и так до тех пор, пока яма не обретет достаточной глубины. Кстати, такой уж большой и не требуется, ведь туда должны поместиться только Долгоруковы с Голицыными, Остерман же с Головкиным пусть пока постоят на краю, авось это и поспособствует более правильному пониманию ситуации.
Глава 7
Первого февраля в Успенском соборе Московского Кремля состоялось торжественное богослужение, посвященное чудесному исцелению его величества Петра Второго. Естественно, что виновник торжества на нем присутствовал.
Для доставки императора в Кремль был подан санный экипаж, размерами несколько превышающий то, что ожидал увидеть Сергей. Потому как вообще-то его предшественника возил небольшой черный возок с двумя дверьми и двумя окнами, запрягаемый четверкой лошадей. Здесь же их было восемь, а само транспортное средство по размерам примерно соответствовало микроавтобусу «Газель», разве что было немного повыше. Дверей было четыре, а окон – прорва, но мелких и со стеклами весьма относительной прозрачности, которые к тому же почти сразу запотели. Поэтому Новицкому почти не удалось посмотреть на Москву восемнадцатого века, о чем он и не очень сожалел. В свое время карты города были изучены достаточно подробно, а привязку их к местности лучше проводить верхом, но это будет потом. В конце концов, до ближайшего приличного пожара еще семь лет, так что никуда она, эта Москва, не денется. Кстати, именно во время того пожара предстояло расколоться Царь-Колоколу, и Сергей собирался ближе к делу принять какие-нибудь меры. Интересно же послушать - будет он звонить или нет?
Само богослужение не вызвало у молодого человека особых эмоций, потому как предмет «Основы православия» он в свое время сдал на «отлично», и преподаватель, маленький пожилой еврей, не имел к ученику вообще никаких претензий. Кроме того, каждое воскресенье курсанты посещали церковь для выработки должного автоматизма в этом деле. Тем более что архиепископ Феофан, проводящий службу, был предупрежден – молодой царь еще не совсем оправился от болезни, так что без нужды затягивать богослужение ни к чему.
Царя поддерживали под руки двое – справа генерал-аншеф Миних, слева духовник его императорского величества протопоп Василий Пряхин, недавно вышедший из запоя, посвященного чудесному явлению ангела. Сей достойный муж смотрел на свое духовное чадо с немалой опаской, потому как уже имел с ним беседу незадолго до выезда в Кремль.
- Значит, так, - сказал тогда его императорское величество. – Отныне таинство исповеди моей особы будет происходить по упрощенной процедуре. Без конкретики, ибо это есть дела государственные, которые ты сможешь разболтать по пьяни или под пыткой, что нанесет ущерб вверенной мне в управление державе.
- Государь, быть такого не может! - начал было Василий, - кто же будет меня пытать? Да и господь в безграничной милости своей даст мне силы вытерпеть любые мучения.
- Точно даст? – нехорошо усмехнулся царь, да так, что у Пряхина мороз прошел по коже. – Это он что, сам тебе сказал? Ладно, сейчас проверим. Федор!
Открылась дверь, и в царские покои вошел мужик совершенно зверообразного вида, коего протопоп до сих пор в Лефортовском дворце не встречал.
Царь же ласково обратился к страшилищу:
- Федя, ты сможешь переломать этому хмырю все кости, но аккуратно, чтобы не помер?
- Хлипкий он какой-то, - с сомнением протянул вопрошаемый, закатывая рукава, - но я, с твоего позволения, государь, все-таки попробую.
Пряхин благоразумно решил не доводить дело до крайностей, и вскоре состоялась первая после болезни исповедь молодого императора. Выглядела она так.
- Грешен, - начал Петр, - ибо прелюбодействовал. Само собой, мысленно. С кем именно – не твое дело. Далее. Ругался матом. Это уже вслух, глядючи на пьяную рожу некоего Пряхина. И, наконец, ни разу не простил ни одного своего врага. Более того, я сильно опасаюсь, что данный грех будет систематическим, так что ты это постарайся запомнить получше. На сегодня все, можешь начинать отпускать.
Андрей Константинович Нартов вышел из собора одним из последних. Бывший царский токарь, один из любимцев Петра, сразу после смерти своего патрона отправленный Меньшиковым с глаз подальше, в Москву, наводить порядок на Красном монетном дворе. Потом Меньшиков сам угодил в ссылку, столица вернулась в Первопрестольную, но на судьбе Нартова это никак не отразилось. Он честно пытался выполнять порученное и даже начал рисовать эскизы гуртильного станка для насечки на ребрах монет. Хотя какие там станки! Отпущенного содержания не хватало даже на замену оставшихся еще со времен царя Алексея Михайловича мехов.