Подкидыш. Кандидатский минимум.

  - Второй лист готов более чем наполовину, государь, - доложил Андрей, тремя пальцами развертывая изображение на экране. Получалось у него уже очень неплохо. – Ежели бы не перерывы, так я его сегодня закончил бы.

  Рабочий день копировальщика длился девять часов с двумя двухчасовым перерывами, во время которых ему предписывалось не только поесть, но и обязательно погулять на улице.

  - Без них нельзя, иначе скоро ослепнешь, - в который раз напомнил Кротову царь. Потому как отрывать иконописца от планшета действительно приходилось чуть ли не силой. Сейчас он, высунув от усердия кончик языка, тщательно передирал второй лист альбома чертежей яхты «Спрей», на которой в самом конце девятнадцатого века отважный американец Джошуа Слокам совершил первое в мире одиночное  кругосветное плавание.

  Нет, Новицкий вовсе не собирался следовать его примеру, пусть даже не в одиночку, а в небольшой компании. Ему просто не нравилась ситуация, когда корабли вроде бы есть, но хоть сколько-нибудь далеко уплыть они не могут. То, что в прошлом году «Петр Первый» дошел до Ревеля, в будущем более известного под именем Таллин, а потом вернулся обратно, считалось немалым достижением. Поход в Копенгаген приравнивался к простому подвигу, а выход из Балтийского моря – к беспримерному. Во всяком случае, когда дед нынешнего императора отправил экспедицию на Мадагаскар, ее корабли вынуждены были вернуться из-за повреждений, не дойдя даже до датских проливов. Какой уж тут Клондайк, какая Австралия, какая Южная Америка или хотя бы Африка! Русский флот чувствовал себя хоть сколько-нибудь уверенно только в Финском заливе. Причем тут имелся явно выраженный замкнутый круг. Плохие корабли делали любое плавание трудным и опасным, из-за чего походы были редкими. И морякам просто негде было набраться опыта, а с неопытной командой даже самый лучший корабль далеко не уплывет, зато быстро станет плохим. И все пойдет по следующему кругу.

  Вот император и хотел разорвать эту дурную закономерность. Яхта «Спрей» - очень простое в управлении судно, это раз. И весьма недорогое в изготовлении, это два. Слокам практически в одиночку построил ее за тринадцать месяцев, так неужели двести человек на Адмиралтейской верфи не сделают десяток-другой за год? А дальше – пусть желающие учатся плавать на этих посудинках сначала по Маркизовой луже, а потом по Финскому заливу. Наберутся немного опыта, сдадут экзамен, и перед ними откроются сияющие перспективы. Экипажу, что первым сможет выйти из Балтики – личное дворянство, звание через одно и денежная премия. Тем, кто пересечет Атлантику – уже баронский титул, да и денег побольше. Ну, а первым кругосветчикам – адмиральские чины, сотни тысяч рублей и титулы светлейших князей. К обучению будут допускаться все желающие, пусть даже из крепостных. Таким образом вверх смогут пробиться самые инициативные, готовые на риск. Флот получит хороших офицеров, а затраты на эту программу будут весьма умеренными. Денег от продажи одной императорской яхты хватит на два, а то и три десятка «Спреев». Да еще и на пропитание экипажам останется.

  Конкретно этот проект Новицкий выбрал по многим причинам. Одной из них была простота и дешевизна, но только этим достоинства «Спрея» не ограничивались. Во время кругосветного плавания Слокам не раз попадал в жестокие штормы, в одном из которых один раз даже утонул идущий тем же курсом большой пароход. А «Спрей» с экипажем всего из одного человека вышел из этого испытания целехоньким. То есть он оказался весьма прочным и мореходным судном, несмотря на малые размеры.

  Разумеется, Новицкий не собирался отправлять в походы одиночек, на такой яхте неплохо разместятся три, а то и четыре человека.

  И, наконец, последней причиной, по которой в качестве прототипа был выбран именно «Спрей», являлись детские воспоминания Новицкого. Когда мать пила еще не каждый день, она часто читала маленькому Сереже очень интересную книгу про отважного капитана, могучего старшего помощника и хитроумного матроса, и были в той книге просто великолепные картинки. Так вот, уже в Центре, рассматривая чертежи парусных судов перед загрузкой их в планшет, будущий император заметил, что «Спрей» ему что-то очень сильно напоминает. Такое впечатление, будто он уже не раз видел этот кораблик, чего, естественно, быть никак не могло. И, наконец, Новицкий сообразил – да это же вылитая яхта «Беда» капитана Врунгеля! После чего в память планшета были загружены уже не эскизы, а полный альбом чертежей.

  И вот теперь Кротов заканчивал копирование второго листа из семи. Собственно, только это и держало императора в Москве, а сразу после завершения копирования он собирался отбыть в Питер. Где лично проследить за началом постройки, потому что один из этих «Спреев» он все-таки хотел оставить себе. Даже в Кронштадт на нем плавать будет приятнее, чем на лодке, а там, может, и подвернется повод к более основательному путешествию.

  Но, разумеется, закладка яхт была далеко не единственным делом из тех, что звали молодого царя в северную столицу. Нет, программа предстояла не менее обширная, чем в прошлый визит.

  Первым делом следовало лично проинспектировать, каких успехов добился Василий Нулин на ниве добычи информации. Затем посетить дорогого гостя, то есть Карла Фридриха Гогенцоллерна, причем в компании с Платоном Воскобойниковым. Сергей помнил, сколь точно и быстро тот разобрался, о каком идеале тоскует душа тогда еще майора, а ныне лейб-гвардии полковника Шепелева, и подыскал среди бабкиных девиц подходящую могиканскую княгиню. Теперь сему достойному мужу предстояло оказать похожую услугу будущему прусскому королю.