Страница 88 из 107
Провернуть задуманное дело удалось без особого труда. Вернувшись из Крыма, Юля привела в Приорат свою сестру Матильду. Надо сказать, особого впечатления она на меня не произвела. Личико еще туда-сюда, но фигура совсем не в моем вкусе. Если бы у меня не было Маришки и пришлось бы выбирать между Матильдой и Юлией, то я без всяких сомнений выбрал бы старшую. Но так как мне с Малечкой детей не крестить, то и она сойдет.
Об этом быстро узнал отец, а дальше было дело техники. Он, собственно, и раньше не игнорировал Приорат, а теперь стал появляться там раз в неделю. Правда, мои личные дела от этого, если не вникать в суть, стали выглядеть довольно странно.
Отец считал, что я живу с Матильдой, а с Юлей мы мирно разошлись, и теперь она живет с ним. Но для маман расклад, естественно, был другим. То есть с ее точки зрения я продолжал жить с Юлей, но зачем-то познакомился еще и с ее младшей сестрой. Похоже, она подозревала, что я решил попробовать любовь втроем. Для всех остальных обитателей Приората, кроме Петра Маркеловича и Михаила, Юля ушла от меня к Мише, а я в ответ сошелся с ее младшей сестрой. Ники, знавший меня лучше многих, решил, что обе сестры Кшесинские нужны только для создания дымовой завесы, но сам объект, от которого они, по его мнению, отвлекали внимание, брат определил неправильно. Так как он под конец наших шашней с Людочкой про них прознал, то теперь подозревал приоратскую повариху, в чем-то на нее похожую. Это была дама лет сорока, имевшая даже более внушительные пропорции, чем моя ненаглядная мышка. В общем, не запутаться, когда кто в чьих глазах чья любовница, стало довольно трудно, но пока мы справлялись.
Косвенным следствием амурных шалостей папаши стало то, что теперь он чаще общался только со мной одним, без присутствия Николая. Просто потому, что выбирал для встреч с Юлей такое время, когда брата в Приоратском дворце не было и вероятность его появления была минимальной. В результате мне пришлось поучаствовать в подготовке первой встречи нового германского императора со старым российским.
Это только сын кронпринца, то есть не весьма крупная шишка, может просто так сесть на поезд и съездить в Россию. Для императора, что нашего, что немецкого, столь простое решение не подходило.
Вильгельм не был самодержавным монархом – в его стране имелась и конституция, и парламент под названием рейхстаг, и даже какой-то бундесрат, функции которого я представлял себе смутно, но само название мне нравилось. Когда в России дело дойдет до создания парламента, нужно будет посоветовать Николаю название с таким же окончанием. Ну, например, «думосрат» - чем плохо? И у народа сразу начнет формироваться правильный взгляд на этот орган власти.
Так вот, официальный визит Вилли в Россию, разумеется, состояться мог, но не очень скоро. Требовалась солидная подготовка и достаточно много согласований.
Отец, хоть и считался самодержцем, на самом деле в своих решениях был не свободнее Вильгельма, так что предстоящая встреча могла быть только неофициальной и не очень афишируемой. Ну типа решил государь-император слегка отвлечься от трудов, взошел на борт какого-нибудь броненосца посолидней и куда-то поплыл. И тут – надо же, какая неожиданность! По дороге попался Вилли, тоже навостривший лыжи слегка отдохнуть на море. Монархи здороваются, спрашивают друг у друга, не выпить ли им чего-нибудь крепкого за встречу, после чего приступают к переговорам. Если на них будем присутствовать мы с Николаем, то отец точно не нажрется, это проверено. Станет, как порядочный, больше принюхиваться, чем пить.
Но встреча даже в таком облегченном формате требовала определенной подготовки. На меня император возложил решение вопросов, связанных с подарками Вильгельму. Чтоб, значит, они обошлись казне не очень дорого (родитель, между прочим, был еще тем еще жмотом, даже похлеще меня), но произвели на кайзера должное впечатление. Я немного подумал и посоветовал его величеству спешно реализовать детскую мечту Николая, то есть назвать Гатчинский особый воздухоплавательный отряд воздушным флотом, назначить Ники его главнокомандующим и, главное, ввести в этом самом флоте особую форму и свою систему званий. Дело в том, что я с первой встречи заметил, с каким пиететом Вилли относится ко всяким военным тряпкам и побрякушкам. И, значит, если произвести его в капитаны российского воздушного флота, в темпе пошить соответствующий мундир и подарить его кайзеру, он будет весьма удовлетворен. То, что капитан – не такое уж высокое звание, не страшно. Главнокомандующему воздушным флотом тоже еще только предстоит стать полковником.
Если же не ограничиться одним мундиром, а ввести для прошедших летное обучение классы и соответствующие им значки, удовлетворение одариваемого может перейти в восторг. Пусть на здоровье щеголяет значком пилота четвертого класса, все равно во всей их якобы цивилизованной Европе такого еще ни у кого нет.
И вот, значит, одним солнечным октябрьским утром его величество в сопровождении двух старших сыновей взошел на борт новейшего броненосного крейсера «Адмирал Нахимов».
Глава 32