Страница 15 из 107
- Что же ты молчишь? Сможет оно летать или нет?
- Пока не знаю, надо построить модель этого уе... в смысле, аэроплана.
- Как ты его назвал?
- Аэропланом. Ведь он должен летать за счет обтекания поверхностей крыльев встречным воздухом. Воздух – «аэр», поверхность – «план». Согласен?
- Да…
- Значит, так - ты еще ножницы, нож, рубанок в руках держать не разучился?
- С тобой разучишься, как же!
- Тогда за тобой бумага. Пять больших листов папиросной, три обычной писчей, два картона. И нитки, возьмешь их у кастелянши. А я схожу в столярку за рейками и клеем. Встречаемся здесь, может, до темноты успеем начать.
Два дня после этого мы сразу после обеда уходили в комнату Ники, где до самого вечера резали, клеили и строгали. Пару раз к нам заглядывала мать, один раз – отец, но, посмотрев на наш творческий порыв, они тихо уходили, не мешая нам работать. Мелочь, то есть Георгия, Ксению и Михаила, к нам вообще не пускали. Наконец модель была готова. Я в последний раз проверил центровку и сказал:
- Вроде все в порядке, пошли испытывать.
- Куда?
- В коридор, естественно! Он достаточно длинный.
- А почему не на улицу?
- Потому что нам нужен абсолютно спокойный воздух, а там ветрено.
Мы вышли в коридор, и я несколько раз запустил модель вдоль него. Естественно, никакого двигателя она не имела, так что просто планировала.
- Летает! – обрадовался Николай.
- Ага, а теперь осталось только понять закономерности ее полета.
Я сделал еще три запуска. Для понимания параметров модели они были не нужны, потому как все меня интересующее я увидел в первых двух полетах, а общие закономерности знал и так, причем давно. Но, пожалуй, пора знакомить Николая с теоретическими основами полета аппаратов тяжелее воздуха.
- Смотри, - обратился я к нему, - вот мы запускаем модель с высоты метра примерно со скоростью ее собственного последующего движения. Как далеко она улетела?
- Метров на семь с небольшим.
- Ее траектория снижения была прямолинейной?
- Нет.
Надо же, какой молодец, подумал я. Не зря с тобой маялись больше десяти лет! Ибо Николай был совершенно прав. Модель сначала планировала довольно плохо, то есть быстро снижалась. А что можно желать от конструкции с таким малым удлинением крыла, да к тому же еще и плоского. Но сантиметрах в пятнадцати от пола она вдруг резко замедляла снижение, и этой мизерной высоты ей хватало на то, чтобы пролететь последние три метра. Это работал экранный эффект. Как и предполагалось, аппарат Можайского был довольно плохим самолетом, но вполне приличным экранопланом.
- Молодец! – оценил я наблюдательность брата. – А теперь возвращаемся в твой кабинет, мне надо кое-что подсчитать.
На самом деле это было надо не мне, а ему, я-то все уже давно подсчитал в уме.
В комнате я быстро изобразил траекторию полета модели в виде двух отрезков прямых, а потом в начале каждого расставил действующие силы.
- Что это? – спросил Николай.
- Летать можно хорошо, так себе и плохо, - начал блиц-лекцию я. – То есть нужно как-то более или менее объективно оценивать качество полета. Мне кажется, что для этого лучше всего подходит отношение пройденного пути вперед к снижению. То есть на первом этапе своего полета наша модель пролетела метра четыре, снизившись на метр. Значит, ее качество равно четырем.
- Зато на втором – не меньше пятнадцати! – сообщил Николай, приглядевшись к цифрам на чертеже. – А это что за стрелочки?
- Векторы сил, действующих на модель в полете. Вот сила тяготения, вот подъемная сила крыла, вот сила сопротивления воздуха. Если приложить к модели такую же по величине, но противоположную по направлению силу тяги, то модель сможет лететь, не снижаясь.
- Она очень большая, эта сила?
- Вес модели, умноженный на тангенс угла снижения.
- А по-людски никак нельзя? – жалобно спросил брат. Изучать тригонометрию он уже начал, но пока был далек от хоть сколько-нибудь заметных успехов.
- Можно вес поделить на качество, получишь то же самое.
- Вот так бы сразу и сказал! А развел тут – тангенсы, векторы… Мда… ты мне все эти слова все-таки запиши на бумажке, а рядом в каком порядке их произносить.