Страница 2 из 16
Он вновь выскользнул за дверь. Попил воды из фонтанчика. Взглянул на американский флаг, висевший над дверью в спортивный зал. Посмотрел на доску объявлений. Лесные совы призывали:
ЛУЧШЕ УХАТЬ И КРИЧАТЬ, ЧЕМ ПРИРОДУ ЗАГРЯЗНЯТЬ.
Полицейский советовал:
НИКОГДА НЕ САДИТЕСЬ В АВТОМОБИЛЬ К НЕЗНАКОМЫМ ЛЮДЯМ.
И то, и другое Чарлз прочитал дважды.
Затем вернулся в класс, прошествовал по проходу к своему месту, не отрывая глаз от пола, сел. Часы показывали без четверти одиннадцать. Он открыл «Дороги, которые мы выбираем» и начал читать о Билле, попавшем на родео.
ОБЕЗЬЯНА
Когда Хэл Шелбурн увидел то, что его сын Дэнис вытащил из заплесневевшей картонной коробки, задвинутой в самый угол чердака, его охватило такое чувство ужаса и тревоги, что он чуть не вскрикнул. Он поднес ладонь ко рту, как будто пытаясь запихнуть крик обратно… и тихонько кашлянул. Ни Терри ни Дэнис ничего не заметили, но Питер
Обернулся, мгновенно заинтересовавшись.
– Что это? – спросил Питер. Он еще раз посмотрел на отца, прежде чем снова перевести взгляд на то, что нашел его старший брат. – Что это, папочка?
– Это обезьяна, кретин, – сказал Дэнис. – Ты что, никогда раньше не видел обезьяны?
– Не называй своего брата кретином, – сказала Терри автоматически и принялась перебирать содержимое коробки с занавесками. Занавески оказались покрытыми склизкой плесенью, и она выронила их с криком отвращения.
– Можно я возьму ее себе, папочка? – спросил Питер. Ему было девять лет.
– Это по какому случаю? – заорал Дэнис. – Я ее нашел!
– Дети, тише, – сказала Терри. – У меня начинает болеть голова.
Хэл почти не слышал их. Обезьяна смотрела на него, сидя на руках у его старшего сына, и усмехалась давно знакомой ему усмешкой. Той самой усмешкой, которая неотступно преследовала его в ночных кошмарах, когда он был ребенком. Преследовала его до тех пор, пока он не…
Снаружи поднялся порыв холодного ветра, и на мгновение бесплотные губы извлекли из старой проржавевшей водосточной трубы долгий, протяжный звук. Питер сделал шаг к отцу, напряженно переводя взгляд на утыканную гвоздями чердачную крышу.
– Что это было, папочка? – спросил он после того, как звук перешел в слабое гортанное гудение.
– Просто ветер, – сказал Хэл, все еще не отрывая взгляда от обезьяны. Тарелки, которые она держала в руках, не были круглыми и напоминали медные полумесяцы. Они застыли в абсолютной неподвижности на расстоянии около фута одна от другой. – Ветер может издавать звуки, но он не может пропеть мелодию, – добавил он автоматически. Затем он понял, что это были слова дяди Уилла, и мурашки пробежали у него по коже.
Звук повторился. С Кристального озера налетел мощный, гудящий порыв ветра и заходил по трубе. Полдюжины крохотных сквозняков дохнули холодным октябрьским воздухом в лицо Хэла – Боже, этот чердак так похож на задний чулан дома в Хартфорде, что, возможно, все они перенеслись на тридцать лет в прошлое.
Я не буду больше думать об этом.
Но в этот момент, конечно, это было единственным, о чем он мог думать.
В заднем чулане, где я нашел эту чертову, обезьяну в точно такой же Коробке.
Наклоняя голову из-за резкого наклона крыши чердака, Терри отошла в сторону, чтобы исследовать содержимое деревянной коробки с безделушками.
– Мне она не нравится, – сказал Питер, нащупывая руку Хэла. – Дэнис может взять ее себе, если хочет. Мы можем идти, папочка?
– Боишься привидений, дерьмо цыплячье? – осведомился Дэнис.
– Дэнис, прекрати, – сказала Терри с отсутствующим видом. Она подобрала тонкую фарфоровую чашку с китайским узором. – Это очень мило. Это…
Хэл увидел, что Дэнис нашел в спине обезьяны заводной ключ. Черные крылья ужаса распростерлись над ним.
– Не делай этого!
Он выкрикнул это более резко, чем собирался, и выхватил обезьяну из рук Дэниса еще до того, как понял, что делает. Дэнис оглянулся на него с удивленным видом. Терри тоже обернулась, и Питер поднял глаза. На мгновение все они замолчали, и ветер снова засвистел очень низким, неприятным подзывающим свистом.
– То есть, я хотел сказать, что она, наверное, сломана, – сказал Хэл.
Она всегда была сломана… за исключением тех случаев, когда ей не хотелось этого.
– Но это не причина меня грабить, – сказал Дэнис.
– Дэнис, заткнись.
Дэнис моргнул и на секунду приобрел почти встревоженный вид. Хэл давно уже не говорил с ним так резко. С тех пор, как потерял работу в «Нэшнл Аэродайн» в Калифорнии два года назад и они переехали в Техас. Дэнис решил не задумываться об этом… пока. Он снова повернулся к картонной коробке и начал рыться в ней, но там остался один только хлам. Сломанные игрушки с торчащими пружинами и вылезающей набивкой.
Звук ветра становился все громче, он уже гудел, а не свистел. Чердак начал слегка потрескивать со звуком, напоминающим чьи-то шаги.
– Ну пожалуйста, папочка, – попросил Питер так тихо, что слова были слышны лишь его отцу.
– Ну да, – сказал он. – Терри, пошли.
– Но я еще не кончила разбирать это…
– Я сказал, пошли.
На этот раз пришел ей черед удивиться.
Они сняли две смежных комнаты в мотеле. В тот вечер дети уснули в своей комнате в десять часов. Терри спала отдельно от них. Она приняла две таблетки валиума на обратной дороге из их дома в Каско, чтобы успокоить
Нервы и предотвратить подступающую мигрень. В последнее время она часто принимала валиум. Это началось примерно в то же время, когда компания «Нэшнл Аэродайн» уволила Хэла. В последние два года он работал на «Тексас Инструментс». Он получал на четыре тысячи долларов в год меньше, но это была работа. Он сказал Терри, что им страшно повезло. Она согласилась. Он сказал, что множество программистов остаются вообще без работы. Она согласилась. Он сказал, что дом в Арнетте так же хорош, как и дом во Фресно. Она согласилась, но ему показалось, что ее согласие на все это было лживым.
И кроме того он терял связь с Дэнисом. Он чувствовал, как ребенок со все большей, преждевременно набранной скоростью удаляется от него. Прощай, Дэнис, до свидания, незнакомец, было так славно ехать с тобой одном поезде. Терри сказала, что ей кажется, будто мальчик курит сигареты с марихуаной. Ей несколько раз удалось уловить запах. Ты должен поговорить с ним, Хэл. И он согласился, но пока не сделал этого.
Мальчики спали. Терри спала. Хэл зашел в ванную комнату, сел на закрытую крышку унитаза и посмотрел на обезьяну.
Он ненавидел ощущение прикосновения к этому мягкому, пушистому, коричневому меху, местами уже вытершемуся. Он ненавидел эту усмешку – эта обезьяна скалится как черномазый, сказал однажды дядя Уилл, но усмешка ее не была похожа на усмешку негра, в ней вообще не было ничего человеческого. Ее усмешка состояла из одних зубов, и если завести ее, губы начинали двигаться, зубы, казалась, становились больше, как вампира, губы искрились, а тарелки начинали греметь, глупая обезьяна, глупая заводная обезьяна, глупая, глупая…
Он уронил ее. Его пальцы дрожали, и он уронил ее.
Ключ звякнул о плитку, когда она ударилась об пол. Звук показался очень громким в окружающей тишине. Она смотрела на него своими темными янтарными глазами, глазами куклы, полными идиотской радости, а ее медные тарелки были занесены так, как будто она собиралась начать выстукивать марш для какого-нибудь адского оркестра. Сзади стоял штамп «Сделано в Гонконге».
– Ты не могла оказаться здесь, – прошептал он. – Я выбросил тебя в колодец, когда мне было девять лет.
Обезьяна усмехнулась ему.
Мотель задрожал от порыва черного, ночного ветра.
Брат Хэла Билл и его жена Колетт встретили их на следующий день в доме дяди Уилла и тети Иды.
– Тебе никогда не приходило в голову, что смерть в семье – не самый лучший повод для возобновления семейных связей? – спросил его Билл с легкой тенью усмешки. Его назвали в честь дяди Уилла. Уилл н Билл, чемпионы родео, – часто говорил дядя Уилл, ероша волосы Билла. Это была одна из его поговорок… вроде той, что ветер может свистеть, но он не может напеть мелодию. Дядя Уилл умер шесть лет назад, и тетя Ида жила здесь одна, до тех пор пока удар не хватил ее как раз на предыдущей неделе. Очень неожиданно, – сказал Билл, позвонив им, чтобы сообщить печальную новость. Как будто он мог предвидеть ее смерть, как будто это вообще возможно. Она умерла в одиночестве.