Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 28 из 116



– Ты ей в рыцари, что ли, нанялся? – весело усмехнулся Шейн. – Отвали, Калеб. Я сделал ей выгодное предложение. Пусть сталкер расставит приоритеты.

– Ты не имеешь права просить её об этом.

– Почему? – улыбался Шейн. – А? Почему? Потому что ты запрещаешь мне это? – Шейн бросил брезгливый взгляд на меня. – Кто она тебе такая, Калеб? Что с тобой?

Взгляд Калеба стал ещё более холодным, он медленно приблизился к Шейну; тот не сдвинулся с места.

– В первую очередь – она девушка, а это уже повод для того, чтобы не накидываться на неё, как больной на всю голову кретин, – сдержанно прорычал Калеб. – Во-вторых, за последние три дня, она лучший гитарист из всех, что мы здесь видели, и если ты не признаёшь даже этого, значит у тебя ещё и со слухом проблемы с недавних пор.

– Ну и что? – Шейн удивлённо усмехнулся. – Ты себя-то слышишь? Мы сейчас спорим из-за девки, которая ничего существенного, кроме как потрясающих способностей в преследовании, из себя не выдала! Посмотри на неё, Калеб. Ты серьёзно сейчас?

– Ты самый жалкий кусок дерьма из всех, что я видела в своей жизни, – спокойно произнесла я. – Мне жаль тебя.

Шейн глядел на меня широко распахнутыми глазами:

– Слушай, принцесса сиреневых единорогов…

– Всё, что у тебя есть, – это группа, которая не вечна, – решительно перебила я, сделав шаг вперёд, – и толпа фанаток, каждая из которых любит тебя исключительно за смазливую мордашку. Думаешь, им музыка твоя нужна?.. Да уж, конечно! Только если для того, чтобы на рингтон поставить, просто потому что быть фанатом FB модно! Твоя музыка – всего лишь фон во время проведения ритуала по пусканию слюней над твоим фото! Это ты имел в виду под пониманием «слава»? – Сделала ещё шаг к обездвиженному Шейну. – И знаешь что… однажды… даже это исчезнет. И тогда… тогда ты останешься одинок, потому что у такого куска дерьма, как ты, просто не может быть настоящих друзей. У тебя ничего не останется, кроме воспоминаний, и то – не особо стоящих. И можешь прямо сейчас добавить к ним ещё одно: как девка, ничего существенного из себя не представляющая, только что послала тебя и твои условия в задницу. Потому что, даже если и меня одиночество не обойдёт стороной, я сделаю всё, чтобы гитара, которая за последний год стала частью меня, была рядом до конца. Но тебе ведь и этого не понять, – язвительно улыбнулась, – наивно веришь, что такого, как ты, всегда будут помнить.

И как оказалось, лучше бы я молча ушла из комнаты. Лучше бы молча покинула проект, пусть и с позором… Лучше бы было так по сравнению с тем что произошло в следующие секунды.

Думаете, Шейн из тех, на кого подобные слова могут произвести впечатление?

О нет… Думаете, его мозг способен поразмыслить над важностью сказанных слов и над тем, что большинство из них были правдой? О нет… Этот парень не так прост, как хотелось бы. Его гордость и самолюбие способны двигать города! Да что там города – целые страны, планеты! Он ни за что не отступится! Ни за что не проиграет! А я только что бросила ему вызов.

Шейн развернулся ко мне всем корпусом, внимательно глядя в глаза. Без презрения. Взгляд стал другим – заинтересованным, любопытным. Как у ребёнка, получившего на Рождество долгожданный конструктор, из которого он собирается долго-долго лепить разные фигурки.

Я почувствовала себя этим конструктором.

Шейн облизнул губы и едва заметно улыбнулся:

– А знаешь, я передумал. Кажется, с тобой будет интересно, принцесса. Поздравляю, ты проходишь дальше. Я дарю тебе билет в следующий тур и даже помогу избавиться от слабости. Не стоит благодарностей. Спасибо скажешь потом.

А затем Шейн ловко вырвал у меня из руки Гибсон, схватившись за гриф. Развернулся в сторону и со всей дури ударил им о плиточный пол.

С громким треском и звоном струн гитара разлетелась в щепки.

Моя «крошка» умерла и часть меня вместе с ней.