Страница 2 из 27
Вскоре она уже занимала все мои мысли. Настолько, что я совсем забросил работу над книгой.
– По-моему, вы витаете в облаках, бедный мой Жоэль, – говорила Дениз, замечая, что за последнее время я не написал ни строчки.
– Это все Слоан виновата, – оправдывался я, сидя перед выключенным компьютером.
Мне не терпелось снова увидеться с ней и продолжить наши бесконечные разговоры. Я мог без устали слушать ее рассказы о жизни и увлечениях, о прожектах и мечтах. Она любила фильмы Элиа Казана и оперу.
Как‐то раз, довольно много выпив за ужином в квартале Паки, мы оказались в итоге в моей гостиной. Слоан рассматривала на полках книги и безделушки. Она надолго застыла перед пейзажем Санкт-Петербурга, который достался мне от двоюродного деда. Потом внимательно изучила крепкие напитки в баре. Ей очень понравилась рыбина, украшающая бутылку “Белуги”, и я налил нам по рюмке водки со льдом. Я включил радио на канале классической музыки, которую часто слушал по вечерам. Она ехидно спросила, угадаю ли я композитора. Подумаешь, дело, это был Вагнер. Слоан поцеловала меня под звуки “Валькирии”, обняла и прошептала “хочу тебя”.
Нашим отношениям суждено было продлиться два месяца. Два незабываемых месяца. Но мой роман о Бернаре понемногу одержал верх. Сначала я пытался писать ночами, пока Слоан дежурила в клинике. Но чем дальше, тем больше книга увлекала меня. Как‐то вечером она предложила куда‐нибудь пойти, и я впервые ответил ей отказом. “Мне надо работать”, – объяснил я. Тогда Слоан отнеслась к этому с пониманием. Она тоже порой задерживалась с пациентами дольше, чем предполагала.
Вскоре я снова отклонил ее приглашение. Она и тут не рассердилась. Поймите меня правильно: я наслаждался каждым мгновением, проведенным в ее обществе. Но мне казалось, что у нас с ней это навсегда и наши междусобойчики будут длиться вечно. Тогда как писательское вдохновение могло вмиг улетучиться, и я просто не имел права упускать его.
Наша первая размолвка произошла как‐то ночью, в середине июня, когда, разжав объятия, я встал с ее кровати и оделся.
– Ты куда? – спросила она.
– Домой, – ответил я, как будто это само собой разумелось.
– Ты не останешься со мной?
– Нет, я хочу поработать.
– То есть зашел потрахаться и свалил?
– Мне надо хоть немного продвинуться, – возразил я с виноватым видом.
– Ты что, так и будешь писать как заведенный! – разозлилась она. – Ты сидишь над романом все дни напролет, даже по выходным! Это уже ни в какие ворота не лезет! А меня совсем забыл.
Я чувствовал, что наша любовь грозит угаснуть так же стремительно, как вспыхнула. Надо было действовать. Поэтому несколько дней спустя, накануне отъезда в десятидневный промотур по Испании, я повел Слоан ужинать в ее любимый японский ресторан на крыше “Отеля де Берг”, со сказочным видом на женевскую гавань. Мы прекрасно провели время. Я пообещал ей, что роману о Бернаре предпочту “наш с ней”, без конца повторяя, как она мне дорога. Мы даже помечтали, что в августе вместе съездим в нашу обожаемую Италию. Вот только куда – в Тоскану или в Апулию? Мы договорились заняться отпускными планами, как только я вернусь из Испании.
Мы просидели в ресторане до часа ночи, пока он не закрылся. Хотя лето только начиналось, ночь выдалась очень теплой. За ужином меня не покидало странное ощущение, что Слоан чего‐то от меня ждет. И только теперь, когда мы собрались уходить и я встал, а служащие поспешили вымыть террасу вокруг нас, Слоан спросила:
– А ты забыл, да?
– Что я “забыл”?
– У меня сегодня день рождения…
По моему оторопелому виду она поняла, что не ошиблась. И в ярости ушла. Я попытался удержать ее, рассыпаясь в извинениях, но она села в единственное свободное такси у входа в отель, а я остался стоять на ступеньках, один, как дурак, под насмешливыми взглядами парковщиков. Пока я добрался до своей машины, пока доехал до дома 13 на проспекте Альфреда Бертрана, Слоан уже успела вернуться к себе, отключила телефон и не пожелала открыть мне дверь. На следующий день я улетел в Мадрид и в течение всего моего пребывания там бесконечно оставлял ей сообщения и писал мейлы, но ответа не получил. У меня не было от нее никаких вестей.
Я вернулся в Женеву утром в пятницу, 22 июня, и узнал, что Слоан меня бросила.
В роли вестника выступила Арманда, наша консьержка. Она перехватила меня, как только я вошел в дом.
– Вам письмо, – сказала она.
– Да?
– От вашей соседки. Она не захотела опустить его в ящик, потому что ваша помощница читает всю почту.
Я сразу вскрыл конверт. В записке было всего несколько строк:
Жоэль,
у нас ничего не выйдет.
До скорого.
Ее слова ранили меня в самое сердце. Опустив голову, я поднялся к себе в надежде, что хотя бы Дениз скрасит на время мое существование. Дениз, милейшая особа, от которой муж ушел к другой, – символ современного одиночества. А лучшее лекарство от одиночества, как известно, общение с тем, кто еще более одинок! Но я столкнулся с ней на пороге своей квартиры. Дениз явно собралась уходить, притом что не было еще и двенадцати.
– Вы куда? – спросил я, даже не поздоровавшись.
– Здравствуйте, Жоэль, я же говорила, что сегодня уйду пораньше. У меня самолет в три часа.
– Самолет?
– Только не говорите мне, что опять все забыли! Мы же обсудили мой отпуск до вашего отъезда в Испанию. Мы с Риком летим на две недели на Корфу.
С Риком Дениз познакомилась по интернету.
Мы и правда говорили с ней об их поездке. У меня это совершенно вылетело из головы.
– Слоан меня бросила, – объявил я.
– Я знаю и очень вам сочувствую.
– То есть как вы знаете?
– Консьержка прочла письмо, которое Слоан ей для вас оставила, и все мне рассказала. Я не рискнула потревожить вас в Мадриде.
– И тем не менее решили уехать?
– Я не намерена отменять отпуск только потому, что от вас ушла очередная подружка! Да вы в два счета найдете ей замену. Вам все бабы глазки строят. Ладно, увидимся через две недели. Оглянуться не успеете! Кроме того, я обо всем позаботилась, голодать не будете. Смотрите!
Дениз поспешно повела меня на кухню. Узнав о моем разрыве со Слоан, она поняла, что я надолго засяду дома. Очевидно опасаясь, что в ее отсутствие я вообще прекращу принимать пищу, она накупила еды на полк солдат, забив провизией все сверху донизу, от кухонных шкафов до морозилки.
После чего она ушла. Бросив меня в полном одиночестве. Я сварил себе кофе и сел за длинную стойку из черного мрамора, вдоль которой стояли в ряд высокие стулья, безнадежно пустые. На этой кухне могли поместиться десять человек, но увы, кроме меня тут никого не было. Я потащился в кабинет и долго маялся там, разглядывая наши со Слоан фотографии. Потом взял карточку из плотной бумаги, вывел на ней имя Слоан и, поставив дату, чтобы запечатлеть ужасный миг расставания, приписал: “22.6 – забыть этот день”. Но мне никак не удавалось выкинуть ее из головы. Все здесь напоминало о ней. Даже диван в гостиной, где я в конечном итоге развалился, напомнил мне, как всего пару месяцев назад на этом месте, вот на этих вот подушках, у меня начался самый потрясающий в жизни роман, который я умудрился пустить под откос.
Я буквально бил себя по рукам, чтобы не постучаться к Слоан и не позвонить ей. К вечеру мне стало совсем невмоготу, и я уселся на балконе, куря сигарету за сигаретой, в надежде, что Слоан тоже покажется и мы “случайно” увидимся. Но мадам Арманда, выйдя погулять с собакой, заметила меня снизу и, обнаружив все на том же месте, когда вернулась через час, крикнула, приближаясь к подъезду: “Зря ждете, Жоэль! Ее нет. Она уехала в отпуск”.
Я вернулся в кабинет. Мне просто необходимо было сбежать отсюда. Я полагал, что, оказавшись на время далеко от Женевы, перестану думать о Слоан. Мне хотелось спокойствия и безмятежности. И тут на столе, в ворохе заметок о Бернаре, мне попалось на глаза упоминание о Вербье. Он обожал это место. Почему бы и мне туда не отправиться – насладиться альпийской тишиной и хоть немного прийти в себя. Какая прекрасная мысль. Я включил компьютер, вошел в интернет и почти сразу попал на сайт легендарного “Паласа Вербье”. Быстро прокрутив выложенные там фотографии, я понял, что нашел свое счастье: залитая солнцем терраса, бассейн с джакузи, вид на фантастические пейзажи, интимный полумрак в гостиничном баре, уютные салоны и роскошные люксы с камином. Самое оно. Я нажал “Забронировать” и быстро вписал даты.