3001: Заключительная Одиссея

– Почти все достижения, дарованные нам, были открыты в самом конце нашего тысячелетия – паровоз, электричество, телефон, радио, телевидение, кино, авиация, электроника. И, в течение всего одного века, ядерная энергия и полеты в космос – что бы подумали об этом великие ученые прошлого? Выдержал бы разум Архимеда и Леонардо, окажись они внезапно в нашем мире?

– Интересно сравнить, что бы мы увидели, если бы могли переместиться на тысячу лет вперед? Безусловно, все фундаментальные открытия ученых уже сделаны: несмотря на это, нас ждут большие усовершенствования в технологии, будут ли созданы новые машины, что-нибудь такое же загадочное и непостижимое для нас, как карманный калькулятор или видеокамера для Исаака Ньютона?

– Несомненно, наша эпоха отличается от всех, существовавших ранее. Телекоммуникации, возможность записывать изображение и звук, победа над воздушным и космическим пространством – все это создало такую цивилизацию, какую не рисовала ни одна даже самая смелая фантазия в прошлом. И так же важно то, что Коперник, Ньютон, Дарвин и Эйнштейн так изменили наш образ мышления и наши перспективы относительно вселенной, что нашим великим предшественникам наша эпоха показалась бы новым «золотым веком».

– А наши потомки через тысячу лет – будут ли они смотреть на нас с той же жалостью, с которой мы рассматриваем наших невежественных, суеверных, болезненных, рано умирающих предков? Кажется, мы знаем ответы на вопросы, которые они даже не смогут нам задать: но какие сюрпризы готовит нам Третье Тысячелетие?

– А вот и оно!

Большой колокол начал бить полночь. Последний удар еще висел в воздухе…

– И каким бы ты ни был – прощай, великий и ужасный двадцатый век!

Затем изображение распалось на мириады фрагментов, и появился другой комментатор. Он говорил с акцентом, которого Пулл не мог понять, и который тут же перенес его в настоящее.

– Теперь, в первые минуты три тысячи первого года, мы можем ответить на вопросы из прошлого…

– Безусловно, люди из 2001 года, которых вы только что видели, не ощутили бы такого сильного ошеломления в наше время, как люди из 1001 года, окажись они в их время. Многие из наших технических достижений они могли ожидать; несомненно, их не особенно удивили бы города-спутники и колонии на Луне и других планетах Солнечной Системы. Они даже могли бы разочароваться в нас, поскольку мы еще не раскрыли секрет бессмертия, и наши зонды отправлены только к самым близким звездам…

Внезапно Индра выключила запись.

– Остальное посмотришь позже, Фрэнк: ты устал. Но я надеюсь, эта запись поможет тебе лучше привыкнуть.

– Спасибо, Индра. Я должен переварить это. Но эта запись кое-что доказывает.

– Что именно?

– Я должен быть благодарен судьбе. Я не житель тысячи первого года, оказавшийся в 2001 году. Это был бы чересчур большой скачок: не думаю, что кто-либо вынес бы его. Я, по крайней мере, знаю, что такое электричество, и не умру со страха, если картинка вдруг заговорит со мной.

Надеюсь, подумал Пулл, что оказанное мне доверие обосновано. Кто-то однажды сказал, что любая более-менее развитая технология не отличается от магии. Встречу ли я магию в этом мире – и смогу ли с ней справиться?

Глава 6

Мозговой шлем

– Боюсь, вам придется принять мучительное решение, – сказал профессор Андерсон с улыбкой, нейтрализовавшей завышено грозный смысл его слов.

– Я готов принять все, что угодно. Только скажите мне все прямо.

– Прежде чем мы подгоним для вас мозговой шлем, вам придется постричься наголо. Поэтому выбор за вами. Чтобы волосы не отрастали слишком сильно, вам придется бриться, как минимум, раз в месяц. Или удалить волосы насовсем.

– Как это сделать?

– Лазерная обработка. Убивает волосяные луковицы на корню.

– Г-мм… это обратимо?

– Да, но это довольно грязная и болезненная процедура, к тому же, занимает не одну неделю.

– В таком случае, я хочу посмотреть, как я буду выглядеть без волос, прежде чем менять свою внешность. Я никак не могу забыть, что случилось с Самсоном.

– С кем?

– Персонаж известной старой книги. Его подружка обрезала ему волосы, пока он спал. Когда он проснулся, он лишился своей силы.

– Теперь я вспомнил – чудесный, судя по всему, медицинский символизм!

– Заодно я бы не возражал против ликвидации своей бороды – я был бы счастлив, если бы мне никогда больше не пришлось бриться.

– Я договорюсь по поводу этого. А какие парики вам нравятся?

Пулл засмеялся.

– Я не до такой степени забочусь о своей внешности – думаю, это создаст лишь хлопоты и быстро мне надоест. Что касается всего остального, я приму решение позже.

То, что в эту эпоху все лишали себя волос, было сюрпризом, который Пулл слишком поздно заметил. Впервые он сделал это открытие, когда обе медсестры отстегнули свои роскошные косы без всяких признаков затруднения, и окончательно убедился в этом, когда несколько совершенно лысых специалистов пришли, чтобы провести серию микробиологических тестов. Вокруг него никогда не было столько безволосых людей, и его первым предположением было, что это последний шаг бесконечной борьбы медиков с насекомыми.

Как и многие другие из его предположений, оно оказалось ошибочным, и когда он выяснил настоящую причину, он искренне повеселился сам над собой, поняв, как часто он был уверен, что волосы его посетителей настоящие. Ответ был прост: очевидно, это была великая эпоха париков, которыми мужчины пользовались редко, женщины – всегда.

Профессор Андерсон не терял времени зря: в тот день медсестры намазали голову Пулла каким-то зловонным кремом, и когда он, спустя час, взглянул в зеркало, он не узнал сам себя. Ну, подумал он, в конце концов, парик не такая уж и плохая идея…

Процедура подгонки мозгового шлема слегка затянулась. Сначала необходимо было сделать форму, в течение этого процесса он должен был сидеть неподвижно несколько минут, пока она не затвердела. Он думал, что ему скажут, что его голова имеет неправильную форму, когда медсестры очень непрофессионально хихикали – потеряв немало времени снимая слепок с его головы.