Страница 14 из 21
Родителям я понравилась, приняли они меня очень тепло, но я не могла записать эту лояльность на счет своей «идеальности»: меня потом все годы брака всегда бодрила мысль, что если что, мое место займет любая другая девушка, и ей так же будут улыбаться и подливать чай в гостевую чашку, потому что «поддержат решение сына».
Я проникла в семью. Прижилась. Жила, а сама «ходила» на разведку.
– Миш, а тебе не страшно было с шестнадцати лет самому принимать решения? – пытливо выспрашивала я. У меня никак не укладывалось в голове, что в тот момент, когда я не могла выбрать, люблю или не люблю я творог, мой будущий муж сам выбирал себе вуз и образ жизни.
– Еще как страшно!
– И? Как ты справлялся?
– Шел за советом к родителям.
– А они?
– А они «поддержат меня в любом моем решении».
– А если ты налажаешь? Ну, совершишь ошибку? Тоже поддержат?
– Вероятно, да.
– А если твой сын в шестнадцать лет придет к тебе за советом, ты дашь совет?
– Я обязательно помогу ему принять решение.
– Почему?
– Потому что ему страшно. Жутко страшно. Он растерян и напуган. Он начинающий взрослый. Это как с игрового тренажера пересесть за реальный руль автомобиля. И ты рулишь и понимаешь: вот сейчас все по-настоящему, и, если ошибешься, можно вылететь на встречку или сбить человека. И ты напуган, чем еще сильнее усугубляешь ситуацию, и надеешься на инструктора. А он сидит рядом, но у него нет страхующих педалей, он просто сидит и, если что, поддержит…
– То есть ты поведешь себя иначе, чем родители? Твои мировые родители?
– Я обожаю родителей. Они самые лучшие. Но они могут ошибиться, как все обычные люди, – вздохнул муж.
Не дать совета ребенку тогда, когда у тебя его просят, потому что этот совет – все равно мнение, чужое мнение, и оно не должно мешать объективности, – это… это…. Не знаю. Это сила или слабость?
СТОЙ НА СВОЕМ МНЕНИИ, ЕСЛИ УВЕРЕН В НЕМ.
Мне кажется, что во фразе «я поддержу тебя во всем», помимо очевидной мудрости не быть навязчивым и безусловной веры в своего ребенка, зашита и очень удобная местами позиция: черт его знает, как тебе поступать, твоя же жизнь, ты там сам как-нибудь разберись, а я поддержу.
Но, с другой стороны, дети у них получились чудесные, целеустремленные, очень качественные. Один мой муж чего стоит!
Дети умеют принимать решения, но делают это долго и мучительно, замачивают решение в страхе, купают в сомнениях, теряют время, ждут подсказок извне.
А я рублю сгоряча. Принимаю решения мгновенно, лелея и тихо восторгаясь своим собственным мнением. Я не боюсь. Ошибусь? Ну и ладно. А кто не ошибается?
Ну вот и как правильно?
Может, стоит взять ребенка за руку ДО и попробовать уберечь от ошибок, как делала моя мама, или все же лучше обеспечивать поддержкой по факту свершившихся проблем, окунув в самостоятельность по самую макушку?
Я не знаю. Я много думаю о золотой середине и очень хочу не шарахнуться в какую-то крайность, не увязнуть в категоричности, не застыть в янтаре всезнайства.
Вчера мы с семилетним сыном зашли в кафе перекусить.
– Я хочу голубцы, – сказал сын.
– Ты их не любишь, – ответила я. – Там же капуста вареная…
– Ну тогда котлеты с макаронами.
– Да ну, неизвестно, что в них навертели, в эти котлеты, а макароны мы на завтрак ели. Возьми шашлык, это хоть понятный кусок мяса. С картошкой.
– Я не хочу шашлык, – опечалился сын.
– Ты любишь шашлык, – сказала я.
РОДИТЕЛИ МОГУТ ОШИБИТЬСЯ, КАК ВСЕ ОБЫЧНЫЕ ЛЮДИ.
И вдруг меня прожгла мысль: я веду себя как мама!
Я лучше знаю, что он хочет, и совсем его не слышу. Я диктую ему, что он любит, проветриваю его собственные мысли и надеваю свое бесценное мнение на его белобрысую макушку так глубоко и так надежно, что можно не сомневаться: растет мамин сын.
Подошел официант принять заказ.
– Шашлык с картошкой, – пролепетал мой сын, и я чуть не заплакала от досады и злости на себя.
– Дась, прости меня, ты же хотел голубцы? Закажем голубцы, – сказала я и добавила, обращаясь к официанту. – Только распеленайте их от капусты вареной, а то он ее не любит.
– Ой, тогда получатся такие… вареные котлеты, – улыбнулся официант.
– Я не хочу вареные котлеты. Я бы обычную котлетку съел, – говорит сын. – И макароны.
Официант смотрит на меня, я киваю, подтверждая заказ.
Когда мы остаемся вдвоем, я говорю сыну:
– Дась, ты прости меня, что лезу иногда со своим мнением. Я просто никак не привыкну, что ты уже взрослый и сам можешь делать выбор.
– Мам, я просто очень люблю макароны. Больше картошки, риса и даже гречки. Еще я арбузы люблю. Очень.
– Это очень хорошо – точно знать, что ты любишь, – улыбаюсь я. – Это просто замечательно! Всегда-всегда стой на своем мнении, если уверен в нем, понял, сын?
И добавляю, подумав: «А я всегда поддержу тебя в любом твоем решении…»
Корпоратив
Утром у меня заболела голова (наверное, погода), живот (наверное, кефир), шея (наверное, продуло) и нога (наверное, пятка). Это мой организм, как всегда перед ответственным мероприятием, подобострастно шептал мне на ушко заветное: «Отменяй все встречи, слива-а-айся, ты заболела!» Но я его хорошо знаю, свой ленивый и пугливый организм, поэтому грубо взяла себя в руки, схватила за шкирдак и прошипела: «Собирайся, живо, я сказала!»
Прошел час. Локоны уложены в небрежность. Губы накрашены в естественность. Брови выщипаны в удивление. Платье развевается снизу, а сверху – подчеркивает. Стриженый енот косит под соболя. Беретик съехал чуть влево кокетливым желудем. Нет, сняла.
Чтобы локоны. «Ну, пошла теперь одна, пошла…»
Сегодня у меня праздник: тест-драйв моей новой цены. Хочу обкатать сотку, попробовать ее в деле. Задача: произнести цифру «сто» прямо в лицо клиента, уверенно и нагло, знаю-себе-ценисто, и при этом не шепелявить, не картавить, не заикаться и не плюнуть в ужасе в клиента обильной слюной…
Прихожу на встречу раньше заказчика. Вся такая загадочная, в флере «Стренджерс ин зе на-а-а-а-айт», в облаке «Диора».
Заказала кофей. Буду пить, красиво откинув мизинец.
Жду. Мандражирую. Пытаюсь оценить, чего же я боюсь больше: отказа, выглядеть дурой или что встреча затянется, а я сцедиться не успела, а у меня грудничок…
Пожалуй, больше всего я боялась диалога:
– Сколько стоят ваши услуги?
– 100 тысяч.
– Что-о-о?
– Не что, а 100.
– Сколько-о-о?
– Шучу. 30… Опять дорого? Тогда бесплатно.
Я обещала себе попробовать. Точнее, не так: не попробовать, а сделать. В слове «попробовала» прячется высокая вероятность «не смогла». Поэтому нет для меня слова «попробовала». Есть «сделала» или «не сделала». В моем случае без вариантов – «сделала»!
Сегодня я непременно продам себя как ведущую мероприятия за 100 тысяч рублей.
– Здравствуйте, Ольга? – спрашивает красивый широкоплечий блондин с ровненьким симметричным пробором и протягивает руку для пожатия. – Простите за опоздание, парковку искал.
«Не ври, – думаю. – Причесывался, наверное, вот и опоздал…»
– Ничего страшного, Константин, – улыбаюсь в ответ.
«Даже хорошо, что опоздал, – думаю. – Теперь ты мне как бы должен…»
Смотрю на него, моего первого мужчину. Первого, ну, за стотысячным рубиконом. Пиджачок такой клубный, с отделочкой, брюки не-в-обтяг, рубашечка с расстегнутой верхней пуговкой, без очков… Нравится он мне. Не делает лишних движений, не суетится, уважителен с официантами, удачно шутит. Буду вспоминать его с радостью потом, когда все кончится.
МОЯ ЗАДАЧА – ПРОДАТЬ СЕБЯ КАК ВЕДУЩУЮ МЕРОПРИЯТИЯ ЗА 100 ТЫСЯЧ.
Болтаем. Устанавливаем контакт. Обсуждаем шутки-погоду. Наш человек этот Константин. Потом обсуждаем концепцию праздника. У компании юбилей. Нужно солидно, но не скучно. Поняла. Вот мои предложения…