Страница 8 из 9
Сейчас Господь подарил мне время, и молюсь я долго, с радостью осознавая, как глубоки, точны такие знакомые давно наизусть слова правила. Там все про меня и про моего Бога. Когда-то Олега Табакова спросили: как он все успевает? Он ответил: «Надо меньше спать». Психолог Дмитрий Леонтьев, от которого я услышал эту историю, решил поправить мастера: «Надо меньше спать, особенно если вы не в кровати». И он, конечно, прав: спать иногда надо, главное, не засыпать на ходу.
Вот уже малое время, и я приду в наш храм, чтобы совершить Божественную Литургию.
Служение Литургии я всегда переживал как совершенное счастье, и объяснить я это не очень могу, да и не хочу. Просто счастье, которое есть в моей жизни. Если о чем-то нельзя говорить, то лучше молчать, и все же вся наша культура, наша человеческая жизнь – это попытка найти слова, чтобы выразить невыразимое.
Удивительно, а может быть, совсем не удивительно, что самые важные слова, которые я мог бы сказать о своей жизни, это будут ровно те же слова, которые я сказал бы о Евхаристии:
присутствие,
близость,
исполнение,
милость,
любовь,
благодарность,
радость.
«Вот дароносица, как солнце золотое…»
«Идти за Иисусом – значит становиться в какой-то степени евхаристическим, невидимым, но полным любви и доброты для людей…
Идти за Иисусом – это стать такой жертвой, “быть хлебом, который преломляют”» (Ян Твардовский).
15 июня 2019 г
Черноголовка
Неведомое благо
Вчера в храме было очень хорошо. Родной, такой любимый мой Никольский храм. 29 лет назад Господь привел меня сюда, тогда еще в руины, и как хорошо мне здесь быти…
Где я только ни служил – и на Афоне, и на Соловках, – но здесь, в Макарово, мне лучше всего. Служба была удивительная, я буквально кожей чувствовал участие всех, молитву, присутствие…
Мы хорошо знаем слова Писания: «Сила Божия, в немощи совершается». Это удивительный и непреложный закон духовной жизни. Но как часто нам не хватает и немощи, и Силы…
Вчера со мной было много немощи, я ее не выбирал, мне ее подарили. Обыкновенной, просто физической слабости… и я так отчетливо почувствовал эту силу Божию – Силу любви и поддержки, силу крепкую, но не давящую, а очень нежную, трепетную. Знаете, это похоже на то, как тебя поддерживает рука: она крепкая, такая мужская, а ты немного побаиваешься, вдруг будет больно… а оно нежно.
И еще именно вчера так отчетливо я пережил то, что знал всегда, но немного отвлеченно, теоретически. В молитвах Анафоры есть такие слова: «О сих всех благодарим Тя, и Единородного Твоего Сына, и Духа Твоего Святаго, о всех, их же вемы и их же не вемы, явленных и неявленных благодеяниих, бывших на нас».
Есть благо, но мы о нем не знаем, оно нам неведомо… или мы даже считаем, что это совсем не благо… Но кто мы и кто Бог? Насколько Он лучше все про нас знает, насколько Он хочет нам большего блага, чем мы можем хотеть себе сами. Насколько наше благо в сравнении с Его благом мелко и поверхностно.
Научиться благодарить за неведомое и за неявленнное – великая мудрость, и вчера я немного к ней прикоснулся.
И два слова о соли и яде, о которых я упомянул в проповеди.
«Если соль перестает быть солью, она становится яд» (Борис Гребенщиков).
Можно, хотя это и дурно, быть плохим сапожником или пирожником, но нельзя быть плохим хирургом или авиадиспетчером.
Христианство – об этом… Теплохладный, вялый, пустой христианин, утративший евангельский дух – дух любви и служения, дух радости и света, жертвы и милосердия, – не просто пустое место, а как раз наоборот – место очень сильное, но наполненное ядом.
Позже в этот день
Вот и Троица! С праздником, дорогие друзья!
16 июня 2019 г
Черноголовка
Бабушка Маша
Тайну цареву скрывать хорошо, дела же Божии открывать славно.
Если верить семейным преданиям, я был крещен на праздник Троицы, в день своего рождения, когда мне исполнился ровно год, – получается, 8 июня 1966 года. Скорее всего, это не совсем так, но давным-давно я именно так и считаю. Поэтому для меня сегодняшний праздник еще и очень личный.
Крестили меня в храме Казанской иконы Божией Матери, недалеко от нашей деревни Зенкино Чаплыгинского района Липецкой области. В самом селе была величественная Троицкая церковь с пределом, посвященным иконе «Всех скорбящих Радость». Храм в известное время был осквернен и поруган, и потому православные добирались до немногих, незакрытых храмов по соседству, слава Богу, они были. Надо было достать подводу с лошадью и попасть на праздник в храм. Лошадь была у моего крестного, дяди Вани, он и отвез нас, с мамой и бабушкой рано утром в церковь. Крестной стала мамина младшая сестра Маша, ей было тогда лет 17.
Затем из всех маминых сестер, а всего их было шестеро, именно с тетей Машей у меня сложились самые теплые отношения. Тетя Маша – единственная из сестер, кто получила высшее образование и стала учительницей математики. После окончания учебы она по всесоюзному распределению оказалась в Башкирии, там вышла замуж, стала учителем, затем директором школы и живет до сего дня на Южном Урале, в с. Калмаш Дуванского района на реке Юрюзань.
Это удивительной красоты место, именно здесь снимали культовый советский сериал «Вечный зов». Один из наших приходских байдарочных походов лет 10 назад проходил именно по реке Юрюзань, и мы с друзьями были в гостях у моей крестной.
Раз уж пошли такие воспоминания, я хотел бы написать несколько слов и о моей бабушке. Переоценить ее влияние на мою жизнь просто невозможно.
Бабушка Маша…
Все лето, а иногда с мая по октябрь, я проводил вместе с ней в деревне. Это было настоящее счастье. Вокруг было множество ее внуков, моих двоюродных братьев и сестер. Целыми днями мы играли, бегали на речку, но было и немало забот: пропалывать картошку, собирать колорадских жуков, резать траву для скота, пасти коров и овец и много чего еще. Я даже одно время работал помощником комбайнера, и за это нам полагался от совхоза стог соломы.
Бабушка Маша была очень светлым, очень живым и очень добрым человеком, хотя иногда мне и перепадало от нее.
Жизнь ее, как и жизнь русских крестьян ее поколения, была неимоверно трудна.
Ее семья была не самой бедной на деревне, а значит, раскулачена, хотя высылки удалось избежать. Шесть дочерей, один сын (умер в младенчестве). Крепкий брак, но на дедушку Алешу во время войны пришло три похоронки. Он прошел всю войну с 1941-го по 1945-й и выжил, хотя на братской могиле под Харьковом и сейчас можно увидеть его имя: Танкушин Алексей Михайлович, погиб осенью 1942.
Самое страшное время было после войны в 1945 и 1946 годах. Голод… Именно тогда моя мама, не окончив и школы, ушла пешком в Павлов Посад к дальним родственникам, чтобы хоть на один рот дома стало меньше.