Страница 2 из 7
Ольга Николаевна открыла крышку рояля, поставила на откидной пюпитр ноты, рядом положила бабушкин веер. Она заиграла вступление, потом запела по-французски. В русском переводе это звучало так:
У Ольги Николаевны был приятный голос, несильный, но глубокий, грудной, он не поражал слушателей, но неизменно волновал. Она поглядывала на раскрытый веер – он как будто служил иллюстрацией к песне.
Ноты романса Ж. Массне «Веер». Брошюра. Франция, 1892 г.
Ольга Николаевна закрыла крышку рояля, сложила веер и убрала его в шкаф. И весь день ее не покидало приятное чувство с оттенком легкой грусти.
Ирисы
Зимним морозным утром Ольга Николаевна первым делом подходила к окну и любовалась чудесными узорами на стекле. В спальне узоры чаще всего бывали «растительные», в виде фантастических деревьев и цветов. Днем тепло от печей и камина «стирало» произведение художника-мороза, но уже поздним вечером на стекле появлялись первые штрихи новой картины.
Сегодня Ольга Николаевна, присмотревшись, узнала в морозных узорах свои любимые цветы – ирисы. Вот взошло солнце и расцветило серебристый рисунок голубыми, розовыми и золотистыми тонами. Ирис – загадочный красавец, словно отражает противоречия мира. Одни лепестки его обращены к небу, другие смотрят вниз. Таинственный и изменчивый, он вечно удивляет красками и формой. Недаром эти цветы стали своеобразным символом модного нынче стиля ар-нуво. Как раз недавно Ольга Николаевна купила веер с изображением ирисов. Она развернула его, и пока расправлялись шелковые складки, цветы словно покачивались, кивая головками.
Веер плие, шелк, рисунок.
Остов: дерево, резьба.
Франция, 1870-1880-е гг.
Ей припомнился сад на даче и клумба с ирисами, которые она высаживала сама каждый год. Ольга Николаевна старалась вырастить ирисы разных цветов – голубые, оранжевые, розовые.
Но, конечно, преобладал основной – сине-фиолетовый. От этих воспоминаний на нее словно повеяло чудным запахом лета, трав и цветов.
Вспомнилась почему-то старая нянька, которая ко всем обращалась «касатик», – так в России называли цветок ириса. А ее, маленькую, няня звала не иначе как «Оленька-касаточка». Всплыла в памяти старая растрепанная книжка «Любовный язык цветов», которую она читала тайком от взрослых, поэтому, наверное, и запомнила на всю жизнь. Об ирисах там было сказано вот что: голубой ирис – непорочность, розовый – любовь и нежность, оранжевый – радость и веселье. А для мужчины ирис означает бесстрашие…
Весь день веер лежал раскрытым на виду.
Ольга Николаевна распорядилась не топить в спальне, чтобы сохранить морозные узоры. Так что пришлось Ивану Ильичу ложиться в холодную постель.
Она же еще долго сидела у окна, набросив шубку. Месяц поднялся над крышами, яркий, как полная луна, и морозные цветы окрасились в синие, голубые и фиолетовые тона – точь-в-точь как на веере.
Новогодние сюрпризы
Кукла. Западная Европа.
Первая треть ХХ в.
В гостиной пахло хвоей и смолой. Иван Ильич сам установил елку, Ольга Николаевна с детьми украсили ее игрушками и самодельными гирляндами и звездами. Лакомства развешивали перед самым праздником, чтобы яблоки и конфеты были свежими. Но грецкие орехи в золотой бумаге уже мерцали тут и там, а деревянный, ярко раскрашенный Щелкун стоял у подножия, широко раскрыв рот, словно ожидая любимой работы.
Веер плие, шелк, роспись, кружево, тесьма.
Остов: кость, резьба, роспись, золочение.
Западная Европа, 1900-е гг.
Подарки, конечно, хранились в секрете. Лёвушке купили отличную лошадку-качалку, а Маняше приготовили нарядную заграничную куклу. Игрушки спрятали в кладовке, заперев ее на ключ, чтобы дети не увидели их прежде времени.
Иван Ильич недолго мучился, что подарить жене, и купил ей модный веер. Продавщица предложила ему «последний писк моды», как она выразилась, веер в стиле ар-нуво с рисунком знаменитого художника Альфонса Мухи.
Лошадка-качалка. Западная Европа,1900-е гг.
А Ольга Николаевна решила, что нет ничего оригинальнее мужского веера, каким пользовались денди во времена Оскара Уальда. Это был веер необычной конструкции, телескопический: спицы, на которых был закреплен шелковый экран, выдвигались, и веер «вырастал» вдвое.
Веер плие мужской телескопический, бумага. Остов: дерево. Западная Европа, XIX в.
Все ходили по дому с загадочным видом. Дети в ожидании – что найдут они под елкой? Супруги в легком волнении – понравятся ли их подарки? И только старинные напольные часы бесстрастно отсчитывали последние дни и часы до наступления Нового года.
Веер плие, бумага, рисунок.
Остов: кость, резьба.
Северная Европа, середина XVIII в.
Библейский сюжет
На время рождественского поста все развлечения – театр, балы, танцевальные вечера – отменялись. Только визиты составляли исключение. После полудня подруги и знакомые дамы заполнили гостиную Старцевых. Одна гостья, указав на веера, разложенные на столике, произнесла шутливо, но с оттенком легкой укоризны:
1
Перефразированная французская поговорка: «Забросить чепец за мельницу», что означало «пуститься во все тяжкие».