История воина

Битва не была совсем односторонней. Огненная саламандра раскрыла пасть, и в эту секунду Кидай метнул в нее копье, попав прямо в отверстую пасть. Кидай сгорел, а саламандра взревела в агонии, покатилась по палубе, сбивая людей и круша мачты, упала в черную воду и исчезла. Поврежденная галера дала течь и стала тонуть.

Вскарабкавшийся на борт нашего корабля демон наткнулся на Полилло, которая топором снесла ему полчерепа. Чудовище не умерло – ослепнув, оно вылезло на галеру, прошло ее поперек и упало с противоположного борта.

Из глубин поднялся другой монстр. Он был длиной футов двадцать и напоминал змею грязно-серого цвета, но без ноздрей и без глаз. Его воронкообразная пасть была утыкана клыками. Тварь бросилась на меня, я отскочила в сторону, заметив при этом секиру, принадлежавшую убитому мною пирату. Я бросила свой меч и схватила ее. На конце секиры был острый наконечник, как у копья. Чудовище снова бросилось на меня, и я ударила изо всей силы, пригвоздив его к палубе. Оно какое-то время извивалось, как червяк на крючке, потом издохло.

Над носом галеры появился чудовищный морской змей. На его морде, под рогом, блестели длинные зубы. Он схватил одну из стражниц и ужасно зашипел, когда несколько стрел пробили ему голову. Моя ярость прошла. Я снова обрела способность мыслить.

Магия вызвала из глубин это отродье, и только магия могла загнать его обратно. Я попыталась придумать подходящее заклинание, но безуспешно. Я побежала к Гэмелену. В этот момент на мостик вылез демон. Он был похож на водяного лемура, но был полосат и вместо рук имел несколько кос. Он набросился на Гэмелена, но тот увидел его и увернулся. Волшебник увидел гарпун, прикрепленный к стене, и схватил его. Памфилия встала между монстром и Гэмеленом, выполняя свой долг. В тот момент, когда коса перерубила ее надвое, она воткнула свой меч в сердце чудовища.

Я взбежала на мостик, но Гэмелен поднял руку.

– Нет, Рали, – спокойно сказал он, как будто мы сидели в его уютной каюте, обсуждая теорию магии. – Не подходи близко.

Я поняла, что должна подчиниться, и остановилась.

Гэмелен улыбнулся мне доброй, дружеской улыбкой и попрощался, глядя уже не на меня, а в черное море.

Порывшись в складках одежды, он вытащил ониксовый ларчик с сердцем архонта. Подняв его обеими руками, он заговорил очень тихо, но его голос разнесся над океаном как ураган:

Пока он говорил, его руки двигались странным образом, кругами, словно он рисовал невидимые символы. Из ниоткуда раздался вопль боли, затем еще какой-то звук, больше всего похожий на треск ломающегося льда.

Мне трудно описать, что было дальше, скорее всего, зрелище напоминало облако тумана, разорванное ветром. Из Гэмелена полетели какие-то клочки. Когда они попадали в демонов, те корчились, визжали, умирали или просто тонули. Ветер оглушающе ревел, выл, но наши паруса висели безжизненно.

Я услышала торжествующий крик, громом раскатившийся по небу; мне показалось, что кричал Гэмелен. Настала тишина.

Море было спокойным, как деревенский пруд.

Все чудовища архонта исчезли.

Но кровь и внутренности все еще усеивали нашу палубу; везде валялись трупы и стонали раненые.

Гэмелен стоял неподвижно, в руках у него ничего не было. Я рванулась к нему, и он покачнулся. Я поймала его, не дав упасть. Его глаза были ясными, зрячими, но смотрели сквозь меня.

Он улыбнулся еще раз и умер.

Я почувствовала, что его нет, я почувствовала пустоту. Ушло что-то живое, теплое, доброе.

Я положила его и стояла, не сдерживая слез.

Гэмелен умер и унес с собой наш единственный талисман – сердце архонта.

Присутствия самого архонта я больше не ощущала.

Он чуть не уничтожил нас с помощью предательства и своей магии. Из семи кораблей на плаву осталось два – наш и флагман Холлы Ий.

Мы перевязали раненых и похоронили мертвых. Их было много, почти столько же, сколько после битвы с Сарзаной. Памфилия. Клигс. Дацис,. Другие. Матросов погибло больше, чем стражниц, но что с того? Иногда для прощальной церемонии, чтобы духи усопших нашли покой, у нас было тело, иногда только обрывок одежды, флакон духов или – как в случае с Клигс – только ее любимая фляжка.

Потом мы наскоро починили все, что можно, и снова взяли курс на восток.

Через два дня мы встретились в море с кораблем из Ориссы.