Я иду искать

«Гай, будь так добр, дай мне руку: ступеньки очень скользкие, ненароком можно и упасть»…

Надо отдать должное моему новому помощнику ― он быстро пришёл в себя и неторопливо приблизился, нахально окидывая меня полным презрения взглядом.

― А ты совсем даже неплох, Твоё Сиятельство! Я-то думал, что тяжёлые доспехи сделали Наследника похожим на убогого скрюченного старичка, ― он словно нехотя подал мне руку, и, вцепившись в неё, я осторожно спустился в голубую прозрачную воду.

Откуда надменному новому помощнику было знать, что даже такое простое дело, как принятие ванной, было для меня ежедневным испытанием. Маленький Али обычно сам мыл меня мягкой губкой и душистым мылом, лежавшими в красивой вазе. Гай же брезгливо скривился, взял двумя пальцами мочалку и словно нечаянно уронил её на пол, водрузив сверху ароматный кусочек мыла. А потом с тем же выражением лица небрежно столкнув ногой всё это в ванну, довольно улыбнулся. Но я ловко поймал мочалку и начал мыться, усердно натирая кожу и делая вид, что не замечаю его оскорбительного для княжеской особы поведения.

Он присел рядом со мной на корточки и склонил голову набок, не переставая ухмыляться.

― Неужели так и будешь терпеть мои выходки, Наследник, или, устроив истерику, пожалуешься строгому отцу?

Я, не прекращая намыливаться, хмыкнул:

«Думаешь, стоит? Ради того, чтобы посмотреть, как твой длинноногий обезображенный труп болтается на виселице на радость птицам? Я, Гай, не любитель подобных зрелищ, а ещё ― не мерзкий доносчик. Запомни это. И вот, ― с показным равнодушием протянул ему мочалку, ― потри мне спину, пожалуйста, самому не удобно».

Думал, он окрысится и скажет какую-нибудь гадость в своём духе, но Гай молча выполнил просьбу, и это меня насторожило. Наслушавшись многочисленных сплетен о плохом характере ученика придворного мага, я был на взводе, каждую минуту ожидая от него какой-нибудь выходки, но тот к моему удивлению осторожно водил мочалкой по коже, и мне показалось, что его руки слегка дрожали. До меня не сразу дошло, что насмешник боялся причинить вред Наследнику.

Такое поведение совершенно не вязалось с его же ершистыми словами, это меня смущало и беспокоило. Вымывшись, попросил подать полотенце, и он протянул его, случайно не донеся до моей руки и уронив в воду. Глядя, как оно медленно тонет, опускаясь на дно, я успокоился: теперь можно было выдохнуть, примерно этого от вредного помощника и стоило ожидать.

― Не смешно, Гай. Ладно, сам возьму запасное, ― потянулся в сторону, почувствовав, как нога скользнула по дну ванны. Я похолодел, заваливаясь на спину, и в ужасе зажмурился, приготовившись к боли, а, возможно, и смертельному удару о край раковины. В то же мгновение меня окатило водой, залив глаза и заставив беспомощно фыркать и кашлять. Крепкие руки помощника прижали меня к себе, пока я, испуганно таращась, цеплялся за его одежду.

Сообразительный Гай вовремя прыгнул в ванну и спас меня. Мокрые и растерянные, словно застигнутые врасплох влюблённые, мы стояли, сцепившись в «объятьях», и только старческий каркающий смех вошедшей в комнату няни вывел нас из ступора, заставив смущённо отпустить друг друга.

― А я смотрю, греховодники, вас и на минуту нельзя оставить вдвоём, чем это вы тут занимались, а? ― уперев руки в бока, веселилась ещё одна любительница потешаться надо мной.

Эти насмешливые слова подстегнули обоих: Гай быстро вылез из воды и, схватив меня за руку, осторожно помог выбраться из ванны. И, кусая губу, без напоминаний закутал в полотенце. Я, сгорая от стыда, боялся поднять на него глаза, и только еле слышно прошептал: «Спасибо!»

Няня продолжала смеяться, я же, сев на кровать, усиленно вытирался, не зная, как себя дальше вести. Не потерявший самообладания Гай, не обращая внимания на стекавшую с него ручейками воду, подошёл ко мне и, отобрав полотенце, как ни в чём не бывало сказал:

«Заканчивай с этим, итак уже, наверное, от усердия вся кожа в дырах. Я принёс твои чёртовы доспехи. Хватит сверкать задницей, Наследник, надевай бельё, и будем запихивать тебя в панцирь».

Няня засмеялась ещё громче:

«Да я смотрю, вы, ребятки, хорошо поладили между собой! Тогда приходите в столовую, стол уже накрыт», ― и она вышла из комнаты, вытирая слёзы с глаз уголком белоснежного накрахмаленного фартука.

Только тогда я осмелился посмотреть на Гая: хоть его лицо и покраснело от смущения, голубые глаза задорно блестели, и в них уже не было того надменного выражения, с которым мой помощник недавно появился здесь. Невольно улыбнулся и рассмеялся, Гай поддержал меня громким хохотом.

Он так быстро помог мне надеть доспехи, словно делал это постоянно. Оставалось поражаться, с какой ловкостью работали его худые пальцы.

― Гай, ― я не скрывал восхищения, ― откуда ты знаешь, как устроена моя «клетка»?

― Учитель всё объяснил. Он понимал, что рано или поздно мне придётся заниматься твоими доспехами: их же надо каждые полгода «подзаряжать» магией. Так что держись за меня, если хочешь и дальше нормально двигаться.

Я засмеялся:

«Да уж, подержался сегодня в ванне!»

Гай на мгновение остановил на мне взгляд и захохотал:

«А ты, Сиятельство, ничего! Я уж думал, что княжеский сынок и в самом деле надутый индюк, как о тебе говорили в замке!»

Смущённо улыбнулся ему в ответ:

«Про тебя, знаешь, тоже многое рассказывали…»

Он вытер слёзы с глаз и защёлкнул последнюю застёжку на моих доспехах.

― Ну всё, сбруя надета, наконец-то можно и позавтракать. Провожу тебя в столовую и сгоняю на кухню, может, там что и осталось…

― Зачем тебе туда? ― я искренне удивился его словам, ― ты теперь постоянно должен быть со мной. И обедать будешь по-княжески, и спать в моей комнате, ― показал на кровать Али у стены, невольно нахмурившись от неприятных воспоминаний.

Похоже, эта ситуация не вызвала у Гая особого восторга. Он сердито посмотрел на меня.

― Я что, раб, чтобы сидеть рядом с тобой как привязанный? Между прочим, в отличие от твоего Али, я ― свободный человек…

В ответ внимательно взглянул на худого, явно недоедавшего помощника и ответил как можно более равнодушным тоном.

― Ладно, иди куда хочешь, Гай, но за моим столом и еда вкуснее, и сможешь съесть сколько влезет. И ещё было бы здорово, если бы ты проверил её на присутствие яда. Раньше твой Учитель делал это каждый день, а ты так умеешь?

Гай закусил губу и недовольно кивнул.

― Ладно, так и быть, проверю, чем там тебя собираются травить, а потом уйду до вечера. Я хочу почитать книги Учителя, ― сказал он упавшим голосом, ― мне так много ещё надо узнать, а без него…

― Сочувствую тебе, Гай. Для всех нас это огромная потеря, поверь. Если и был в замке человек, которого отец действительно уважал, то это он. Я слышал, эти двое дружили и были неразлучны с самого детства?

Гай побледнел и снова кивнул. Он ненадолго вернулся к себе, чтобы переодеться, после чего мы пришли в столовую, где нас ждали роскошные блюда, от одного запаха которых мой живот радостно заворчал. Заняв за столом привычное место, постучал ладонью по соседнему стулу, приглашая нового помощника сесть рядом. Он заколебался, его взгляд «разбегался» от обилия и разнообразия съестного. Я думал, что Гай обрадуется возможности хорошенько набить брюхо, но ошибся: он помрачнел, и на его веснушчатом лице снова появилось высокомерная гримаса.

― В чём дело? Тебе что-то не нравится? ― изумлённо спросил его.

Он посмотрел на меня так, словно его смертельно оскорбили и, нарочито не спеша, сел на другую сторону стола.

― Что, Твоё Сиятельство, привыкли хорошо кушать? ― презрительно почти «выплюнул» он. ― А вот ваши подданные тем временем голодают. Даже моему Учителю приходилось часто обходиться чёрствой горбушкой хлеба и кружкой воды. Из нас выкачивают последние гроши на бесконечные войны, что ведёт твой отец…

Я вскочил и, подбежав, закрыл его рот рукой, зашипев на ухо: