Игры наследников

Я попросила Орена отвезти нас в мотель. А он вместо этого доставил нас в отель, роскошнее которого я ничего еще в жизни не видела, и, судя по всему, нарочно повез нас долгой дорогой, чтобы мы полюбовались видами, потому что когда мы прибыли, Алиса Ортега уже поджидала нас в фойе.

– Мне тут выпала возможность прочесть завещание полностью, – сообщила она вместо приветствия. – Я захватила вам его копию. Предлагаю обсудить все детали в вашем номере.

– В нашем номере? – повторила я. Швейцары были разодеты в смокинги. В фойе стояло целых шесть канделябров. Чуть в стороне какая-то женщина играла на огромной арфе высотой футов пять. – Здешние номера нам точно не по карману.

Алиса посмотрела на меня чуть ли не с жалостью.

– Милая моя… – начала было она, но профессионализм мгновенно заставил взять себя в руки и сменить тон. – Весь этот отель – ваш.

М… мой? Нарядно одетые постояльцы, тоже сидевшие в фойе, уже начали с подозрением поглядывать на нас, точно спрашивая: «Ну кто пустил сюда этих нищенок?» Не может такого быть, чтобы целый отель и впрямь принадлежал мне.

– Однако завещание еще не вступило в законную силу и ожидает утверждения, а значит, вы получите все движимое и недвижимое имущество покойного несколько позже, а до той поры контора «Макнамара, Ортега и Джонс» будет удовлетворять все ваши нужды.

Либби нахмурилась, и между бровями залегла складка.

– Разве юридические фирмы для этого нужны?

– Вы, вероятно, уже поняли, что мистер Хоторн был одним из самых важных наших клиентов, – деликатно заметила Алиса. – Но точнее было бы сказать, что он был единственным. А теперь…

– А теперь… – проговорила я, осмысляя шокирующую правду, – этот самый клиент – я.

На то, чтобы прочесть, перечитать и переперечитать завещание, у меня ушел целый час. Тобиас Хоторн выставил мне как наследнице только одно условие.

«Вы обязаны прожить в Доме Хоторнов один год и заселиться в него в течение срока, не превышающего трех дней с текущей даты». Алиса повторила этот пункт как минимум дважды, но я все никак не могла его осмыслить.

– Единственное условие, которое мне надо выполнить, чтобы стать наследницей миллиардов долларов, – это переезд в поместье?

– Все так.

– В поместье, где по-прежнему проживает толпа народу, претендовавшая на эти деньги. И выгнать ее я не могу.

– Да, верно, если допустить, что не последует никаких экстраординарных обстоятельств. Но должна заметить, что дом очень большой – быть может, вас это утешит.

– А если я откажусь? – спросила я. – Или если Хоторны меня прикончат?

– Никто вас не прикончит, – спокойно возразила Алиса.

– Понимаю – вы выросли в окружении этих людей и все такое, – сказала Либби Алисе, стараясь сохранять дипломатичность, – но с моей сестрой они наверняка поступят как Лиззи Борден с отцом и мачехой[3]!

– Честно говоря, не слишком-то хочется, чтобы меня зарубили топором, – заметила я.

– Маловероятный исход, – проворчал Орен. – Во всяком случае, если речь именно о топорах.

Я не сразу поняла, что это он так шутит.

– Дело серьезное, между прочим!

– Уж я-то знаю, поверьте, – парировал он. – Но я знаю и Хоторнов. Мальчишки никогда на даму руки не поднимут, а женская часть семьи в худшем случае подаст на вас в суд – безо всяких топоров.

– Да и потом, – добавила Алиса, – по техасским законам в случае, если наследник умирает до вступления завещания в законную силу, это самое наследство не возвращается предыдущему хозяину, а все равно становится частью его имущества.

У меня есть имущество? – пронеслось в голове, хотя в происходящее по-прежнему верилось с трудом.

– А если я откажусь переезжать в поместье? – спросила я. К горлу подкатил огромный ком.

– Не откажется она! – поспешно возразила Либби, метнув в меня гневный взгляд.

– Если вы не переедете в Дом Хоторнов в течение трех дней, то ваша часть наследства будет передана на благотворительные нужды, – пояснила Алиса.

– То есть родне Тобиаса Хоторна ничего не достанется? – уточнила я.

– Нет. – Невозмутимость Алисы на миг пошатнулась. Еще бы: она знает Хоторнов с детства. И пускай сейчас она работает на меня, вряд ли ее это радует.

Ведь так?

– Скажите, завещание ведь записывал ваш отец, верно? – спросила я, все еще силясь свыкнуться с непостижимой ситуацией, в которой оказалась.

– Совместно с другими основателями фирмы, – подтвердила Алиса.

– А он вам не рассказывал… – я взяла паузу, пытаясь подобрать слова поточнее, но быстро сдалась. – Он вам не рассказывал почему?

Почему Тобиас Хоторн лишил наследства кровную родню? Почему завещал все мне?

– Вряд ли мой отец знает ответ на этот вопрос, – сказала Алиса и посмотрела на меня. Маска невозмутимости на ее лице вновь дала трещину. – А вы?

Глава 12

– Кованый жмот! – воскликнула Макс, ахнув. – Твою ж кровать, это же охурменно! – Она понизила голос до шепота и позволила себе самое настоящее ругательство. У меня было уже за полночь, а у нее – на два часа раньше. Я боялась, что миссис Лью ворвется в комнату посреди нашего разговора и отберет у дочери телефон, но обошлось.

– Но как? И почему? – спросила Макс.

Я опустила взгляд на письмо, лежавшее у меня на коленях. Тобиас Хоторн оставил мне объяснение, но за те несколько часов, которые прошли после оглашения завещания, я так и не смогла себя заставить вскрыть конверт. Я сидела совсем одна в темноте на балконе пентхауса, принадлежавшего отелю, который теперь перешел мне во владение, на мне был плюшевый халат в пол, стоивший, наверное, больше моего автомобиля, – а я все никак не могла выйти из оцепенения.

– Может быть, тебя подменили в роддоме, – задумчиво предположила Макс. Она обожала смотреть телевизор и, пожалуй, могла по праву отнести себя к «книгоголикам». – А может, много лет назад твоя мама спасла ему жизнь! Может, всем своим состоянием он был обязан твоему прапрадедушке. А может, тебя выбрал навороченный компьютерный алгоритм, у которого со дня на день должны проклюнуться зачатки интеллекта!

– Максин! – Я от души рассмеялась. Удивительно, но благодаря этому я наконец сумела произнести то, о чем старалась вовсе не думать.

– Может, мой отец мне вовсе не родной.

Это самое разумное объяснение происходящему, разве не так? Что, если Тобиас Хоторн вовсе не обобрал собственную семью в пользу какой-то незнакомки? Может, я тоже его плоть и кровь!

Есть у меня одна тайна… В памяти живо всплыл образ матери. Сколько раз она при мне произносила эту самую фразу?

– Все в порядке? – спросила Макс на том конце провода.

Я опустила взгляд на конверт и на мое имя, выведенное на нем безупречным почерком. Сглотнула.

– Тобиас Хоторн оставил мне письмо.

– И ты его еще не вскрыла? – поинтересовалась Макс. – Эйвери, это просто писец какой-то!

– Максин! – на заднем фоне послышался голос миссис Лью.

– Песец, мама. Я сказала, песец. Зверь такой пушистый, на севере живет… – повисла короткая пауза, а потом Макс проговорила: – Эйвери, мне надо бежать.

Внутри у меня все сжалось.

– Но мы ведь скоро еще поговорим?

– Очень скоро, – пообещала Макс. – А пока что открой. Это самое. Письмо.

Она повесила трубку. Я тоже положила телефон. Палец скользнул было под верхний краешек конверта, но стук в дверь прервал мои намерения.

Я вернулась в комнату. Орен стоял у двери.

– Кто там пришел? – спросила я.

– Грэйсон Хоторн, – ответил Орен. Я уставилась на дверь. – Если бы мои подчиненные сочли его за угрозу, он не добрался бы до нашего этажа. Я Грэйсону доверяю. Но если вы не хотите его видеть…

– Нет, – возразила я. И о чем я только думаю? Время уже позднее, к тому же вряд ли американские престолонаследники милосердны к тем, кто их свергает. Но ведь с первой нашей встречи Грэйсон смотрел на меня по-особому, совсем не так, как на других…

3

Лиззи Борден (1860–1927) – американка, скандально прославившаяся после двойного убийства, случившегося в ее доме в 1892 году. Предположительно зарубила собственного отца и мачеху топором ради получения наследства, однако была оправдана, несмотря на веские доказательства. Имя Лиззи Борден стало нарицательным, а дискуссии о загадочном убийстве продолжаются и по сей день. – Прим. перев.