Страница 1 из 16

Тайны тёмной цитадели. Том 1

Калюжная Катерина

Екатерина Калюжная

Тайны темной цитадели

Том 1

Часть 1

Линда

Сентябрь 2008 года

Вечер сгустил краски и накинул на мир тени. Они расползались из дальних, неосвещенных углов комнаты и ложились на темные предметы, придавая им таинственность. Через открытое окно врывался свежий, благоухающий ароматами цветущего сада воздух. Под потолком парил небольшой шар, распространяющий вокруг себя приятное желтоватое свечение.

Линда Солнечный Свет сидела за письменным столом, заваленным исписанными листами формата А4, свитками пергамента, огромными фолиантами, содержащими в себе бесценные знания, накопленные тысячелетиями магической практики. На экране включенного компьютера горела табличка «Вам письмо». Девушка, не взглянув на содержимое сообщения, поставила в левом углу «галочку» «удалить». Даже волшебники не застрахованы от бесконечного спама, рассылаемого наглыми человеческими фирмами и содержащего глупую, далекую от истины рекламу.

Оглядев быстрым взглядом царивший вокруг беспорядок, Линда безнадежно махнула рукой в пустоту и откинулась на спинку высокого кресла, на две головы возвышающуюся над ее хрупкой фигурой. Взгляд выхватил блестящий кусочек круглого предмета, выглядывавший из-под наваленных стопками бумаг. Лениво потянувшись, волшебница извлекла заинтересовавший ее предмет и тут же отбросила прочь, словно прикоснувшись к ядовитой змее.

Зеркало! Наверняка его забыла Вероника, готовая каждую минуту любоваться собственной умопомрачительной красотой. Ночная Нимфа приезжала в ее замок несколько часов назад, к сожалению, не с самыми приятными новостями и оставила о себе память.

Линда подобрала зеркальце двумя пальцами и брезгливо выбросила в мусорную корзину. Она ненавидела зеркала. Год за годом, век за веком они показывали ей одно и то же лицо тринадцатилетнего подростка. Лицо, которое вызывало у нее лишь отвращение, ибо только его она винила в своей неудавшейся личной жизни. Всей ее силы, всей доступной ей магии не хватило, чтобы состарить его хотя бы на день. Благодаря многочисленным экспериментам над собственной внешностью она добилась только того, что некогда русые волосы превратились в снежно-белые, а светло-карие глаза приобрели почти черный оттенок. Эти метаморфозы придавали колдунье таинственности, но, увы, не делали старше.

Взмахом руки Линда задернула шторы, погружая и без того темную комнату в полумрак. Ей не хотелось, чтобы резвящиеся во дворе дети воителей, полюбившие в последнее время лазить на карниз по ту сторону окна ее кабинета, видели госпожу, предающуюся печали и самобичеванию.

Магию Солнечный Свет тоже недолюбливала, хоть и нашла в себе силы принять этот сомнительный дар. Именно с появлением необыкновенных способностей прекратилось неизбежное для каждого смертного взросление, они поставили обычную деревенскую девчонку на голову выше остальных, заставляя других преклоняться перед ней или ненавидеть, но эти же способности мешали найти по-настоящему близких друзей.

Впрочем, нет. Ее воины любили свою волшебницу искренне и готовы были пойти за ней в огонь и в воду, не задавая вопросов, расстаться с жизнью, стоило только пожелать. Линда отвечала им взаимностью, помня каждого в лицо и по имени. Любая неизбежная потеря заставляла бессмертное сердце сжиматься от боли, только, к сожалению, изменить волшебница ничего не могла.

К тому же с ней был ее первый друг. Друг, с которым они вместе прошли этот долгий путь. Он был рядом еще в те далекие времена, когда маленькая Лида – дочь спившегося деревенского кузнеца – босиком бегала по окрестным лугам, гоняя птиц и ловя пупырчатых, скользких лягушек. Те дни давно остались в прошлом и почти забылись, а он по-прежнему каждую неделю приходил к ней с докладом, рассказывал об успехах подчиненной ему группы, отдавал артефакты, добытые в неприступных замках Темных, шутил, выпивал по старой памяти крепкой медовухи за процветание великой волшебницы. И уходил… Домой, туда, где его ждала жена. А Линде, самой сильной светлой волшебнице современности, запертой, словно в темницу, в тело подростка, оставалось только лить слезы, утешаясь изобретением очередных каверз, повергающих врагов в трепет и разрушающих их планы, да наставлять на путь истинный не слишком-то стремящихся к этому людей.

Безусловно, она могла завести любовника, и не одного. Многие молодые воители почтут за честь разделить с госпожой ложе, причем вовсе не потому, что это даст им какие-либо привилегии, а потому, что восхищаются ею, жаждут угодить да и просто считают вполне привлекательной. Все колдуньи, как светлые, так и темные, выбирали себе друга сердца из своих слуг, лишь немногие завязывали отношения с кем-то из волшебной братии. Но Линде было мало красивых слов, страстных ласк да вечеров, полных любовного шепота.

Превратившись из маленькой простушки Лиды в грозную Линду Солнечный Свет, она так и осталась романтиком, мечтающим о настоящей любви, такой, о которой пишут книги, снимают фильмы, слагают легенды. Любви, которая, выпав на чью-нибудь счастливую долю, входит в историю. Поэтому Линда оставалась одна, храня никому не нужную невинность, а тот единственный, кому она готова была подарить всю себя без остатка, об этом так никогда и не узнает.

О нем она мечтала с тех пор, как себя помнит. Еще сидя на руках у брата Макара, вскоре без вести пропавшего, она любовалась статной осанкой, горящими огнем карими глазами, сильными мускулистыми руками, прямой линией рта его лучшего друга. Уже тогда маленькая Лида мечтала, как он поведет ее к алтарю рубленой деревенской церкви, и отец Михаил, старый мужчина с постоянно трясущимися руками и хриплым голосом, произнесет священные слова, навеки отдающие ее любимому.

Когда он женился в первый раз, Лида долго рыдала в подушку. Толстенькая, круглолицая, рыжая Марфуша, добрая и до невозможности глупая, не подходила умному, проницательному и божественно красивому сыну трактирщика. Однако отчаиваться было рано. Лида совсем молода для замужества, а многочисленные роды нередко оставляли безутешных вдовцов, готовых повторно связать себя узами брака. Девочка приходила в ужас от собственных мыслей, молилась, постилась, но не могла избавиться от святотатственных желаний. Проходя мимо улыбающейся Марфы, она испытывала острое чувство стыда, смешанное со жгучей ненавистью.

Шли годы. Рожать детей жена ее милого не собиралась, хвори, уносившие жизни односельчан, обходили счастливицу стороной, а он с каждым днем все сильнее и сильнее любил свою толстушку. Ни разу он не был замечен засидевшимся с друзьями за полночь, ни разу не лазил в избы к вдовым бабам, готовым в любое время принять и обласкать интересного мужчину. Каждый вечер, если позволяла погода, он, держась за руку с Марфой, уходил в лес к небольшому озеру, где супруги наслаждались природой и обществом друг друга. Если же на дворе стояла зима или лил осенний дождь, они оставались в добротной, поставленной из бревен и глины хате, топили печку, жарили пироги, и дом оглашал веселый смех жены в ответ на забавные шутки мужа.

Времени для Лиды у друга Макара не осталось. Он весело трепал ее по щеке, когда случайно встречал на центральной (и единственной) улице, не замечая, что она уже не ребенок. Помогал организовывать встречи с любимым братом, несносная жена которого мешала видеться с сестрой, мучаясь от ревности и собственного дурного характера. И все время шутил, что пора бы ей начать смотреть на ребят, вон их сколько развелось, хороших, домовитых, только и дел-то, что по сторонам оглянуться. Лида скромно опускала глаза, выдавая боль за смущение. И он ничего не замечал, продолжая упиваться семейным счастьем.

А потом Макар исчез, оставив любимую сестру на произвол судьбы да на милость младших непутевых братьев. Первые несколько дней, полные горя и беспробудного одиночества, ничего особенного не происходило. Лида заперлась в своей комнате под самой крышей отцовского дома, отказывалась от еды, не спала ночами, не пускала к себе надоедливых снох, то и дело лезущих с бесполезной помощью, а в особенности Аглаю, благоверную Макара, невесть с чего решившую, что она знает, куда тот подевался. Раза четыре приходил он, но Лида, уже ставшая вполне взрослой девушке (в те времена тринадцать лет был возраст достаточно солидный) не хотела, чтобы любимый видел ее опухшие от слез глаза, и, перебросившись с ним парой фраз через запертую дверь, так ни разу и не открыла.