Сладкое слово – месть

– Я боюсь его богатства: оно не чистое. Да, я не сомневаюсь в том, что он богат, коль хочет стать твоим спонсором.

– Мама, ты все еще в плену советских предрассудков. Если я выиграю конкурс, стану фотомоделью, буду хорошо зарабатывать в его фирме.

– Ты строишь планы на будущее, это хорошо, но твои слова наводят на неутешительную мысль: жены богачей вряд ли работают на публику. Хотя я плохо знаю их мир.

– Вот именно, я могу назвать нескольких звезд эстрады, которые замужем за богачами.

– Не надо, я их знаю не хуже тебя, только сомневаюсь в их подлинном счастье. – Мать смотрела на дочь с тяжелой грустью.

– Ты не разделяешь его серьезные намерения? – с волнением спросила Катя.

– Не надо быть особенно проницательной, чтобы не догадаться о моих тревогах.

– Но Вовчик согласен на мне жениться.

– У вас уже состоялся разговор?

– Да, и буквально вчера.

– Поэтому ты осмелилась мне о нем сказать?

– Мамочка, не упрекай меня, пожалуйста. Разве меня можно не любить, разве я не мечта серьезного мужчины?

– Хорошо, но кто был инициатором разговора?

– Если честно, я просто ему намекнула, он все понял и после конкурса красоты обещал сделать мне официальное предложение.

– Как горько, что молодежь эти вопросы решает без родителей, не просят родительского благословения. Во всем сами с усами!

– Мамочка, нравы меняются, не делай трагедию, я тебя умоляю!

– Как будет выглядеть это официальное предложение?

– Мы обвенчаемся в церкви!

– Он набожный человек?

– Скорее всего, это дань моде.

– Пожалуй, это так. Но лучше, чем ничего.

– Мама, ты меня пугаешь. Когда-то это было единственное, что требовалось.

– Согласна, – в раздумье сказала Вера Андреевна, – может быть, это нелепый способ возвращения к Богу, но пусть будет такой, чем никакой. Я тоже купила молитвенник и украдкой от тебя читаю.

– И напрасно. В разумном поклонении Богу я не нахожу ничего плохого. Я против оголтелости, как и в любом из принципов, и в морали.

– Вот и у меня такое же мнение. Религия воспитывает, но никогда не должна доминировать. Выше всего я ставлю родительское воспитание, построенное на любви к детям, оно самое глубокое, след его виден до самых последних дней. Но мы отвлеклись. Когда же начнется конкурс красоты?

– На этой неделе. Следи за телеканалом РТР, – сказала Катя, вскочив с дивана, услышав дверной звонок.

– И последнее, прежде чем открыть дверь нашим гостям, скажи, когда ты меня познакомишь с Владимиром?

– Мамочка, как только я уговорю его.

– Хорошо, встречай, кто бы там ни был, я уберу со стола. – С этими словами, озабоченная беседой с дочерью, Вера Андреевна принялась за кухонную уборку.

7

Алевтина уходила от своей узницы не столько озабоченная участью девушки, сколько взволнованная совпадением собственной судьбы. Вместе с любовником, отчаянная детдомовская девчонка, миниатюрная и красивая, уже побывавшая в проходных мужских руках, окунулась в спасительный омут челночного бизнеса. Димка был пронырлив, как черт, знал заграничные рынки и базы, где брал по выгодной цене товары, и нагруженные, они летели в опустошенную Россию. Дефицит в товарах быстро наполнял карманы Димки, но не настолько, чтобы основательно встать на ноги и развернуться с торговлей стационарно. Вскоре лавина таких же челноков, как и он, стала рассеивать наметившийся успех. Предприимчивый любовник заметался, занервничал и однажды в казино у моря продал Алевтину в рабство Алитету.

Искать пропавшую детдомовскую Алевтину некому. Девчонка знала это прекрасно. Поплакав о своей свободе, со злостью на Димку, быстро смирилась со своей участью. Через год она прекрасно освоилась в новых условиях, изучила местный язык и челночную жизнь вспоминала не лучшим образом. Однажды Алевтина объяснилась с Алитетом в том, что бежать ей некуда, она одна, как перст, привыкла к жизни в казино, и стала просить некоторой свободы: совершать прогулки по городу без охранника. Алитет разрешил. С тех пор она зажила интереснее и стала пользоваться правом выбора клиентов. Разумеется, молодых и симпатичных. Так минуло несколько лет, и когда спрос на нее упал, Алитет сделал своей помощницей по гарему. Даже открыл ей счет в банке.

Просматривая свою жизнь в гареме казино, Алевтина с ненавистью вспоминала только о Димке, предателе и негодяе, но о таком образе обитания не жалела. Почти подзаборная жизнь после детдома, грязные подъезды и пачками пьяные мужики. Вот что осталось в памяти, пока смазливую и фигуристую ее не подобрал на пляже Димка, все с той же целью – переспать. Но она неожиданно ему понравилась своим умом, сообразительностью, потому взял в челночную поездку. Алевтина быстро поняла вкус в этой работе, никого не боялась, была не менее пронырлива, чем Димка. Но без коварства, хитрости и злобы. Даже стала строить мечты о будущей семейной жизни. И тут такой удар ниже пояса! Но все перемололось, перетерлось, зажило. Она теперь другой человек, родила сына от богатого человека и ни в чем не нуждается. Но Димка сволочь. Алевтина не могла простить его предательства. Оно до сих пор сидит в душе острым шипом, при встрече впилась бы Димке зубами в горло.

Как же тяжко придется соотечественнице, выросшей в счастье, если девушку так коварно предал любимый мужчина! У Алевтины в голове не укладывалось. Она ничем ей помочь не сможет, во всяком случае, нынче. Только сочувствием, но для Кати в данной ситуации оно гроша ломаного не стоит.

Сейчас вопрос стоит о жизни и смерти. Сознание девчонки держится на подпиленных костылях веры в любовь милого мужчины. Виноват во всем роковой донос! Толкни, то есть скажи правду – и вера обрушится. Тогда катастрофа, девчонка может запросто свихнуться от горя и отчаяния, если сразу узнает о подстроенной ловушке своим возлюбленным. Сыром в мышеловке, как ни кощунственно, послужила слепая любовь и предложенное венчание. Алевтина ужаснулась коварству и изобретательности Корзинина, которого хорошо знала и даже обслуживала во времена своей притягательности. Не ее дело, но он заслуживает хорошего удара ножом в горло. Алевтина мыслила категориями мусульманина.

Новую встречу с Алевтиной Катя ждала с нетерпением. Ей дважды приносила пищу молчаливая служанка, от которой Катя не могла добиться ни слова. Наступил час ужина, и девушка обрадовалась своей прежней тюремщице. Они уселись на диван как две подруги, и Алевтина без предисловий сказала:

– Сегодня ты выглядишь лучше. Дикий страх в твоих глазах исчезает. Тебе надо понравиться Алитету, тогда он не захочет продавать тебя в гарем другому, и ты останешься здесь.

– А как же контракт, хотя я ничего такого не подписывала? – воскликнула Катя, огорошенная неожиданным началом разговора.

– Эти бумаги – формальность. Они важны для Корзинина на тот случай, если твои родственники начнут розыски. Алитет может продать тебя по такому же контракту другому, вот и все. Только твоего согласия никто не спросит.

– У меня нет родственников, кроме мамы. Но я не знаю, в безопасности ли она?

– В безопасности. Спокойно сидит дома.

– Слава богу.

– Твои мольбы Всевышний может услышать и что-нибудь сделает для тебя.

– Вы верите в Бога?

– Я теперь поклоняюсь Аллаху, а он – всемогущ.

– Да-да, я согласна. Так вы уверены, что моя мама дома?

– Ни секунды сомнения. Сидит дома и даже не собиралась на венчание.

– Как, не хотите ли вы сказать, что она не поверила Корзинину? – ошеломленно воскликнула девушка.

– Он ее приглашал?

– Да, он показывал мне визу и заграничный паспорт. После нашего отъезда документы маме должен вручить личный водитель моего мужа.

– Бедная, наивная девочка. Тебе надо бы говорить: бывшего мужа. Думаю, ни паспорт, ни виза в руки твоей мамы никогда не попадали.

– Не передал водитель?

– Возможно. Я бы тебе сейчас советовала сосредоточить свое внимание не на выяснении вопроса о Корзинине, о несостоявшемся венчании, а на своем будущем без Корзинина.