Страница 3 из 11
Получив от мамочки инструкции к бегству, она первым делом обратила внимание на название городка, которое переводилось, как "кекс с цукатами". Ну или как "псих", "чудак" и "гей".
Так как девушка считала себя практически полностью помешанной на агрессивном доказательстве превосходства слабого пола в общем и её самой в частности над мужчинами, женщинами и прочими примитивными существами, название ей скорее пришлось по вкусу, чем нет.
А обилие природы, горы, да и постоянное отсутствие тропической жары добавляло дополнительные бонусы. Ведь у неё слишком белая кожа, поэтому солнце всегда было её врагом. Приходилось обмазываться кремом с высокой степенью защиты во время любого похода на пляж, когда они с матерью отправлялись отдыхать на Гавайи или в Египет. И её уже конкретно задрало слышать в свой адрес: "Оу, ты такая бледная!"
Обычно с ехидным оттенком от девушек и псевдо-сочувствующим от матрон. Ну, понятное дело, что все эти клуши ей просто завидовали!
На что она обычно отвечала, что воспитывается в старой аристократической семье, в добрых традициях прошлого века, когда белая кожа служила доказательством высокого происхождения. И добавляла с радостным вздохом облегчения, что очень рада, что не является какой-нибудь цыганской или негритоской.
С её-то паскудным характером и непреклонностью быка, уже побежавшего за красной тряпкой, Брауни могла позволить себе быть собой. И не подстраиваться под изменчивое общество, которое с одной стороны максимально затрудняет попадание в страну, усложняя получения виз, а с другой – подлизывает грязные чёрные задницы таки проникшим, просочившимся эмигрантам.
Так что Брауни, насвистывая жутенькую рок-композицию, впрочем, изрядно фальшивя, читала новости на планшете, а также постоянно возвращалась на сайт своего нового городка на северо-западе штата Вашингтон. Сама страничка, по её скромному мнению недооценённого гения во всех существующих областях, где требовался разум, была так себе. Ей даже подумалось, что создание сайта города было поручено какой-нибудь уборщице, пока остальные дружно откосили от данной работы. Жуткие оттенки, ужасный шрифт, дешёвые эффекты, от которых рябило в глазах – всё это действовало на нервы. И хотелось плакать от вырвиглазного цвета фона и ещё более ярких букв текста. Слёзы сами собой на глаза наворачивались.
Пожав плечами, она решила, что ну её нафиг эту бесполезную информацию, зевнула и потянулась, увидев приближающийся автобус.
Когда автобус отправился в путь ранним утром, она потихоньку задремала, провожая взглядом такси, которое увезло матушку с куда большим комфортом, то ненадолго задремала. И приснилось ей странное: будто они с матерью сидят в каком-то ночном клубе, где выступает Элвис Пресли, правда, жутко старый, но хотя бы живой. А затем матушка прищёлкивает языком, прищуривается и небрежно указывает на великого певца дрожащим указательным пальцем, заявляя с полной уверенностью вусмерть пьяного человека, что, дескать, Пресли – её настоящий отец. Один из трёх. Точнее, из толпы претендентов.
"А ещё я с каким-то из президентов нашей великой страны спала, – с гордостью добавила всё ещё красивая женщина и тяпнула рюмочку текилы. – Так что всё может быть, дочурка моя ненаглядная!"
После этих безумных откровений Брауни резко дёрнулась и проснулась. И вовремя – какой-то бомж пытался утащить у неё сумку, но тут же огрёб и сбежал в другой конец несчастливого транспортного средства.
***
Брауни прислонилась лицом к стеклу, пригорюнившись. Отчего-то ей стало жутко себя жалко, а ещё хотелось рвать и метать… Кого-нибудь омерзительного. Любимый кольт был рядом, словно лучший друг, висел на поясе в кобуре, прикрытый лёгкой курткой-ветровкой, которая в прекрасный весенний день скорее скрывала пистолет, чем была нужна для согревания. Тем более, что девушка никогда не простуживалась.
Спокойно могла гулять зимой без шапки, в тонких, облегающих курточках, а также под ними носить тонкие облегающие свитера с глубокими вырезами, в которых тонули почти все мужчины их городка. Ну, кроме скрытых и открытых геев.
Таким образом, кстати, Брауни в один далеко не прекрасный день, на своё четырнадцатилетие, поймала на "живца" местного маньяка, убивающего мужчин. Она определила, что ему не нравится её грудь, щедро демонстрируемая в любое время года – нарваться на насилие она не боялась, справедливо считая, что это её должны опасаться!
И после этого немного проследила за мистером Робертом, а затем прокралась до его дома и смогла спасти связанного и едва ли не искалеченного мужчину. Правда, Роберт их застукал, когда она развязывала жертву, но Брауни хладнокровно достала пушку и выстрелила ему прямо в правый глаз. А затем и в левый – для симметрии.
А затем продолжила развязывать едва ли не заикающегося Стивена, который уже и обделался, так как подумал, что им обоим крышка.
Брауни слегка боднула стекло лбом, подумав о том, что жители её городка – сволочи неблагодарные! Она вытащила человека из лап маньяка – правда, он был из соседнего городка – а они заподозрили её в том, что она помогала какому-то мерзкому уроду-недомерку!
Вот если бы это был накаченный голубоглазый красавчик с обаятельной улыбкой Казановы и с огромным кошельком, набитым отнюдь не камнями или дрянью с помойки, она бы ещё подумала. Только вряд ли такой роскошный тип стал бы устраивать тир из школьников, да.
Потому что такого хрен бы кто обидел в классе! Тогда бы унижали тех, на кого он укажет пальчиком. Либо такой крутой парень ходил бы и всем ломал рёбра с милой улыбкой на прекрасном лице, если бы только пожелал.
А потом бы повязал какой-нибудь галстук, гарвардский, например, и отправился огромным "Титаником" в большое плавание в огромный мир, где, как бы не кричали про равные права и демократию, всё равно полным-полно тех, кто правее остальных.
В общем, Брауни дошла до своей привычной кондиции: "Я всех ненавижу! Чтобы вы сдохли!"
Мамочка, чтобы она не скучала, скинула свою фотку уже из аэропорта. На фото удивительно красивая и моложавая женщина подняла руку, прощаясь, а сама явно косила взглядом на седого представительного мужчину, постепенно оттесняя его от законной супруги.
Впрочем, Брауни знала, что матушка уж точно не пропадёт. Возможно, раскрутит очередного любовника на пластическую операцию, чтобы стать ещё более дорогой штучкой, пусть и средних лет. Её мать всегда была умницей и красавицей, правда, ухитрялась прокручивать чужие деньги целыми состояниями, обирая любовников до нитки. Ещё и по этой причине они в своё время сначала быстренько свалили из Нью-Йорка, а теперь уж и отсюда.
Брауни подозревала, что мать прихватила не только скопленные ей, между прочим, на учёбу деньги, но пару-тройку сбережений местных мажоров. Хотя в этом городке таких и не было, но всё же имелись мужчины с приличными накоплениями.
Девушка вздохнула, решив, что мать всё же позаботилась о ней – как умела. И явно воспользовалась той ситуацией в местной школе, чтобы подтолкнуть её к бегству. Но так как взрослая и слишком красивая дочь явно стала ей в тягость, то и решила избавиться. Спасибо, хоть не методом убийства, замаскированного под несчастный случай!
В мамочке она не сомневалась – та и не такое могла!
Брауни была благодарна хотя бы за то, что мать не стала подкладывать её под своих любовников. Однако, могло сыграть свою роль и то, что характером Брауни удалась явно если не в самого Сатану, то явно какого-то крутого демона из ада.
А так как она была не только злобной, скорой на расправу и совершенно не поддающейся запугиванию, а ещё и необыкновенно сильной, сладить с ней не было никакой возможности.
Ко всему прочему, на неё не действовали яды. Точнее, ей ни один раз пытались что-то подлить местные парни, желающие выразить таким изуверским методом свои к ней глубокие чувства. Ага, чем глубже, тем лучше.