Фуллстоп

— Я, пожалуй, тоже выйду, — Солонина поднялся под взглядом Дживана.

Александр попятился от него к выходу, как дрессировщик из клетки с тигром — спиной назад. Солонина, идущий за ним, замешкался, подпирая хлипкую дверь для проветривания брошенной строителями доской. Воспользовавшись этим, Александр отступил в темноту и бросился бежать.

Ближайший туалет находился в административном корпусе на первом этаже, под лестницей, ведущей к рецепции. Но вместо того, чтобы нырнуть в кабинку, Александр просто хлопнул ее дверью, а потом без звука взлетел на второй этаж, пересек пустой зал с одиноким стулом, скатился по черной лестнице вниз и оттуда через эстраду напрямик ринулся к первому корпусу.

Решение пришло к нему интуитивно, оценить его правильность времени не было. Утренний эксперимент Дживана дал понять, что цветок не пропускает к себе неприятных ему людей, на этом он и построил свой план. Пусть теперь объяснят редактору его побег, этот срочный вызов, карантин, и вообще открывают карты. Примет решение — Александр выйдет. Пятьсот тысяч человек весомый аргумент, но не вслепую. И не за спиной. Так будет хотя бы честно.

Первый корпус в сумерках выглядел неуютно и даже угрожающе. Ни единого огня в окнах, белые обмотки каркаса вокруг цветка, странный фаллический арт-объект, испускавший ранее струйку воды в бассейн перед дверями, а теперь пересохший и оттого гротескно-уродливый не хуже пузырчатой массы в руках статуи. Что он изображает? Почему его держат перед самым красивым корпусом санатория? Тут больше подошел бы лебедь… Мысли возникали хаотично, и вопрос, что он будет делать без еды и воды в пустом восьмиэтажном корпусе, тоже мелькнул фоном. Наверняка там остались какие-то вещи, брошенные постояльцами, возможно и еда найдется. Сколько сможет — продержится. А там посмотрит.

От парапета верхней площадки он осмелился бросить взгляд вниз, ожидая увидеть преследователей. Однако дверь в палатку была по-прежнему открыта, а Солонина спокойно курил возле клумбы, украшавшей участок территории перед рецепцией. На секунду Александру померещилось, что тот смотрит в его сторону, но в сумерках точно разобрать было нельзя, могло показаться.

Солнце садилось, и стоящий на клумбе железный указатель корпусов в виде цветка горел отраженным огнем как свеча. Александр разорвал бумагу на каркасе и протиснулся в темный холл.

Глава 13. Дорогая Женевьева

Дживан его обманул — воду в корпусе никто не отключал, канализация по-прежнему работала. Это выяснилось, когда он посетил уборную на первом этаже возле лифтов. Совершенно не удивившись, наскоро вымыл руки, сполоснул лицо и вернулся на диван к дверям. Из холла хорошо просматривалась мощеная площадка с уродливым фонтаном, остальной санаторий лежал ниже по склону. Так прошло около получаса, но у дверей было все так же пусто.

От долгого пребывания в свернутом виде тетрадь казалась каменной и неудобной, Александр вытащил ее из кармана и бросил на сиденье. Влево от холла уходил коридор с гостевыми комнатами. Он поднялся и пошел в ту сторону, чтобы размять ноги, а заодно выглянуть в торцевое окно на дорожку, ведущую к рецепции, но по пути отвлекся на чужие номера, брошенные в спешке.

Окна этих номеров выходили на другую сторону корпуса, фактически — за территорию санатория, на городскую дорогу, пустовавшую сейчас по понятным причинам. Ни грузовика, ни рабочих не было уже в помине, только обрезки проволоки напоминали о том, что утром здесь кипела работа.

Утром… И опять по его внутренним ощущениям прошло гораздо больше времени. Странная штука эти ощущения, субъективные, нереальные… Он сел на чужую скрипучую кровать и сжал виски. Хотелось подумать о чем-то важном, но мыслей не было ни одной. У спинки кровати стоял телефонный аппарат, Александр снял трубку, послушал тишину и совсем уже собрался было положить трубку назад, как она в его руке внезапно издала гудок, полноценный, потом более короткий и отрывистый, синхронно с хрипом радиоприемника на стене. После этого оба прибора замолчали наглухо.

Он вспомнил «Сокол» и поднялся, машинально вытирая ладони о брюки.

— Александр Дмитриевич! — услышал он голос редактора со стороны холла. — Где вы тут?

— Здесь.

В коридор с ковровой дорожкой они вышли одновременно. Тяжелая сумка по-прежнему висела у редактора на плече, перетягивая в сторону ворот водолазки. Зачем носить такую тяжесть с собой? В руке Сан Саныч держал оставленную в холле на диване тетрадь. Несколько секунд оба смотрели друг на друга, потом редактор нарушил молчание.

— Вы себя хорошо чувствуете? — озабоченно спросил он.

— Прекрасно, — жарко заверил его Александр.

Они остановились метрах в пяти друг от друга.

— Тогда за каким чертом убежали?

— Захотелось одному побыть, у писателей такое бывает. Всегда мечтал побродить по пустой гостинице, представить себя единственным живым на планете. Знаете, как у Брэдбери в рассказе про человека на Марсе? Все улетели, а Уолтер Грипп остался.

Пока он нес эту чушь, Сан Саныч рассматривал открытые двери номеров, а когда замолчал, тот снова сделал шаг, и расстояние между ними сократилось. Александр заставил себя стоять на месте.

— Ну что же, Уолтер Грипп, показывайте ваш Марс, — предложил Сан Саныч. — Ночь на дворе, глупо этак стоять, столбами-то.

— Можем присесть.

— А вот это нет, насиделся с вашими друзьями на проходной, благодарю покорно, — отмахнулся Сан Саныч, доставая сигареты. — Кстати, на Марсе, помнится, Уолтера ждала Женевьева. Где она?

— Я здесь один, — напомнил Александр.

— Хотите? — редактор жестом предложил ему сигареты, и Александр кивнул.

Картонная коробка перелетела разделявшее их расстояние, он неловко поймал ее ударом ладони по груди. Зажигалка была внутри, но закурить ему удалось не с первой попытки.

— Знаете, — вдруг сказал Сан Саныч, наблюдая за его действиями, — я все ждал, когда вы выставите этих клоунов за дверь и возьмете дело в свои руки, но вы не то настолько законопослушны, не то действительно тряпка, сидите, слушаете этот бред сивой кобылы в свой адрес. Просто невероятно, как вы умудряетесь достоверно писать героев, которые постоянно бунтуют и спорят.

— Проецирую, — усмехнулся Александр, которому сигарета принесла свободу, сходную со сновидениями. — Делаю посредством героев то, чего не могу сделать в жизни сам. Боюсь или не решаюсь.

— Например, послать меня к черту. — Глаза Сан Саныча блеснули отсветом от сигареты. — Сколько раз были близки к этому?

— Миллион. — Александр тоже глубоко и с наслаждением затянулся. — Но все эти небеса цвета ультрафиолета и замолчавшие глаза… Они ведь никуда не денутся без вас, и я это прекрасно понимаю. Всю жизнь гоню шлак, а не породу.

— Кто вам такое сказал? — сигаретная точка подвесила в воздухе знак вопроса, продержавшийся на сетчатке долю секунды. — От меня вы это слышали?

— А что, обязательно от вас нужно слышать? — отшутился Александр.

— Обязательно, Александр Дмитриевич, — серьезно сказал редактор. — Обязательно. От других можете не слушать.

— Хорошо, я готов, — исправился он. — Только действительно темно уже, а электричества здесь нет.

Сан Саныч сжал зубами сигарету и вытащил из наружного кармана сумки фонарик. Луч света ударил в ковер, потом проехался по окнам, высветил растерявшиеся деревья за стеклами. Александр затушил окурок в железной пепельнице, стоявшей у стены на изогнутых ногах, и вернул сигареты хозяину вместе с зажигалкой.

— Форзац не читайте, — попросил он. — Набросок там не имеет отношения, это… стержень расписывался. Я посижу где-нибудь? Больше не убегу.

— Господи, куда вам еще бегать, — фыркнул Сан Саныч. — Можете даже лечь, если хотите. Будете готовы к разговору — выходите в холл.

Александр без дальнейших уговоров зашел в ближайший номер и сел на подоконнике. Полная тишина в сгустившихся сумерках казалась наполненной тенями и шепчущими призраками, он отогнал их усилием воли. На чужой тумбочке осталась забытой книга, он машинально перевернул ее обложкой вверх и поднес к глазам — фамилия автора была его собственной, книга оказалась первым томом приключений второгодников, изданным около пяти лет назад. Обложка с космическим иллюминатором выглядела довольно потрепанной, из страниц выпал сухой кленовый лист. Александр поднял его и аккуратно положил на тумбочку.