Страница 5 из 20
Она секунду постояла, прислушиваясь: ни звука. Усталость как рукой сняло. Что-то происходило там внизу, в подвале. Еще войдя в подъезд и поднимаясь на площадку, куда выходил лифт, она обратила внимание, что на двери подвала нет навесного замка, и ведь еще тогда подумала, что опять ЖЭК какой-то ремонт затеяла и могут воду отключить, или горячую, или холодную, а то и ту, и другую сразу.
Вновь раздавшийся тревожный звук прервался на каком-то взлете. Больше не медля, Варвара поставила пакеты на пол, ни секунды не сомневаясь в принятом решении, извлекла бутылку с шампанским из пакета, перехватив ее за горлышко, как противотанковую гранату в старых военных фильмах, стала спускаться вниз. Непосредственно к подвалу вела лестница, похожая на морской трап, это были не ступеньки, а узкие металлические перекладины. Даже в мокасинах, держась одной рукой за шаткое перильце, идти по таким «ступенькам» было неудобно и опасно. Но сейчас было не до этого. Затылок наливался тяжестью, в висках пульсировала нарастающая боль. Дыхание перехватило, а сердце в груди билось с такой силой, что звуки его ударов, наверно, были слышны на улице. Потянув на себя дверь за металлическую дужку для замка, который валялся тут же у двери, Варвара в ужасе замерла, ожидая душераздирающего визга давно не смазанных петель. Но дверь открылась мягко, сразу очень широко и абсолютно тихо.
То, что было потом, Варвара помнила отрывочными кадрами. Первое, что она увидела, – это была лежащая на полу огромная человеческая туша со спущенными штанами. Из-под жирных колышущихся ягодиц была видна неестественно вывернутая детская ножка. Одной рукой он срывал с ребенка нижнее белье, а другой зажимал девочке рот.
– Сволочь! – Варвара кричала страшным голосом.
Он даже не успел обернуться, когда она со звериной яростью и с какой-то нечеловеческой силой обрушила на его голову бутылку с шампанским. Раздался чудовищный хруст. «Перелом основания черепа», – мелькнула холодная мысль в ее голове. После удара туша вздрогнула, вдруг как-то вся обмякла и медленно стала заваливаться на девочку. Варвара отбросила в сторону неразбившуюся бутылку и, рухнув на колени, постаралась подхватить надвигающееся на ребенка тело. Упираясь коленями в пол, Варвара с неимоверным усилием столкнула стокилограммовую тушу, не дав ей придавить ребенка. Девочка была в глубоком обмороке. Варвара где-то видела ее, кажется, они даже жили в этом подъезде, но сейчас она не могла вспомнить, где…
Подхватив хрупкое тельце и прижав к своей груди, Варвара ринулась из подвала. Самое тяжелое было подниматься с ребенком на руках (девочке было лет одиннадцать – двенадцать) по лестнице-трапу. Пот заливал глаза, дрожали руки и ноги, казалось, от напряжения дрожал даже спинной мозг. Надо вылезти отсюда на улицу, там уже не страшно, там люди, они помогут. Она выбежала из подъезда, ни на секунду не выпуская девочку из своих объятий.
Наверно, она бежала бы и дальше, если бы ее не остановил жуткий визг тормозов. Прямо возле нее, почти толкнув в ее бок передним бампером, остановился огромный черный внедорожник, и из него выскочило несколько мужчин явно кавказской национальности.
– Фарида!!!!! – крик, раздавшийся за спиной Варвары, был такой страшный, что она, так и не отпустив девочку, осела на асфальт, и ее голова оказалась почти на уровне радиатора. Со стороны подъезда к ним бежали, громко крича, несколько женщин, они были разного возраста, но все одеты в черные одежды и того же цвета платки.
– Он ничего не успел сделать, она не пострадала, – повторяла, как заклинание, одно и то же Варвара, – она не пострадала, я врач, я знаю, он ничего не успел сделать. Он там, в подвале, я… я, кажется, его убила, а девочка не пострадала, он не успел, у нее просто обморок, она очень испугалась, но физически не пострадала.
– Тише, сестра, тише, – умиротворяюще звучал мужской голос, – отдай Фариду матери.
– Пусть они перестанут кричать, – попросила Варвара, с трудом размыкая кольцо, казалось, насмерть сплетенных своих рук. Мужчина легко, как пушинку, подхватил детское тельце, что-то произнес на гортанном языке, и, как по команде наступила тишина. Двое других подхватили Варвару под руки и попытались поставить ее на ноги. Но ноги категорически отказывались выполнять свои опорные функции и предательски подкашивались.
– А можно, я еще немного посижу на земле, – жалобно попросила Варвара, – а то меня как-то ноги не держат. И еще, надо вызвать полицию. Я не знаю, где моя сумка, а там у меня телефон и еще документы и ключи от квартиры.
Она говорила еще что-то, потому что чувствовала, если замолчит, то сразу начнет рыдать – от пережитого ужаса, от усталости, от еще большего страха за то, что ей предстоит пережить. Перед глазами, как в полицейских сериалах, замелькали картины одна страшнее другой полиция, суд, вердикт «превышение допустимой самообороны» и тюрьма. Ей не дали снова сесть на асфальт, а нежно и очень настойчиво, почти на руках, внесли в подъезд. Здесь она вцепилась мертвой хваткой в перила и с видом «чему быть того не миновать» вновь напомнила про полицию.
– А может, он все-таки еще жив, и если мы вызовем «скорую помощь» и ему еще можно помочь… – Варвара умоляюще смотрела на жесткие мужские лица, а в ее голове одиноко билась мысль, что, возможно, тогда она обойдется условным сроком.
– Я только что был там, в подвале, – произнес старший из мужчин, представившись Ибрагимом, – думаю, у него нет шансов…
– В каком смысле нет? – Варвара почувствовала, что все вокруг начинает заволакивать пеленой. Откуда-то издалека донеслось:
– Ты не волнуйся сестра, мы разберемся, тебя никто не даст в обиду.
– И все-таки надо вызвать полицию, – возвращаясь из спасительного тумана, вновь повторила Варвара, хотя прежней уверенности в ее голосе уже не было.
– Послушай, сестра, – Ибрагим взял ее за плечи и притянул к себе, – ты сейчас пойдешь к себе домой, мои братья помогут донести твои вещи, это же они разбросаны по всей лестничной площадке. – Варвара горестно вздохнула. – Ну вот видишь, а это очень плохо, когда хлеб лежит на полу, даже если он и в пакете, – продолжал он ровным голосом.
Он говорил с ней, как с тяжелобольной, убеждая в том, что все хорошо, все обязательно будет хорошо. Но это была неправда: нет, не будет, никогда уже не будет не только хорошо, а даже как было раньше. Теперь ее жизнь разделена страшной границей: до убийства и после, а самое страшное, что она никак не могла осмыслить, что убийца – это она. И ничего, абсолютно ничего изменить нельзя. Ей захотелось закричать, завыть от того ужаса, что она пережила, и она, конечно, знала, что дальше будет еще хуже, во сто крат, в тысячу, в миллион…
Вдруг плечи сжали стальные тиски и как-то сами собой, с нарастающей силой, из стороны в сторону, как у тряпичной куклы, стала мотаться голова, и одновременно в этом генерализованном «судорожном припадке» приняли участие все ее тело, руки и ноги.
– Перестаньте меня трясти, – с трудом выдавила из себя Варвара, дробно стуча зубами.
– Посмотри мне в глаза и ответь, – произнес стальным голосом Ибрагим и еще раз, для острастки тряхнул ее за плечи, – ты в той ситуации могла поступить иначе? Я не спрашиваю, был ли у тебя выбор, и так знаю, что был. Ведь ты могла не спускаться в подвал, а подняться к себе домой и продолжать жить своей жизнью. И даже спустившись, пусть ради любопытства, ведь могла тихо повернуться и уйти, и никто бы не узнал. Если бы все вернуть назад! Что бы ты сделала?!! Ну, что ты молчишь?! Отвечай!
– Я бы его убила.
– Громче! – потребовал Ибрагим и еще раз, уже со злостью, сильно тряхнул ее за плечи.
– Во-первых, не орите, я не глухая. Во-вторых, перестаньте меня трясти, пока у меня что-нибудь не оторвалось. И в-третьих, у него со мной не было шансов выжить.
Ибрагим с такой силой прижал ее к своей груди, что у Варвары вся жизнь пролетела перед глазами – ну, не вся, но уж некоторые моменты точно.
– Ибрагим, отпусти сестру, а то она уже синеет, – произнес кто-то из братьев. Хватка сразу ослабла, потом ее еще раз чуть тряхнули, наверно, проверяя все ли осталось на нужных местах.