Страница 160 из 168
- Он слышал нас, - шепнула Ева, потом, видя, что Эдгар в своих бесконечных колебаниях не торопится отвечать, сказала: - Вы хотите на нас донести?
- Нет, что вы, маленькая леди, - поспешил заверить Мириам, с некоторым, впрочем, сожалением: - Что вы... приблизиться к любому официальному лицу я могу, разве что, до тех пор, пока меня не заметят. Только стоит учитывать, что это будет скорее всего ещё и дальность полёта стрелы. И разговаривать со мной, конечно, тоже никто не будет. Люди думают, что удар бича Божия можно схлопотать, просто ведя разговоры, хотя бич Божий есть бич Божий, он опускается на головы тех, кто стал господним избранником. Я пришёл с небольшим предложением. Прямо скажем, не самым обычным. Я пришёл предложить вам себя. Я буду вашим за кусок хлеба и похлёбку.
Он посмотрел сначала на Еву, потом на Эдгара, и, видя, что они не знают, что ответить, воскликнул, заламывая локти:
- Ну, что же? Вам же нужно кого-то резать? Вам же нужен подопытный, который согласится участвовать в этой вашей бесовской науке на добрых началах? Скажу сразу - к естествоведению я отношусь с превеликим уважением, если оно не попирает заповеди Христовы. И на кое-что, что попирает, могу сейчас, в своём нынешнем положении, закрыть глаза.
- За кусок хлеба... - выдавил Эдгар, теребя пальцами одной руки пальцы другой, как телёнок теребит вымя матери.
- Лучше, если это будет большой кусок хлеба и огромная миска, - уточнил Мириам, и улыбнулся одними губами. Было видно, какие страдания ему доставляет даже такое простое действие. - Это ошибка, считать, что прокажённые не хотят жить. Ещё как хотят. Как и все люди. Но есть кое-что, что нас отличает. Что делает нас особенными. Мы понимаем, что скоро должны умереть - от сапога ли какого-нибудь стражника, или задохнувшись в яме с себе подобными, подохнув, как помойная крыса... в любом случае, это будет не лучшая смерть.
- Смерть не бывает хорошей или плохой, - глухо сказал Эдгар.
Мириам развёл руками.
- Так или иначе, но каждый, у кого ещё не сгнили мозги, предпочитает искать способы прожить оставшееся время как можно лучше.
- Лучшее, что можно сделать - молиться Господу.
- О, конечно! - горячо воскликнул мужчина, и Еве почудилась в его голосе некоторая вроде бы даже издёвка. - Конечно Господу! Но ещё туда входит комфортный сон и вкусная еда. Или хотя бы просто еда. Видите ли, у людей в моём положении в голове кое-что меняется. И если вы, господин лекарь, жаждете заглянуть, проведать, как там поживают мои почки, что ж, пожалуйста... за кусок хлеба и похлёбку.
Ева разглядывала заросли за спиной Мириама с таким выражением, будто ожидала, что из кустов сейчас полезут другие прокажённые, разрывая на себе одежду и теребя хилыми пальцами впалые животы.
- Ты кому-то ещё о нас рассказывал?
- Конечно нет. Я здесь один. Так что, вы согласны? Вы - знаток трав и отваров, много путешествовали и, я уверен, знаете, как надёжно обезопасить себя от проказы.
- Самый надёжный способ - не приближаться, - сказал на это Эдгар, но по интонации Ева поняла, что он борется с желанием поднять голову и начать высматривать в небесах дырку, через которую Господь наблюдает за ним.
- Я заразился, не общаясь и не контактируя ни с кем из этой братии, - очень спокойно ответил прокажённый. - Думаете, оно мне было надо? Думаете, я настолько не любил свою ту, свою прежнюю жизнь, что хотел примерить одёжку с чужого плеча? Как бы не так. Я ей упивался! Я был отличным ремесленником, знал тонкости ажурного литья, мог возводить целые арки из металла, роскошные арки, такие, что вы не отличили бы их от небесных, облачных построек, прекрасных в минуты рассвета и заката... я мог сделать так, чтобы закат освещал мои творения круглые сутки. Мог отлить хоть ангела, хоть чёрта, хоть дракона о двух главах и двенадцати хвостах. Имел собственную мастерскую в маленьком, тенистом тупичке Вязовой улицы, что, - если вы вдруг надумаете проверить - в Нюрнберге. Теперь пальцы меня не слушаются, форм нет, печи нет, да и кому нужны поделки от прокажённого? Что же, теперь задача - быть сытью, опытным материалом для мастеров другого толка.
- Встретимся на этой поляне после захода солнца, - хрипло, негромко сказал Эдгар. Он покачивался с носка на пятку, и, как будто, целиком проникся речью Мириама.
Мириам подобрался, несколько раз кивнул, оглядываясь так, будто сам слабо представлял, как здесь оказался.
- Есть что-то ещё, что мне нужно знать? К чему готовиться?
- Придётся запомнить некоторые вещи, - печально сказал Эдгар. - Я дам тебе специальный отвар, который погружает в глубокий сон, так что, скорее всего, сквозь пелену видений, которые они вызывают, ты ничего не почувствуешь.
- Совсем ничего?
Губы Мириама снова растянулись в улыбке, и Ева отметила, что на этот раз ему стало немного неуютно.
- Скорее всего. Это сильный отвар, - сказал Эдгар, и задумчиво пожевал губами, видимо, вспомнив, с каким недоверием он относился к усыпляющим зельям раньше. Теперь же Ева частенько бродила по полям в поисках дурман-травы и коробочек мака. - Когда очнёшься, нас уже не будет. Будет светать, а может, уже светло, но здесь в такую рань тебя никто не найдёт. Еду мы оставим рядом, в плотном мешке, или в ящике, одном из тех, что которые вы видите в повозке - чтобы не нашли дикие звери. Но не набрасывайся на неё сразу, потерпи хотя бы до вечера. Постарайся, пока не подживёт рана, поменьше двигаться ("буду жить, как король" - тут же заверил их Мириам), и ещё одно - швы придётся снимать самому. Оставим также и воду, а как только она закончится - вон там есть ручей. К тому времени ты сможешь доковылять туда самостоятельно. И ещё - чуть не забыл - разные зелья и мази, которыми нужно будет смазывать рану (их я положу по левую руку), или принимать внутрь (эти - по правую). За этим всё. Захвати с собой фонарь - мне понадобится много света.
Эдгар, кажется, ожидал, что гость ещё о чём-то будет просить, но тот только кивнул, приподнял котелок, как будто ставя точку в диалоге, и растворился в листве. Они остались одни.
- Это всё очень кстати, - сказал Эдгар, потирая руки. Глаза его блестели нездоровым блеском. Ева подумала, что это слёзы, но, подойдя ближе, слёз не увидела.