Страница 16 из 18
– Я-то сама себе диагноз, собственно, поставила, но нужно было мнение и рекомендации специалиста, – благодарно кивнув Лядовой, продолжила Сёмина.
– А почему в своей поликлинике к гинекологу не обратились? – вдруг спросил дотошный Алик.
– Понимаете, не принято это у нас. Корпоративная этика, что ли. Все врачи стараются обращаться к специалистам в других медучреждениях, ну и, конечно, по рекомендациям, учитывая квалификацию и профессиональную подготовку. Собственно, в моём случае ничего серьёзного. Это не кожное и тем более не венерическое… так… воспаление… Но ясность для себя получить хотелось.
– Марина Петровна, а вы замужем? – спросил Черных.
– Нет. А это имеет значение? – опять покраснев, спросила Сёмина.
– Продолжайте, пожалуйста, – попросил я, не поняв, куда клонит Чегевара.
– Котова мне порекомендовала приятельница. Сказала, что раньше у него была практика в Подмосковье, что его хвалят как специалиста с приличным стажем и опытом. А теперь вот в Новокузнецком районе работает в поликлинике. Ну, я ему позвонила, представилась, сказала, что по рекомендации знакомой. Он как про приятельницу услышал, так даже как будто оживился, спросил, сколько мне лет, семейное положение… Ну, в общем, назначил мне день, время…
– Извините, а подруга, порекомендовавшая вам этого Котова, тоже врач? – спросил Черных.
– Нет, она, скорее, моей мамы приятельница. По-моему, пенсионерка. А я ещё тогда у Котова спросила, мол, почему так поздно приём? В смысле в конце смены. Он ответил, что у него весь день расписан, а уделить мне минимум времени, вставляя между запланированными приёмами, неэтично и непрофессионально. Коллеги всё-таки. В общем, ничего подозрительного. Наоборот, даже приятно стало от его внимания, – всё более открыто излагала нам суть произошедшего Сёмина.
– А «в конце смены» – это во сколько? – что-то пометив у себя в блокноте, спросил Черных.
– Ну, смена у него до 20–00, а дальше… дальше на его усмотрение. Он попросил меня прийти в 20–20. Объяснил тем, что у него последняя по записи – сложная больная и ему нужно отдохнуть. Я согласилась, не в моём случае было возражать. В итоге принял он меня в 20–30. Это я уже потом поняла, что всё было сделано для того, чтобы в коридорах поликлиники людей стало меньше. Вы знаете, на первый взгляд такой приличный дядька… извините, мужчина. Где-то около пятидесяти, плотный такой, очки, бородка… Улыбается, правда… видно, давно у стоматолога не был. Зубы жёлтые, как у нутрии… Поздоровались, я ему привет от Валентины Германовны передала…
– Это та, которая вас сосватала? – спросил, не удержавшись, Алик.
– Да, она. Пока я за ширмой раздевалась, он в журнале что-то писал. В общем, всё шло, как на обычном приёме.
– А сестра? На приёме должна была присутствовать медицинская сестра, – вставила свои «пять копеек» стажёр Светлана Ивановна Лядова и заработала «монетку» в свою копилочку.
– Да. Котов сразу сказал, что сестру отпустил ещё час назад, у неё дочка на продлёнке. И что придётся писаниной заниматься самому. Но предупредил меня, что пусть это будет нашим секретом, так как у них уходить раньше окончания смены запрещено. Я, конечно, согласилась, продлёнка… понятное дело. Спросил, нужно ли мне помочь с креслом? Я даже пошутила, что не надо, что уже взрослая девочка и умею это делать самостоятельно. Вы знаете, он даже со стула подскочил – так ему мой ответ понравился. Заулыбался так… гаденько, что ли… Ну, а потом началось. – опустив голову, всхлипнула женщина, закрыв лицо руками.
То, что случилось дальше, мы никак не ожидали. Откуда-то из глубины этого небольшого, худенького женского организма неожиданно раздался истошный душераздирающий крик. Даже не крик, а стон раненного в душу живого существа. Сёмина неожиданно упала на колени, потом рухнула на пол, поджала к груди ноги, обхватила голову руками и громко зарыдала, сотрясаясь всем своим маленьким телом. Первой очнулась Лядова! Она, как кошка, перепрыгнула через свой стол, оттолкнула меня и схватила чайник с водой. Потом прямо из носика набрала в рот воды и, под напором тренированных лёгких, выдула её на голову и лицо бьющейся в истерике Сёминой. Так она повторяла ещё и ещё раз. Потом, крикнув Алику: «Чего застыл, джигит? Помоги!», они осторожно подняли и усадили женщину снова на диван.
Резко открылась входная дверь, в кабинет решительно протиснулся начальник уголовного розыска Вася Крепченко. Убедившись, что все целы и кровь под ногами не хлюпает, Вася бесшумно выругался, а вслух попросил:
– А можно потише? Мы у себя одного чёрта допрашиваем, а тут… Короче, обосрался клиент от крика из вашего кабинета! В санузел повели.
Я пообещал звукоизолировать двери и Васю мирно выпроводил. Оставив с Сёминой нашего стажёра, мы вышли в мой кабинет. Через минуту подошла Лядова и доложила:
– Андрей Васильевич, Сёмина отказывается рассказывать все обстоятельства при мужчинах категорически. Интимно всё. Понимаете?
– Ты скажи ей, что мы. – начал было закипать я.
– Товарищ майор! Она согласна всё рассказать только мне. Под протокол. Я и диктофон включу. Разрешите? Или будем несчастную бабу жизни учить? А я вам потом от третьего лица, так сказать. Поймите её, Андрей Васильевич, у неё же не кошелёк украли. Тут тонко всё. Шеф, ну войдите в положение. – уговаривала меня Лядова.
– Не собираюсь даже… и тебе не советую. Войдите… Как скажет тоже! Ладно. Сделай ей кофе покрепче, что ли. И протокол пиши. Про заявление не забудь. Закончите, позвонишь. А мы пойдём, подышим и заодно Корнева послушаем, – принял я мудрое решение, увидев в окне сутулую фигуру следака.
И предложил личному составу отделения проследовать за мной, не задавая вопросов и не умничая. С Корневым разобрались быстро. Им уже был составлен фоторобот таксиста, орудующего кухонным ножом и бракованной бейсбольной битой. Составлено описание «цацек», похищенных у Сажи. Следовало установить личность и вызвать на допрос охранника Костика (с двумя стволами), а также поковыряться в памяти криминального напарника Сажи – Артура Самвеловича Кубиняна. Короче, работы на завтра всей группе хватало, не считая старых дел. А тут ещё Сёмина Марина Петровна… По второй сигарете выкурить не успели, лейтенант Лядова позвонила и корректно доложила:
– Товарищ майор, мы… я готова доложить. Только вот потерпевшая просит её отпустить. Устала она. Подвезти бы её.
– Согласен. Вызови такси, оно и подвезёт. Пусть протокол подпишет и повестку ей на завтра, на вторую половину дня выпиши. Мы идём уже, – ответил я и, подгоняя уставших за сегодняшний день оперов, молча побрёл в своё «гнездо». У дежурной части нас поджидал подполковник Зинченко. Кивнув мне головой, чтобы задержался, он вполголоса спросил:
– Чапаев, мне тут доложили… Вы что, женщину… пытали?
– Да всё нормально, Николай Сергеевич. Женщина не смогла сдержать эмоции. Просто истерика, – попытался объяснить я.
– Истерика?
– Просто истерика, – повторил я и пошёл догонять своих.
– Может быть, нужен психолог? – нерешительно спросил замначальника.
Ага, где его взять в это время суток? По дороге встретилась гражданка Сёмина. С лица и стёкол очков тщательно были смыты тушь, тени, тональная пудра и губная помада. Лядова постаралась. В коридоре расходились практически молча.
– До свидания…
– Берегите себя. До завтра.
Посередине нашего кабинета стояла лейтенант Лядова и озабоченно перебирала листы протокола. Всем уже хотелось как можно быстрей дослушать и рвануть по домам. Но сегодня всё было не так!
– Можно вас? – нерешительно поинтересовалась Лядова, вызвав своим вопросом кривые улыбочки коллег по совместной службе.
– Меня нельзя, Лядова. Тем более подчинённым, – решив изменить традиционный ответ («можно козу на возу.»), рявкнул я.
Неожиданно стажёр, фыркнув, крепенько так взяла меня за локоть и повела в сторону аппендикса. Там она, наконец, отпустив мою руку, тихо, но внятно сказала, шмякнув листами протокола о мой стол: