Страница 80 из 98
Твой брат не всегда прав, но он всегда твой брат!
(с) Просторы интернета
Я не мог понять, что именно он знает, но Граф выполнил домашнее задание. На отлично ли? Это мне еще предстояло понять. Сукин сын все это время копал под меня, где-то я прокололся или наследил. Не так прост, как показался на первый взгляд, и та видимая вражда с отцом - всё, возможно, на показуху, а на самом деле спит и видит, как занять «царское» место. Но иногда я смотрел на него и думал о том, что вот эти два человека на самом деле - моя кровь. Мы как обрывки одной картины, разодранной на куски, и порвал ее сам художник. Только один из обрывков он нашел, а второй потерялся где-то на помойке и про него забыли. Зависть? Возможно. Я и не отрицаю. Даже у нее есть оттенки. Я завидовал не тому, чего они достигли, пусть даже именно это и хотел отнять, я завидовал тому, что они есть друг у друга, но ничерта не знают обо мне, и никогда не пытались даже узнать.
Когда Граф сказал, что ему известно достаточно, мне захотелось истерически хохотать. Потому что вряд ли он узнал причину - я закопал свое прошлое очень глубоко в самом прямом смысле этого слова. Да и каким образом? Мои информаторы не имели ни малейшего понятия о том, кто я. Скорее всего, я наследил лично, когда шастал по архивам. А может Малена, которая орала подо мной как резаная, когда я ее трахал всеми мыслимыми и немыслимыми способами, успела что-то слить? Но что? Дальше моей постели эта итальянская шлюшка не попала, и я отдал ей лишь ту информацию, которую считал безопасной.
Не знаю, что её связывало с Вороновым - любовь или чисто бизнес, но мне нужно было знать всё. Я привык знать О НИХ ВСЁ. Граф вернулся из Нью-Йорка один, но спустя время она тоже прилетела, и я наблюдал за развитием событий, так как мы перекрыли итальянцам кислород на границе, а брат с маниакальной настойчивостью пытается вернуть свою бывшую, у которой от него дочь. Значит, слухи о браке сына Ворона и итальянки сильно преувеличены. Когда Малена вылетела из гостиницы, в которой остановился Граф, словно разъяренная фурия, я сидел в машине и наблюдал, как она ловила такси. Неужели Андрей пошел против Его Величества Вершителя Судеб? Посмел? Если да, то снимаю шляпу.
Графа я всегда «вёл» лично. Противоестественный интерес. Я с ним знакомился. Мне хотелось раскладывать всё по полкам самому, а не выслушивать аналитические обзоры тех, кто на меня работал. В тот момент я понял, что нам с Маленой надо дружить, и именно сейчас, пока она на эмоциях и готова наделать глупостей, а я могу ей в этом искренне помочь.
Выследил, где она зависает и пустил в ход всё свое обаяние и умение, которому меня в свое время учила одна высококлассная богатая шлюха с вычурным именем Алевтина, которая приютила оборванца сразу после колонии. За красивые синие глаза, разумеется. Да упокой, Господи, её грешную душу, которая отправилась прямиком в ад. Когда-нибудь мы с ней там снова встретимся.
Аля решила, что она гениальный мститель, и, в стиле дешевых гангстерских боевиков, подослала пару накачанных парней отпрессовать неблагодарного зарвавшегося ублюдка, когда я помахал ей ручкой и покинул ее приторно-сладкую постель, от которой уже воняло нафталином и лекарствами.
Парней я отправил кормить червей в «братских» могилах на городском кладбище. Местный сторож, с которым я делил водку с соленым огурцом не в самые лучшие свои времена, всегда готов был найти для моих покойников пару-тройку «спальных мест с подселением». Иногда задушевные пьяные разговоры, корка хлеба и кусок сала, разложенные на газете, связывают посильнее, чем шуршание купюр. Хотя и конвертик шёл в довесок к старой дружбе. Я умел быть благодарным, если считал это нужным.
Алевтина умерла от передоза успокоительных и снотворного, которые запила немереным количеством алкоголя, после того как поняла, что я не вернусь к ней. Так до сих пор и не знаю: она это сделала намеренно, или это гребаный несчастный случай. Мне не было её жаль. Ни один подонок на этом свете не стоит того, чтобы ради него умереть, а я та ещё мразь, и мы с ней оба об этом знали. Я вынес из этих отношений нехилое количество зелени и багаж с опытом, которому мог бы позавидовать Джакомо, Дэ Сад и еще парочка знаменитых извращенцев. Аля любила играть в опасные игры, а я в них не играл – я был искренен, когда удовлетворял ее мазохистские наклонности. Она платила мне за удовольствия крышей над головой, стодолларовыми банкнотами и другими материальными благами. Когда жизнь тебя ломает, а ты даже не гнешься, ты начинаешь ломать других. Нужна отдача. И я ломал и физически, и морально, наслаждаясь процессом. Аля лишь научила использовать эти способности в любом направлении, и я тренировался на ней, пока не понимал сам, что еще немножко и мы заиграемся. Потом неделями, пока заживали её синяки и ссадины, я трахал других и не скрывал этого от неё. Она меня ненавидела и любила, а я её презирал и использовал. Нас обоих всё устраивало до определенного момента - пока оборванец не оперился и не окреп настолько, что ему захотелось свободы и движения. Я созрел для первых шагов к своей цели. Алевтина была всего лишь этапом в этом пути. Она-то как раз и познакомила с нужными людьми, рассказала о тех, кто был мне интересен, так как её покойный муж вращался в тех же самых кругах, что и мой отец. Когда я уходил, то уже прекрасно знал, каким образом попаду в этот самый круг. Может, я и проехался по Але танком, но она позволила. Мы поступаем с людьми именно так, как они позволяют.